Поскольку Алану было тогда всего пятнадцать — а многим его товарищам и того меньше, — группа крепких тридцатилетних мужчин, рабочих механических заводов, легко отбила их нападение. «Это было настоящее избиение младенцев», — вспоминал Алан много лет спустя в беседе со мной. Не прошло и минуты, как он покатился по бетонным ступеням вниз, отсчитав несколько пролетов. Им пришлось потом выпить не одну пинту пива, чтобы заглушить боль.
Но даже алкоголь не помог им забыть об унижении. С того самого вечера в пабе Алан и его друзья начали готовиться к поездке на стадион «Барнли» в следующем сезоне. Теперь они действовали умнее: сначала растворились в толпе противников, а затем предприняли молниеносную атаку. Такая тактика принесла им успех. Точно неизвестно, сколько болельщиков «Барнли» попало в тот день в больницу. Английская пресса писала о новой угрозе под названием «футбольное хулиганство».
IIКогда я познакомился с Аланом в пабе, он выглядел как человек, который проводит много времени в седле мотоцикла «Harley Davidson». На нем была черная атласная куртка «Окленд Рэй-дэрс». Волосы, густые на макушке, по бокам были коротко острижены. Свисавший с шеи амулет в виде перевернутой пятиконечной звезды наводил на мысли о черной магии. Оценив физические кондиции этого пожилого футбольного хулигана, я прикинул, что на худой конец смогу от него удрать.
Алан опоздал на двадцать минут и шумно приветствовал меня, даже не потрудившись извиниться. Я пригласил его за столик в углу зала.
— Что будете пить? — спросил я его.
— «Кока-колу». Я не употребляю алкоголь, — ответил он. — У меня была не одна хорошая возможность убедиться в том, насколько это мешает в драке.
В самом начале интервью он поведал мне:
— Полиция задерживала меня двадцать один раз… Склонность к насилию у меня в крови… Не однажды я пытался остановиться, но ничего получалось.
Он продемонстрировал боевые шрамы, шишку на запястье из-за неправильно сросшейся кости и руку, сгибавшуюся вопреки законам нормального функционирования суставов и сухожилий. Однако вскоре Алан сам разрушил тот образ, который пытался создать. Он оказался интересным собеседником со своим собственным мнением буквально по каждому вопросу. Я едва успевал записывать его рассуждения о недостатках авторитарного правления, моральной стороне англо-американской войны против Ирака, гении Александра Великого и искренности жителей Калифорнии.
Этот словесный поток иссяк только после того, как разговор коснулся его любимого клуба «Челси». «Символическое место для такой беседы», — сказал он, обведя рукой зал. Паб, где мы сидели, носит название печально известной трибуны «Шед», пристанища болельщиков «Челси», и стоит на том самом месте. Только теперь на стадион можно попасть из вестибюля шикарного отеля — части нового комплекса. Тут же за углом — ресторанчик «The King's», где можно заказать лобстера. На трибуне «Шед» веселятся, потягивая пиво, профессиональные спортсмены. На экране плазменной панели периодически вспыхивают объявления о массаже и других оздоровительных процедурах в клубе «Челси».
«Челси» в большей степени, чем любой другой футбольный клуб, оказался затронут процессом глобализации. Из самого хулиганского в 1980-х годах он превратился в самый космополитический в 1990-х. Преобразование стадиона «Стэмфорд Бридж» в большой комплекс было лишь частью этого изменения. На должности главного тренера сменяли друг друга итальянские и голландские знаменитости, что отражалось на стиле игры. Под их руководством «Челси» стал первым английским клубом, который мог выставить команду без единого англичанина в составе. Эта космополитическая тенденция еще более усиливалась благодаря привлечению иностранных инвестиций. На футболках игроков появился логотип авиакомпании «Air Emirates» из Объединенных Арабских Эмиратов. В 2003 году второй самый богатый человек в России, нефтяной магнат, еврей по имени Роман Абрамович приобрел контрольный пакет акций «Челси» и принялся создавать клуб с чемпионскими амбициями.
Многие болельщики, в том числе и Алан, расценили это как подрыв основ — ведь «Челси» всегда опирался на рабочий класс. Им казалось, что клуб предает своих самых верных сторонников ради сиюминутной поддержки изменчивых в своих пристрастиях пижонов. В череде бесчисленных перемен их особенно задел один момент. В 1983 году президент «Челси» Кен Бэйтс предложил огородить предназначенные для болельщиков места на стадионе решеткой и пропустить через нее электрический ток напряжением 12 вольт. «Они относились к нам как к животным», — сказал Алан. Только вмешательство муниципальных властей помешало осуществлению этого плана. Но репутация клуба все равно пострадала.
