— Что за выражения, молодой человек? — нахмурилась фрау Арндт. — Йоган-Мигель-Альбано Арндт, если вы позволите себе такое в приличном обществе, то опозорите и себя, и вашего отца, и свою форму.
— Прости, мама. — смутился Йоган.
— Все, время. Время, молодые люди. Гости начнут собираться через полчаса. Мануэла, покажи нашему гостю его комнату.
— Мам, я сам покажу. — поморщился как от зубной боли Йоган.
— Ну вот. — печально вздохнула донья Анна. — Дети вырастают, и родительской заботе в их жизни места не остается. Идите, молодые люди. Время поджимает. Карлито, мой сын покажет тебе твою комнату.
— Что за обед такой? — вполголоса поинтересовался Карл, когда молодые люди двинулись по лестнице.
— Склероз мой — враг мой. — прорычал Йоган. — Отец каждый год, тридцатого декабря, собирает своих друзей на торжественный обед. Чиновники, военные в звании от штабс-капитана, ученые. Все с женами и детьми.
Юноша поморщился.
— Готовься, будет очередная ярмарка невест. И, извини, надо быть в парадной форме и ходить по стойке «смирно». — Йоган виновато посмотрел на приятеля. — Погляди на это с другой стороны. Заведешь кучу полезных знакомств.
— И надолго это?
— На весь вечер.
— Спасибо тебе. — с чувством произнес Карл. — Век тебе это помнить буду… Мигелито.
Йоган зарычал.
— Не называй меня так.
— Как скажешь, Ми… милый друг. — с невинным выражением лица произнес Геббельс.
— Вот, скотина какая. — улыбнулся Йоган. — Входи, это твоя комната.
Он толкнул одну из дверей.
— Ванная в конце коридора, туалет — в противоположном конце. Давай, переодевайся. Нас ждут — Йоган страдальчески возвел очи горе — почтенные матери семейств, дочери почтенных матерей и их совместные матримониальные планы.
Парадная форма морского кадета была аккуратно сложена в чемоданчик так, чтобы ее не нужно было гладить. Карл повесил ее «отвисать» на плечики, быстро сменил белье, мысленно посетовал на то, что душ принять уже не успевает, начистил до зеркального блеска сапоги, и скоренько побрился. Не то, чтобы у него на подбородке что-то особенно густо росло, но, как говаривает обербоцман Мёдор, «хрен с ней, с пробоиной, но порядок на корабле должен быть».
Припарадившись, Геббельс спустился в гостиную, где Йоган, также облаченный в парадную униформу, разговаривал со среднего роста, слегка полноватым огненно-рыжим мужчиной с изумрудно-зелеными, как и у Йогана, глазами и аккуратной бородкой. Из радиолы негромко доносились звуки «Uber die Hugel und Weit weg» недавно появившегося, но уже завоевавшего бешеную популярность ансамбля Nachtwunsch, основанного оперными певцом и певицей. Карл как-то не особо интересовался музыкой (по крайней мере — после того, как оказался в Киле. Там на это просто не хватало времени), однако мелодия показалась ему смутно знакомой.
— Отец, позволь тебе представить моего друга. — сказал Йоган, едва Карл переступил порог. — Карл Геббельс, я писал вам с мамой о нем. Карл, это мой отец, Дитмар Арндт.
Мужчина поднялся, и сделал несколько шагов навстречу Карлу, протягивая руку для рукопожатия. У губ герра Арндта и в уголках глаз пролегали характерные морщинки, часто встречающиеся у людей которые много смеются и улыбаются.
— Очень рад, молодой человек. — голос у йоганова папеньки был глубокий, басовитый, «с трещинкой», а рукопожатие крепким. — Присаживайтесь. Мой старший сын уже рассказал вам о приеме?
— Э-э-э… В общих чертах, герр Арндт.
Дитмар улыбнулся, и указал рукой на кресло.
— Присаживайтесь, юноша. Сигару?
— Спасибо, нет. — покачал головой Карл. — Курить вредно.
— В самом деле? — удивился хозяин дома. — Никогда об этом не слышал.
— А ты попробуй закурить на субмарине — и не такое услышишь. — рассмеялся Йоган.
— Ах да, и впрямь, постоянно забываю, что мой сын решил быть моряком, который не видит моря. — глаза герра Дитмара смеялись. — А я, пожалуй, выкурю одну.
Он открыл хьюмидор на журнальном столике, извлек оттуда средних размеров сигару, откусил кончик специальными щипчиками, крепившимися цепочкой к жилетке его строгого костюма, тщательно и с видимым удовольствием раскурил ее, выпустил несколько облаков ароматного дыма, после чего вновь обратился к Карлу. «Uber die Hugel und Weit weg» по радио сменилась на «Tief Still Ganz» того же ансамбля.
