– Разве не это как раз и возбуждает нас обоих?
* * *
В течете многих лет он состоял в браке с Селеной Ортанд-Вик – во многих отношениях весьма симпатичной дочерью шестого герцога Реллинга Они произвели на свет двух мальчиков. Сыновья теперь уже взрослые. Его брак, внешне блистательный, в сущности, был жалким, скучным компромиссом. Жена удовлетворяла его многие профессиональные и светские потребности, но ни одну интимную. Ближайшие родственники Селены, в свою очередь, всегда думали, что Мосби несколько неотесанный выскочка. Не желая допустить, чтобы их мнение даже в самой малой мере было подтверждено его необычными интимными вожделениями, он ради их удовлетворения обратился к тайным услугам пресловутой мадам Клео.
В начале своего брака он под вымышленным именем снял квартиру в другой части города и поставил себе целью превратить ее в убежище, где мог бы удовлетворять бесов, владевших им с детских лет.
Одна из комнат была царством женских платьев и ночных рубашек, всевозможных принадлежностей дамского туалета, париков, туфель на высоких каблуках и бальных перчаток. Каждый из великолепных комплектов одежды был сшит на пятьдесят восьмой размер, четвертый рост по специальному заказу швеей, рекомендованной мадам Клео.
Мосби нанял дизайнера и сумел убедить его, что обустраивает быт любовницы. Спальня была храмом, достойным кинокоролевы, – море белого атласа, белых пушистых ковров и подушек в кружевных наволочках, – залитым розовым светом, исходившим от низко висящих ламп под шелковыми абажурами.
Когда интерьер в целом был оформлен, Мосби рассчитал художника, оставив за собой привилегию навести последний глянец собственноручно. Его театр воображения нуждался теперь в своем самом важном элементе – в публике.
Клео послала ему колоритную рыжеволосую красавицу. Девушку либо обстоятельнейшим образом проинструктировали, либо она была прирожденной актрисой с богатым воображением. Мосби не пришлось растрачивать энергию на подсказки. Сразу войдя в образ, она, не мешкая, взялась за дело, назвав его Дафной, и повела за руку в сияющую девственной белизной спальню, к туалетному столику. Девушка сумела накрасить его так ловко, как самому ему никогда не удавалось.
По ходу работы взахлеб рассказывала ему о весенних выставках в Париже, о том, какие шикарные модели демонстрировались для предстоящего сезона. Она посвятила его в пикантные слухи о знаменитостях и звездах, то есть сообщила ему то, что его собственные газеты только готовили к печати. Он сознавал, что она разговаривает с ним так, как если бы он был ее ближайшей подружкой. Под платьем, которое она аккуратно накрыла салфеткой, явно нарастало возбуждение.
Покончив с косметикой, она сначала искусно причесала и распушила парик с невероятно похожими на настоящие длинными волосами и подвела Мосби к овальному зеркалу, висевшему на стене рядом с гардеробом.
Он был в восторге, но опасался, что слишком скоро достигнет оргазма. Она открыла ту женщину, которая в его грезах жила внутри него.
Мосби заставил себя сдержаться. Он не хотел, чтобы спектакль окончился так скоро.
Весь тот памятный вечер они провели как две неразлучные подруги: пили вино, слушали Вивальди, разговаривали о вещах, которые могут обсуждать только женщины, – о своих чувствах, мечтах.
Потом она, совершенно неожиданно, предложила ему совершить нечто столь невероятное, столь поразительное, столь невообразимое, что лорда Мосби мгновенно охватила неудержимая дрожь.
– Я не могу, я не могу, – воскликнул он срывающимся голосом.
– Да нет же, Дафна, ты можешь, можешь, дорогая.
Она подошла к гардеробу, сняла с вешалки приглянувшуюся ей накидку и набросила на его голые плечи.
– Это будет так восхитительно.
– Пожалуйста, не надо, – попросил он.
Его трясло, как в ознобе. Она не обращала на это внимания.
– Сегодня просто немного пройдемся по парку. Если ты будешь хорошо себя вести, то в следующий раз можно посидеть в пабе, что на углу. Устроимся в глубине, там, где темно. Идем же. Тебе понравится, вот увидишь.
– Прекрати! – срывая со своих плеч накидку, почти завопил он, уже не фальцетом, которым говорил весь их театральный вечер. – И никогда больше не предлагай мне ничего подобного. Теперь ты все испортила.
Он задел ее самолюбие. Она не понимала, что его страх и страдание были обусловлены не боязнью разоблачения, а его непреодолимым эротическим желанием сделать именно то, что она с такой небрежностью предложила. Появиться на людях в обличье женщины было одним из наиболее страстных вожделений его жизни.
Выражение лица девушки заставило его осознать, как грубо он с нею обошелся. Они так замечательно провели время, она была такой нежной.
– О, моя дорогая, – ласково произнес он, беря ее за руку, – пожалуйста, прости меня. Ты не понимаешь.
Мишель опустилась на пол и склонила свою голову ему на колени.
– Нет, Дафна, я понимаю. Просто заговорила об этом слишком рано, – нежно проворковала она. – Наверное, лучше было предложить тебе что-нибудь более скромное, что ты без усилий могла бы сделать уже сегодня и что будем знать только мы с тобой.
Начиная с того вечера лорд Мосби стал носить под своей одеждой женское нижнее белье. Поскольку наваждение по-прежнему преследовало его, ни на миг не отпускало и чувство вины.
Если бы он – подобно мадам Клео – взялся составлять хронику своей жизни, то 1987 год он отметил бы как исток своего возрождения, начало жизни, свободной от бесов. Произошло это звездной ночью в Валь де Луар под сводами дворца влиятельного французского барона. Едва успев поднести к губам бокал, он вдруг услышал нежный женский голос за его спиной. Он обернулся и увидел очень красивую блондинку с огромными выразительными голубыми глазами. Лорд узнал в ней одну из дам, которых барон привез для развлечения своих гостей, – девушку мадам Клео.
Позже, когда они остались одни в его комнате, она смотрела, как он раздевается. Он был готов к тому, что она выкажет робко обозначенную неприязнь или естественное изумление, когда увидит, что он носит под смокингом. Ничего подобного. Когда он начал расстегивать свою шелковую рубашку и под ней показался алый лифчик, Сью-Би подошла к нему.
– Позволь мне, – ласково сказала она и деликатно помогла ему снять рубашку.
К следующему утру все девушки исчезли, но она, к его изумлению, согласилась совершить с ним днем прогулку на лошадях. Потом они возвратились во дворец, прошли к нему в комнату и провели вторую половину дня в эротическом тумане, в исчерпывающей полноте превращая в реальность его фантазии.
Никто не доставлял ему такой радости и такого облегчения. В первый раз в жизни он влюбился. Он просил ее остаться с ним, предлагая все, что она соизволит пожелать, но она не согласилась что-либо принять, сказав, что у нее только одно желание – быть с ним ровно столько, сколько он хочет ее.
