к сво
им сол
датам в лис
товках, рас
пространяемых сре
ди не
мецких вой
ск, дви
нувшихся на рос
сийскую сто
лицу в кон
це 1941 года, но уже че
рез нес
колько не
дель «про
дажный на
род без
дельников и пьяниц» не толь
ко ос
тановил нас
тупление не
мецких вой
ск, но и зас
тавил их су
щественно сдать свои по
зиции. Вмес
то «по
беды и сла
вы» сол
даты Гит
лера поз
нали го
лод, вшей, об
морожения, ган
грену и смер
ть от пе
реохлаждения. Око
ченевшие не
мецкие сол
даты, спа
сающиеся от хо
лода, нак
рутив на себя пер
вое по
павшееся под руку тряпьё, а за ними бес
крайние снеж
ные дали — клас
сический об
раз гит
леровского фи
аско в бит
ве под Мос
квой. Но пер
вым фак
тором, за
медлившим нас
тупление не
мецкой ар
мии, был не зим
ний снег, но осен
ний дож
дь, ко
торый прев
ратил грун
товые до
роги рав
нин Ук
раины, Бе
лоруссии и Рос
сии в неп
роходимые бо
лота. Яв
ление дос
таточно зна
чимое, что
бы рус
ские при
думали для него спе
циальное сло
во: «рас
путица», что бук
вально оз
начает что-то вро
де «без
дорожья». Та же си
туация, при ко
торой серьёз
но зат
рудняется дви
жение тран
спортных сред
ств, осо
бенно если речь идёт о тя
желых ма
шинах без гу
сеничной тяги, пов
торяется вес
ной в ре
зультате та
яния сне
гов. Рас
путица уже вс
тавала на пути Ве
ликой ар
мии На
полеона в 1812 году, но, по
хоже, нем
цы не из
влекли из тех со
бытий уро
ка. К тому же, по
ток про
довольствия, топ
лива, бо
еприпасов и час
тей, не
обходимых для обес
печения ра
ботоспособности ар
мии, меж
ду 1812 и 1941 го
дом рез
ко воз
рос, рав
но как и сред
ний вес тран
спортных сред
ств. А про
ходящие по до
рогам ко
лонны тан
ков ос
тавляли за со
бой сп
лошное ме
сиво, так что в зат
руднительном по
ложении ока
зывались даже ав
томобили с че
тырехколёсным при
водом и по
лугусеничный тран
спорт. Не будь этих осен
них дож
дей, ко
торые зна
чительно за
медлили прод
вижение не
мецкой ар
мии, воз
можно, пос
ледней уда
лось бы по
дойти к Мос
кве до того, как снег и хо
лода смог
ли окон
чательно па
рализовать дви
жение вой
ск и до того, как Со
ветский Союз ус
пел под
тянуть в Мос
ковскую об
ласть под
крепление. И впол
не ве
роятно, что «Опе
рация Тай
фун» — не
мецкое нас
тупление на Мос
кву — увен
чалась бы ус
пехом. И кто зна
ет, по ка
кому пути в этом слу
чае пос
ледовала бы ис
тория? Од
нако ник
то из выс
шего гер
манского ко
мандования, ка
залось, не учёл «Ге
нерала Без
дорожье», и толь
ко труд
ности осе
ни 1941 года при
вели к соз
данию в 1942 году гу
сеничного тя
гача «Вос
ток», ма
шины, раз
работанной ком
панией «Шта
йер» для про
хождения бо
лот. Из
начально она была пред
назначена для бук
сировки ар
тиллерийских ору
дий, но ока
залась нас
только прак
тичной, что быс
тро взя
ла на себя все тран
спортные фун
кции. Не
мецкая во
енная ма
шина про
тив «Ге
нерала Зимы».