— У нас с друзьями традиция. — пояснил Арндт-старший. — Каждый год, тридцатого декабря мы устраиваем торжественный обед. Прощаемся со старым годом, так сказать. Большинство моих друзей — ученые и инженеры, однако есть среди них и политики, и военные. Люди мы уже не молодые, все добились некоторого положения, так что я предполагаю, вас будут смущать звания некоторых моих гостей.
— Скорее всего. — осторожно кивнул Карл. Он никак не мог взять в толк, куда клонит герр Арндт.
— Так вот, совершенно напрасно. — вместо указующего перста отец Йогана воздел к потолку дымящийся кончик сигары. — Это неформальные посиделки, к тому же молодежи там будет также вполне достаточно. Вас не должны смущать ни звание, ни возраст собеседника. Говорите что думаете, прямо, и ничего не бойтесь. Хорошо?
— Я постараюсь, герр Арндт.
— Очень хорошо, Карл. Ничего не бойтесь и не стесняйтесь. Даже самые великие из людей, скажу вам по секрету, всего лишь люди.
Во входную дверь раздался стук.
— Ну, вот и первые гости. — Дитмар широко улыбнулся, и смешливые морщинки от уголков глаз разбежались в разные стороны. — Пойдемте встречать? Мануэла, я открою сам!
На пороге стоял мужчина в шинели, с погонами капитана цур Зее.
Аэродром Авила (Испания)
30 декабря 1938 г., три часа дня
(время берлинское)
«Над всей Испанией безоблачное небо». Генерал-майор Вольфрам фон Рихтхофен, командующий легионом «Кондор», поглядел на затянутые низкой облачностью небеса и сплюнул. Настроение было ни к черту, а тут еще погода не ахти какая.
Из облаков вынырнули два Messerschmitt Bf-109 и пошли в сторону аэродрома. Генерал сощурился, стараясь рассмотреть бортовые номера машин, и удовлетворенно кивнул. На посадку заходили командир 3-й эскадрильи 88-й истребительной группы, капитан Вернер Мёльдерс, и его ведомый.
Машины зашли на аэродром безупречно — сказывался большой летный опыт пилотов, — прокатились по полосе, несколько раз чихнули моторами и застыли. Пилоты начали выбираться из кабин, а техники уже спешили осмотреть «мессеры».
— Здравствуй, Вернер. — генерал приблизился к машине капитана. — Что скажешь?
— Над всей Испанией безоблачное небо. — хмыкнул Мёльдерс. — Так что пятнадцатого[16] я себе сегодня не сыскал.
— Да искать особо некого осталось. — флегматично кивнул фон Рихтхофен. — Франко вот-вот дожмет республиканцев, так что скоро, видать, возвращаемся в Германию.
— Ну и слава Богу. — спокойно ответил капитан. — Надоело уже воевать и убивать. Меня вообще в этом месяце должны были на родину отправить.
— Угу. — командующий легионом снова флегматично кивнул. — Но не отправили. Кстати, поздравляю.
— С чем? — опешил Мёльдерс.
— Да с тем… Мы, с завтрашнего дня, становимся моряками. Легион Кригсмарине переподчинили, утром приказ пришел. Готовь теплую одежду, Вернер. На Балтике нынче холодно.
Шарлотенбург, Зесенер-штрассе, 15
30 декабря 1938 г., около четырех дня
— Вы полагаете, молодой человек? — генеральный инспектор подвижных войск задумчиво смотрел на Геббельса.
— Конечно, герр генерал-лейтенант. — убежденно ответил Карл. — Это же получается даже не эсминец, а вспомогательный крейсер. Пушка так себе, и брони почти нет, или нет совсем. Одна радость, что быстроходный.
— Интересно вы проводите аналогии между танками и кораблями. — хмыкнул Хайнц Гудериан. — Значит, следуя вашей логике, надо превращать танки в линкоры?
— Лучше в линейные крейсера, они быстроходнее. — улыбнулся Карл. — Скорость ведь является существенным фактором и на море, и на суше, герр генерал? Броня, и калибр орудий, полагаю, тоже. Таким образом, у кого броня толще, и пушка больше, тот в поединке и выигрывает. Что танк, что корабль.
— Если экипаж умеет пользоваться пушкой. — усмехнулся «быстроходный Хайнц». — Танки, вообще-то, предназначены для прорыва укреплений и развития наступления, юноша, а не для дуэлирования с себе подобными машинами.
— Военные корабли тоже нужны для нарушения морских коммуникаций противника, однако сражения между ними иногда случаются. — парировал Карл.
— Туше. — рассмеялся Гудериан, и повернув голову вправо громко произнес. — Фреди, ты слышал? Флот нас критикует.
— Правильно делает. — ответил Фердинанд Порше приближаясь. — Сколько танков вышло из строя при аншлюсе? Треть? А вот у них такого не бывает, не говоря уже о том, что по туристическим справочникам они во время боевых действий не ориентируются.[17] Кстати, я тут недавно имел беседу с Герингом. Ты в курсе того, что он требует в новой спецификации на Pz-IV?
