Я подняла руку, чувствуя внезапное онемение в груди.
— Ни слова больше, — сказала я. — теперь я все поняла.
То, что сказал вам Федор, вероятно, звучало так:
— Будьте осторожны с Анастасией Соколовой, сестрой Эммы. Она-паршивая овца в семье Соколовых — Павленко. Она может выглядеть красивой и невинной, но на самом деле — это дьявол в маске. А вы знали, что ее бывший обманул ее, потому что она была слишком бесчувственной и имела склонность к социопатии? Он сказал мне после разрыва, что она никогда не улыбалась так, как должна улыбаться девушка, что каждый раз, когда они занимались сек_сом, это было похоже на се_кс с роботом. Что всякий раз, когда она говорила, что любит его, было очевидно, что она никогда не любила. Он оставался с ней только из-за ее наследственности и генов, которые соответствовали тому, что его собственные родители считали подходящим для него. Так что, как вы видите, у этой девушки сердце из ледяного камня. Держитесь от нее подальше, насколько это возможно. Она никому не нужна в этом мире. Никому.
После этого Стас с любопытством посмотрел на меня.
— Теперь я понимаю, о чем Федор говорил. У тебя действительно нет никаких чувств.
Я попала в самую точку. Я слышала, как Роман произносил эту речь перед всеми парнями, с которыми я встречалась за последние два года. Их было немного, только три, которых мне хоть как-то удалось полюбить. Роман нашел каждого из них после нескольких свиданий и предупредил их. Все парни были напуганы. Никто меня не поддержал.
Тогда это было не больно, да и сейчас тоже. Потому что, хоть моя семья и была худшей из всех возможных, это тоже было правильно; что-то было не так со мной. То есть в корне неверно.
Уэйн поднялся со своего места.
— Стас, — сказал он своему другу, — иди домой. Мне нужно поговорить с Настей.
Стас взглянул на меня, но я была слишком сосредоточена на своем оцепенении, чтобы ответить ему тем же взглядом. Пожав плечами, он тоже встал и сказал:
— Увидимся завтра. Не забудьте взять с собой кроссовки.
Как только Стас вышел, Уэйн снова сел рядом со мной и, прежде чем я успела возразить, заключил меня в объятия.
— Ты не социопатка, Клео, — прошептал он мне в волосы, поглаживая рукой мою спину, — тебя никогда не учили, как по-настоящему чувствовать, вот и все.
— Я даже не знаю, что это значит.
— Это значит, — сказал он, откидываясь назад, чтобы обхватить руками мое лицо и заглянуть мне в глаза, — что ты никогда ничего особенно не чувствовала. Может быть, гнев или ярость, но это все. Ты помнишь, когда мы были вместе? — он не ухмыльнулся, не сделал никакого самодовольного выражения лица, когда сказал это. Вместо этого он выглядел серьезным, его глаза были напряжены. Я замерла. — Когда мы занимались сек_сом, ты была как расплавленный металл под моими руками. Ты впервые в жизни почувствовал удовольствие. Ты была невероятно милой женщиной, с которой любой бы мечтал быть рядом.
И тут я нашла нужные слова.
— Удовольствие и гнев — это крайности, — сказала я ему. — Я могу чувствовать крайние эмоции. Но между ними есть попасть. — Я понятия не имела, зачем говорю ему это.
Он наклонился ближе.
— Я готов помочь тебе, Клео. Настя. — когда он произнес мое истинное имя, то я напряглась, ошеломленная этим. — Я буду заниматься с тобой сек!ом всю ночь, пока ты не почувствуешь столько удовольствия, сколько не испытывала за всю жизнь. Потом, я буду водить тебя по разным местам, показывать тебе мир, заставлять тебя понимать свои собственные мысли и эмоции. Я могу помочь тебе изменить свою жизнь так же, как я надеюсь, что помог тебе два года назад. Только на этот раз это будет не одна ночь. — Его глаза стали такими ярко-серебристыми, что я просто уставилась на них. — Это будет продолжаться столько, сколько ты захочешь.
Быстро моргнув, я выпалила:
— Почему?
— Потому что, — он погладил меня по волосам, — я просто хочу этого.
— Это еще не ответ.
— Дай мне эти два месяца до свадьбы Федора и Эммы, — сказал он, — когда время истечет, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать обо мне и моих решениях.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда я посмотрела на него, то увидела, что он был серьезен, как никогда. Он не выказывал никакого тщеславия или злобы по этому поводу, только искреннюю решимость. Неужели Дмитрий Беркутов действительно был на моей стороне? Это не было похоже на реальность.