В начале декабря 1941 года, убедившись в неадекватности военного обмундирования и экипировки вермахта в условиях русской зимы, генерал Хейнрици, командующий танковым корпусом, входившим в состав 2-й танковой армии Гудериана, одного из ключевых соединений в атаке на Москву, задался вопросом: «Почему нас отправили вести зимние бои и не предоставили соответствующего обмундирования? Неужели никто не знал, какие здесь погодные условия?» В самом деле, как и в случае распутицы, никто в высших эшелонах рейха и вермахта не задумывался о проблеме, которую представляла собой русская зима. Джонс подробно не останавливается на этом вопросе, но Эндрю Робертс в своей книге «Смерч войны» намечает путь к пониманию того, по какой причине погодные факторы игнорировались в ходе планирования вторжения в СССР: Гитлер, высокомерный самоучка, упрямый и легкомысленный, полагал себя «знатоком метеорологии, хотя специалистом он считал себя, чуть ли не во всех областях». По его мнению, синоптикам не следовало доверять, их лучше было заменить «людьми, наделёнными шестым чувством, которые живут в природе и с природой», способными интуитивно предугадывать погоду, наблюдая за миграциями комаров и ласточек. С другой стороны, не имея понятия о том, что такое зима с температурами до минус сорока, Гитлер хвалился своей собственной способностью легко переносить холод: «Менять шорты на брюки всегда вгоняло меня в тоску. Даже при десяти градусах ниже нуля я имел обыкновение ходить в ледерхозен. Это дарит волшебное чувство свободы». И добавляет. «Сегодня много молодых людей, которые носят шорты круглый год; это просто дело привычки. В будущем у меня будет целая бригада СС в ледерхозен!» Солдаты, участвовавшие в «Операции Тайфун», не носили ледерхозен, но их форма и обувь были совершенно непригодными для московских холодов. По мере приближения морозов они были вынуждены утепляться подручными средствами: в ход шли головные уборы, одежда и снятые с трупов советских солдат или украденные у мирных жителей сапоги, в результате чего вермахт утратил всё свое прусское великолепие и напоминал сборище оборванцев. План «Барбаросса» предусматривал захват Москвы не позже октября 41-го года. Поэтому немецкое командование не предусмотрело зимнее обмундирование.
Около полуночи 24 декабря 1941 года, когда советская контратака посеяла хаос в рядах усталых и голодных немецких войск, Хайнц Отто Фаустен из 1-й танковой дивизии столкнулся с символическим изображением безумия, которое бросало солдат в летней форме на амбразуру русской зимы: «На первый взгляд, это напоминало живую картину. Правда, в ней не было ничего праздничного. Люди замёрзли до смерти, оставшись на позициях, с которых вели стрельбу. Трое или четверо стояли на коленях позади пулемёта — один смотрел в телескопический прицел, а другие заряжали боеприпасы — и все они теперь представляли собой глыбы льда». Но пренебрежение, с которым немцы отнеслись к русской зиме, одеждой не ограничивалось. При низких температурах замерзало смазочное масло, и выходили из строя огнестрельное оружие и моторы машин и самолётов. Генералу Георгию Жукову, сыгравшему решающую роль в битве под Москвой, было известно, что огневая мощь и скорость наступления, которые в совокупности определили подавляющее большинство одержанных вермахтом побед, оказались серьёзно скомпрометированы. В зимних боях немцы выявили свою уязвимость, поскольку в условиях сильных холодов до минус 30 градусов — двигатели их танков и моторизованной артиллерии становились совершенно бесполезными. И это надломило хребет германской армии. А в итоге и окончательно сломило — и когда советские войска пошли в контратаку, у отступающих немцев не было никакого другого выбора, кроме как уничтожить тысячи транспортных средств, в условиях холода не способных к передвижению.
* * *
«16 октября 1941 года стало одним из самых драматических дней для Москвы в годы Великой Отечественной войны, хотя ещё в начале месяца в городе было относительно спокойно. С фронта доносились слухи о зверствах немцев, в них как верили, так и нет. Это хорошо описано журналистом Николаем Вержбицким, в своих дневниках он пишет, о чём беседовали москвичи в очередях. И как много говорили о том, что «цивилизованные немцы» ничего такого делать не могут, и сколько москвичей с этим не соглашались… Операция «Тайфун» была в разгаре — враг наступал. 12 октября части вермахта заняли Брянск, на другой день они вошли в Вязьму. В так называемом Вяземском котле оказалось более 600 тысяч советских солдат и офицеров, четыре армии. Затем немцы взяли Калугу, Боровск, Тверь, под угрозой захвата оказались Клин и Солнечногорск, откуда до Москвы — всего несколько десятков километров.