Вплоть до 1990-х годов английская общественная элита относилась к футболу со снобистским пренебрежением. До тех пор пока Руперт Мердок не предпринял попытку приобрести «Манчестер Юнайтед», его газета «Sunday Times» называла футбол «трущобным спортом для трущобных людей». Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, главный пропагандист ценностей среднего класса, придерживалась такого же мнения. Близкий друг Железной Леди Кеннет Кларк говорил, что она «считает футбольных болельщиков внутренними врагами». Она постоянно твердила о своем намерении объявить войну хулиганству. И в 1989 году у ее правительства появился для этого идеальный предлог. На стадионе «Хиллсборо» в Шеффилде 95 болельщиков, смотревших матч между клубами «Ливерпуль» и «Ноттингем Форест», были задавлены насмерть на переполненных галереях. Правительственная комиссия потребовала, чтобы на всех стадионах предназначенные только для стояния галереи оборудовали сидячими местами, как в театре. Отныне поддержание порядка на стадионах становилось серьезным делом. Обязательно должны были использоваться видеокамеры, отслеживавшие возникновение очагов напряженности среди болельщиков.
Все это потребовало немалых затрат. Владельцы клубов, в основном бизнесмены средней руки, вынуждены были привлечь для реконструкции стадионов крупные капиталовложения. Значительная часть их поступала от ушлых городских инвесторов, которые прекрасно понимали, что футбол представляет собой необъятный и весьма перспективный рынок. Они установили на новых трибунах дорогие, обитые бархатом кресла, подняли цены на билеты, продали права трансляции матчей спутниковой системе Руперта Мердока и принялись спекулировать акциями своих клубов на бирже. План правительства сработал как нельзя лучше. Более комфортабельные и безопасные стадионы стали посещать более состоятельные и благонравные болельщики. Впервые на трибунах появилось множество женщин.
Но эти изменения не прошли даром. Осталась в прошлом шумная, жизнерадостная атмосфера. Алан с ностальгией вспоминал времена, когда «на стадионе собирались десять тысяч человек. Шесть тысяч были готовы драться. Остальные приходили посмотреть драку. Да, все говорят, что это отвратительно. Но спросите их после матча, в пабе: "Что вы смотрели, игру или драку?" И они ответят: "Ну конечно драку"». Алан рассмеялся. «Сегодня люди приходят на матч, чтобы потом можно было сказать: «Смотри, я крутой. Я хожу на «Челси». Когда я поднимаюсь с места, чтобы запеть, они говорят мне: "Сядь"».
Сам того не подозревая, Алан выразил суть главного культурного аргумента против глобализации. Его сторонники — автор книги «Люди против брендов» Наоми Кляйн,[9] крушащий закусочные Макдоналдс французский фермер Жозе Бов и многие-многие другие: многонациональный капитализм лишает местные институты своеобразия, унифицирует и разрушает традиции, отнимает у рабочих и крестьян то, что они любят больше всего. Нетрудно понять, каким образом этот аргумент можно было бы применить к английскому футболу вообще и к «Челси» в частности. Я отправился на матч на стадион «Стэмфорд Бридж» в компании банкира из США и его латиноамериканской подружки. Мы сидели в той части стадиона, где когда-то правил бал Алан Гаррисон со своими товарищами. Но в отличие от болельщиков Глазго, громко распевающих песенки оскорбительного содержания, публика напоминала слушателей симфонии, среди которых будто случайно затесались несколько здоровенных парней, бормочущих себе под нос ругательства. Столь смирное поведение объяснялось опасением, что полисмены, сканирующие трибуны ручными видеокамерами, могут удалить нарушителей спокойствия со стадиона. (Алана удаляли три раза.)
Однако не следует преувеличивать изменения и накал вызванных ими страстей. Игра отнюдь не превратилась в исключительно буржуазное развлечение. Да, билеты на матчи «Челси» стоят недешево, около 50 долларов, но эта цена доступна практически всем. Даже в фешенебельном Вест-Энде — вероятно, самом буржуазном районе во всей Британии — «Челси» продолжает привлекать немало представителей рабочего класса. Его матчи собирают чрезвычайно пеструю публику — рабочих и менеджеров, дворников и рекламных агентов. Это, наверное, самое удивительное развитие событий за всю английскую историю.