Его глаза были напряжены, поглощая меня целиком. Он хотел этого, и не только для того, чтобы получить удовольствие от того, чтобы переспать со мной, он искренне верил, что может помочь. Он верил, что может изменить меня. Мне было двадцать четыре года, я уже была полноценной женщиной, и он верил, что все еще может изменить меня к лучшему. Он верил, что я не такая уж бесчувственная женщина, как все обо мне думали.
Если я дам ему этот шанс, это может быть к лучшему. В конце концов, я была в долгу перед самой собой. Может быть, он сумеет спасти меня. Иногда вам нужно было погрузиться в неизвестность, чтобы узнать ответ.
— Я хочу довериться тебе, — сказала я так же серьезно, как и он, — я хочу доверить тебе свое тело, свои мысли и разум. Если ты предашь это доверие, я убью тебя.
Он слегка улыбнулся мне.
— По рукам!
— Ну что ж, — сказала я, глядя ему прямо в глаза и кладя руки ему на плечи. — Измени меня, если ты думаешь, что сможешь.
Глава 24
Он не стал ждать, пока ему скажут дважды. Схватив меня за подол рубашки, он снял ее и бросил на пол. Затем Уэйн взял мое лицо в свои ладони и поцеловал меня. Искры вспыхнули в глубине моего живота, и я почувствовала, как мое тело пылает, а дрожь танцует по моей коже. Я обняла его за шею и сама углубила поцелуй.
Это было похоже на то, как будто мое тело проснулось от глубокого сна, желая потянуться, поиграть и отдаться во власть его сильных рук. Это было как дыхание, как удушье, как все и ничего одновременно. Это было забвение, и я бессознательно искала его так долго, чтобы снова взглянуть на него.
Но сейчас я ничего не видела. В этот момент существовал лишь он один, а все пространство вокруг нас, будто растворилось и не существовало….
Он положил меня на спину на диван, расположив свое тяжелое, пылающее тело между моих ног. Я обернула их вокруг его талии и позволила его губам переместиться от моих к подбородку и шее, посасывая, покусывая и облизывая, заставляя меня задыхаться от нетерпения. Мои руки были в его волосах, дергая, нуждаясь в большем, нуждаясь во всем забвении, которое я могла принять.
Не желая никого разочаровывать, он еще ниже опустил голову к моей груди, искусно разминая одну рукой, а другую втягивая в рот. Я вздрогнула, от этого ощущения моя кровь стала горячей и холодной одновременно, а пот стекал по всему телу. Когда он закончил с моей грудью, то медленно начал двигаться к моему животу, аккуратно прокладывая путь к моему входу…
Добравшись до клитора, он грубо взял его в рот и прикусил. Тогда я застонала, не в силах подавить звук внутри, и начала извиваться с нарастающим оргазмом. Затем он вставил в меня два пальца, накачивая и заставляя меня создать небольшой бассейн на подушке дивана. Поняв, что я уже почти у самого края, он вытянул пальцы и выпрямился.
Затем он вошел в меня одним мощным толчком, моя спина согнулась, и я попыталась ухватиться за его плечи. Все во мне умоляло его заставить меня уехать с ним в пустоту. Он издал звук, похожий на рычание, прежде чем схватил мои запястья в свои руки и прижал их к дивану, заставляя меня полностью обнажиться перед ним. Он снова зарычал и начал двигаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мои глаза закатились, когда он вошел и вышел так быстро и грубо, что я даже не успела отдышаться. Он не давал мне покоя, и я тоже этого не хотела. Он просто отдавал все, что у него было, и я жадно брала все это, не желая, чтобы он когда-нибудь останавливался.
Оргазм сильно ударил меня, когда я почувствовала, как он растет внутри меня, его эрекция стала жесткой, длинной и толстой. Я вскрикнула, моя спина снова согнулась, а затем без предупреждения он перевернул меня на живот, как будто я весила не больше тряпичной куклы. Задыхаясь, я попыталась встать на руки, но он снова толкнул меня вниз, и я потеряла равновесие. Меня все еще била судорога, когда он продолжал жестко и глубоко иметь меня, и я вцепилась ногтями в подушку, прикусив губу так сильно, что почувствовала металический привкус крови.
