После этого вступать в тесные контакты с этими девицами как-то не хотелось. «Интересно, где это Игорь таких понабрал?» — недоумевала Кристина. На их фоне даже она со своей, как ей казалось, дремучей провинциальностью выглядела столичной интеллектуалкой. Впрочем, много ума, чтобы сниматься в таком кино, и не требовалось. Гораздо большее значение имели размер груди, объем талии и форма ягодиц. Все это было представлено у девиц в лучшем виде.
Игорь явно постарался внести разнообразие в ряды своей «клубничной» массовки: одна из девушек — Света — была светлой, пшеничной масти, другая — Изабелла — жгучей брюнеткой, третья — Марина — рыжей, четвертая — Лиза — пепельно-серой, а пятая — Кристина — такой, какой она стала после встречи с Марго, то есть вишневой.
С первого дня так повелось, что Кристина стала держаться в компании особняком, и девушки восприняли это как заносчивость. Как же — она прима, а они — статистки. Ну и пожалуйста! Раз задираешь нос, так и не будем с тобой дружить. Ходи одна — и задавайся себе сколько влезет… Впрочем, Кристину такое положение вещей вполне устраивало.
Вопрос со сценарием так и не был прояснен. Игорь сказал, что сцены будут сниматься в произвольном порядке — в зависимости от погоды, настроения и прочих обстоятельств, а потом уже из них будет монтироваться фильм. Каждый раз перед съемкой он будет подробно объяснять, что от кого требуется, поэтому сценарий как таковой и не понадобится. Кристина уже ему не возражала: ей было так хорошо, что она воспринимала свою жизнь как сказочный сон. Ей было наплевать на все — на сценарий, на неудачно подобравшуюся компанию и в том числе на партнера, с которым ей предстояло разыгрывать бешеную страсть… Единственное, чего ей хотелось, — это слиться с природой: с морем, солнцем, соленым ветром…
— Кристина!
Это был голос Лады.
Придется прервать идиллию и отправляться к визажисту… Кристина нехотя, лениво приподнялась и проползла несколько метров по песку на четвереньках. Со стороны она была похожа на грациозную кошку, которая подкрадывается к птичке, чтобы схватить ее и съесть.
Визажист со странным именем Кандик работал в мансарде, одна из стен которой была полностью застеклена. Это было самое светлое место в доме, а чтобы не было слишком жарко, Игорь установил там два вентилятора.
Кристина ходила гримироваться с удовольствием. Во-первых, она с детства обожала, чтобы над ней производили какие-либо манипуляции: стригли, причесывали, подпиливали ногти, делали массаж… А во-вторых, ей было просто любопытно — как и что делается. Поскольку съемка шла на обнаженной натуре, грим накладывался не только на лицо, но и на все тело. Это было страшно щекотно, но все равно приятно.
Кандик работал молча и сосредоточенно, совершенно не обращая внимания на возгласы и повизгивания своей жертвы. Казалось, ему глубоко наплевать на то, что перед ним лежит голая женщина. Создавалось впечатление, что он работает, склонившись над холстом или куском мрамора…
Кристина слышала, как девушки из массовки судачат о том, будто Кандик — «голубой». Будто по ночам он бегает в дом отдыха по соседству и «снимает» там себе хорошеньких мальчиков. Она не удивилась бы, если бы это было так. Даже чисто внешне Кандик походил на гея. У него было правильное, мягко очерченное, как у девушки, лицо… Длинные волнистые волосы, собранные в хвостик… И светлые глаза, в которых застыло выражение непонимания — или нежелания понять. Кажется, таким образом он защищался от попыток заговорить с ним. Мол, не пытайтесь — я все равно не пойму.
Кристина привычно улеглась на чистую простыню и закрыла глаза. Она знала, что сейчас Кандик возьмет большую кисточку и будет накладывать основной тон. Она расслабилась и попыталась отдаться во власть приятных ощущений. Это была двойная игра: Кандик представлял, что перед ним чистый лист бумаги, а Кристина, наоборот, пыталась вообразить себе, что ее ласкает любимый мужчина. Тот самый — с зелеными, чуть раскосыми глазами, молодой тигр или лев… Нет, это был не зов плоти, а всего лишь романтический зов юного девичьего сердца. При всей своей циничности Кристина считала, что в ее жизни обязательно должна быть «большая и чистая» любовь…
— Теперь на левый бочок… — промямлил Кандик, не отрывая взгляда от ее смуглых сосков, которые он в данный момент приводил в божеский вид.
Кристина послушно повернулась и вновь закрыла глаза, представляя себе, что кисточка — это не кисточка, а нежные пальцы ее возлюбленного…
7
Техничность и артистичность
— Так… Лиза, Изабелла — отошли в сторону, дядя Паша — на задний план в кусты… — командовал в мегафон Игорь. — Лада, расправь ему фалды… Внимание, камера поехала, берем крупный план… Так… Кристина, приготовились… Мужчина за кустами — работаем роль! Мотор!
Это волшебное слово! Кристина всю жизнь мечтала услышать его — и вот наконец оно стало для нее таким же обыденным, как чашка кофе на завтрак.
Снимали сложную сцену у самой воды с большим количеством массовки, причем усаженной на мотоциклы. Сюжет был прост как правда: девица приятной наружности, разодетая в костюм прошлого века, вышла на бережок прогуляться и искупнуться. Из кустов за ней наблюдает некий сластолюб в цилиндре и фраке. Эту небольшую роль играл шофер микроавтобуса дядя Паша. Впрочем, особой игры от него и не требовалось: от солнца и постоянного зрелища полуголых девиц у дяди Паши на лице застыло выражение, роднящее его со старым сатиром. Казалось бы, развязка предопределена… Однако когда девица уже в неглиже, в сюжете происходит неожиданный поворот — из кустов вылетают совершенно современные мотоциклисты (массовку на мотоциклах наняли по дешевке из местных)… Девица пугается и, красиво путаясь в нижней юбке, бежит по кромке воды. Тот, кто наблюдал за ней из кустов, от страха наложил в штаны и ретируется. Девица остается одна против ревущих монстров… Один из мотоциклистов — высокий голубоглазый красавец (это, конечно же, Дима) — бросает своего железного коня и бежит догонять красотку. Когда он настигает ее, та, естественно, падает в обморок прямо в набежавшую волну. Красавец вытаскивает ее из воды. Легкий морской бриз приводит несчастную в чувство. «Где я?» — шепчет она. «В раю!» — отвечает спаситель и страстно целует ее. Бурная эротическая сцена в кустах магнолии. Занавес.
Кристина замучилась расстегивать и застегивать корсет. На ней было красивое, но порядком заношенное платье — видимо, взятое напрокат в каком-нибудь театре. Сильно открытый верх из белого атласа, легкая газовая юбка с чехлом и пышным турнюром. Прическа с локонами, которую бедный Кандик сооружал с помощью плойки и коклюшек не менее двух часов. По сценарию уже во второй сцене вся эта роскошь должна была превратиться в мокрую мочалку. Что поделаешь — искусство требует жертв.
