Еремей не целясь выстрелил в воздух. Подождал — ответного выстрела не было. Выстрелил еще раз — тишина.
Антошка, углубившийся по плечи в яму, остервенело нагребавший в берестяное ведро песок и с маху вываливавший его на бортик, замер. Посмотрел на Еремея, на избушку. Упершись в край ямы, выметнулся наружу. Влетел в сарайчик.
— Пойду посмотрю, а? — спросил быстрым шепотом. — Через верхнее окно. Может, умер Иван?
— Посмотри, — неохотно согласился Еремей. — Только тихо. Вдруг притворяется? Вдруг хитрость какую задумал.
Антошка схватил карабин. Еремей дернулся было, чтобы остановить его, но передумал: как запретишь мстить? Пусть стреляет. У него всего один патрон…
Антошка пристроил карабин за спину и метнулся к избушке. Упал на четвереньки, прополз под крохотным оконцем, снова вскочил, скрылся за углом. Еремей, прижавшись щекой к прикладу, прицелился.
В родном доме — что внутри, что снаружи — знал Антошка каждый сучок, каждую трещинку. Поэтому кинулся к дальнему углу задней стены — сотни раз взлетал здесь белкой на крышу — и уже ухватился за неровно торчащие торцы бревен, как вдруг чья-то твердая, бугристая ладонь крепко зажала ему рот, чья-то рука обхватила, оторвала от земли. Антошка задрыгал ногами, затрепыхался; вывернув голову назад, увидел носастого мужика с лохматой бородой — того самого, которого связывал Еремей.
Парамонов, приотставший от Арчева со Степаном — лодку привязывал, — сильней стиснул проводничонка и принялся взглядом по зарослям шарить, командира выискивать: прогневается, упаси Христос, что отбился. Увидел Арчева за кустарником на взгорке — тот передал Степану револьвер, рукой в сторону избушки показал и скрылся. «Надоть выждать, — решил Парамонов. — Дело тухлое».
Они приплыли только что. Хотели причалить к три же отмели, что и в прошлый раз, а тут — два выстрела: один и немного погодя другой. Арчев аж взвился: «Жив Еремейка!» — «Можа, как раз щас-то и прихлопнул его Ванька», — мрачно предположил Степан. «Чтоб ты языком своим подавился! — рыкнул Арчев. — Гребите! — Но тут же схватил их за руки. — Смотрите! — показал на берег. — Сюда давайте!» Мужики оглянулись, увидели на траве облас, круто развернулись…
Еремей, все встревоженней посматривая на крышу избушки, где должен был появиться Антошка, насторожился: за стеной что-то хрустнуло, прошуршало. Или показалось? Осторожно подтянул винтовку, хотел встать… и застыл, согнувшись, упершись левой рукой в землю, — увидел, как к избушке подскочил тот самый здоровенный мужик, которого оставили связанным в стойбище.
Степан переложил револьвер в левую руку, размашисто перекрестился, рванул дверь. И повалился лицом вперед — стрела пробила грудь, вздыбив бугорком шинель на спине, — но, падая, успел Степан выстрелить в того, кто шевельнулся на куче рыжих, белых, золотистых мехов.
От выстрела, раздавшегося в избушке, Парамонов, слегка вздрогнув, расслабил на миг руки. Антошка впился зубами в палец — мужик, охнул, отдернул ладонь.
— Ермей, конта! — пронзительно закричал Антошка. — Коллэ, конта! Ляль юхит![9] — Дернулся, рванулся в сторону, шмыгнул в заросли.
Истошный вопль Антошки подбросил Еремея. Он выскочил из сарайчика и тут же выронил винтовку — кто-то облапил сзади, сдавил, опрокинул. Еремей рычал, извивался, размашисто бил головой назад, стараясь попасть в лицо врагу.
— Тише, тише, юноша… поспокойней, — сипел Арчев, заламывая Еремею руки за спину. — Смирись, гордый человек, — он фыркнул, но насмешливость сразу исчезла, когда невдалеке бухнул выстрел. — Кто это лупит?.. Твой дружок?
Стрелял Парамонов. Перехватив половчей Антошкин карабин, он, подминая кусты, кинулся за беглецом и, когда мелькнула в просвете зарослей серая рубашка, стрельнул навскидку. Малец вильнул в сторону и, перебегая от дерева к дереву, стал удаляться. Парамонов поднял не торопясь карабин, прицелился, нажал на курок. Боек сухо щелкнул. Парамонов передернул затвор — пусто, кончились патроны. И кинулся назад, к избушке.
Арчев, навалившийся на Еремея, поднял голову.
— Где шлялся, мерзавец? — спросил раздраженно, когда запыхавшийся Парамонов вытянулся перед ним.
— Так что, вашбродь, с проводничонком задержамшись, — выпятив грудь, доложил тот и стрельнул глазами в сторону зарослей. — Дозвольте мне? — показал взглядом на пленника, и когда Арчев благосклонно кивнул, положил, как на строевом смотре, карабин, сделав шаг вперед.
Деловито вынул из кармана шинели обрывки тынзяна.
— Вот и сгодилось. Вишь, милок, утром ты меня, а вечером — хе-хе — я тебя. — Он проворно и умело стянул ремешками руки Еремея. — Так-то вот: вчерась полковник, нынче — покойник… — Усадил мальчика спиной к стене. — Ну что, голубь? Утречком — герой, а вечером — с дырой?..
— Хватит болтать! — рявкнул Арчев. Губами изобразил Еремею улыбку: — Шутит он, не верь. Никто тебя убивать не собирается. И вообще, ничего плохого тебе не грозит. Если будешь послушным. — Изучающе по-разглядывал пленника. — Ты должен всего лишь отвести нас на главное святое место, как это… Эвыт? Имынг тахи? Покажешь Сорни Най — и свободен… Советую согласиться. В противном случае этот вот, — кивнул на Парамонова, — разделает тебя, как бог черепаху. Верно, Парамонов?
— Так точно, вашбродь! Исполню в лучшем виде.
— Слышал? — Арчев поднял многозначительно палец. — Верь мне, этот человек ба-а-альшой специалист в своем деле. Так что соглашайся поскорей, иначе… — И добавил с усмешечкой: — Только не делай вид, будто не понимаешь. Твой дед прекрасно понимал меня, Евгения Арчева…
— Ты Арчев? — взвизгнул Еремей и, резко вскинув ноги, ударил ими в грудь врага.
Тот опрокинулся назад, тут же вскочил, замашисто вскинул кулак, но Парамонов опередил — сшиб мальчика, рухнул на него, придавил.
— Ах ты, сморчок! — Арчев, не удержавшись, ударил-таки Еремея. Потом, рывком расстегнув, сорвал с него пояс: сухо стукнулись медвежьи клыки, тоненько звякнули медные висюльки. — Все равно покажешь, паршивец, Сорни Най! — Постучал пальцем по орнаменту на сумке-качине. — Покажешь, дрянь!.. Займись им, Парамонов!
— Прикажете шомполами али как позаковыристей? — деловито поинтересовался тот.
Арчев, надевая на себя пояс Еремея, равнодушно дернул плечом.
— Для зачина шомполами, — решил Парамонов. — Привычней.
Огляделся. Схватил Еремея за шиворот, подтащил к сосне. Поставил мальчика лицом к дереву и привязал за шею, за поясницу к стволу. Все делал без суеты, но быстро. Еремей не сопротивлялся. Прижавшись щекой к коре, смотрел на выкопанную Антошкой могилу. Арчев подошел к сарайчику, заглянул внутрь, поморщился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
