На седьмую ночь плавания глубокий сон прервал сильный удар, сопровождавшийся страшным треском, открыв глаза, я понял, что сброшен на пол. Встать удалось с большим трудом, ухватившись за спинку неподвижно закреплённой койки. Пол каюты постоянно делал попытки поменяться местами с потолком. Ослепительные вспышки молний за окном освещали каюту, бесконечные раскаты грома сливались в сплошной рокочущий гул. Я взялся за поручни, идущие вдоль стен на случай сильной качки, добрался до дверей и, если можно так сказать, вышел на палубу. Здесь жуткая разрушительная мощь урагана ощущалась в полную силу. Разгром освещали беспрерывные вспышки молний. У корабля не оказалось мачт; вместо них из палубы торчали обломки, словно пеньки деревьев. Из команды наверху остался один Цильпок, он из последних сил держался, намертво вцепившись в штурвал. Увидев меня, капитан закричал, но слышен был только вой ветра, раскаты грома, треск и стоны умирающего корабля. Ужасный удар очередной огромной волны потряс корпус судна; меня оторвало от поручня, швырнуло в воздух, пронесло над бортом, бросило в воду рядом с большим куском мачты. Вынырнув, я ухватился за спасительный обломок и увидел на другом конце Цильпока; очевидно он тоже не удержался – мы улетели с корабля одновременно. Бушующее море бесконечно долго бросало нас в разные стороны, казалось, бешеная свистопляска будет продолжаться бесконечно долго, к счастью ни что не может продолжаться вечно. Буря к утру стихла. Над горизонтом показались первые лучи восходящего солнца. Вокруг плавали обломки мачт с обрывками канатов, доски, пустые бочки, несколько сундуков и различное плавучее барахло. Несчастный корабль наверно давно покоился на дне. Мы с Цильпоком собрали ближайшие обломки, при помощи обрывков парусов и кусков канатов соорудили некоторое подобие плота, расстелили на нём большой кусок парусины, в изнеможении упали на него и забылись тяжёлым беспробудным сном, больше похожим на внезапную смерть.
Проснувшись, я увидел вокруг нашего плота туман такой плотный, что казалось можно потрогать руками, даже набивать подушки с матрацами словно ватой. Направление на Солнце определить было невозможно, но с одной стороны туман казался немного темнее. На море стоял полный штиль, не ощущалось ни малейшего дуновения ветра. Не смотря на абсолютную не подвижность воздуха, поверхность воды покрывала мелкая рябь. В отличие от закрытых водоёмов море никогда не бывает абсолютно спокойным, здесь невозможно увидеть зеркально ровной поверхности воды.
Наконец и Цильпок открыл глаза; тут же вскочил, замахал руками, опустился на колени и что-то забормотал. Я присел рядом тронул его за плечо и спросил:
– Что случилось, ты что, с ума сошёл?
– Пока нет, но не знаю что лучше: стать сумасшедшим или попасть в такое ужасное место. Если вернёмся из этой переделки живыми, то нам сказочно повезёт.
– Чем оно такое страшное?
– Тут всегда происходит что-то непонятное. Иногда молодые люди через десяток дней возвращаются из этого района глубокими стариками. Другие за много лет отсутствия совершенно не стареют, но подавляющее большинство теряется в тумане навсегда.
– В любом случае надо что-то делать; необходимо найти пищу и пресную воду. Лучше отправиться туда, где туман темнее; может там корабль или остров.
– Хорошо, поплыли в ту сторону.
Мы взяли по обломку доски, начали грести. Импровизированный плот плохо поддавался нашим усилиям, но примерно через час упорного труда удалось достичь песчаного берега. Здесь плотный туман превратился в лёгкую дымку. Через несколько метров от кромки воды начинался обычный для этих широт субтропический лес, но настораживало в нём что-то очень неестественное. Вскоре я осознал, что ощущение ненормальности создаёт полное отсутствие обычных лесных звуков: пения птиц, шелеста травы, стрекотания кузнечиков; стояла абсолютная тишина и полное безветрие.
Посовещавшись, мы решили заняться в первую очередь поисками пресной воды, а в случае удачи и чего-нибудь съедобного. Для ускорения поиска мы разошлись вдоль берега в противоположные стороны, условившись, в случае неудачи повернуть назад через пять тысяч шагов.
Пройдя около половины намеченного пути, я услышал тихое журчание; через два десятка шагов показался небольшой ручей, вытекающий из леса. Утолив жажду и умывшись, я решил продолжить поход вдоль берега. Через пять сотен шагов путь пересекла, вымощенная грубо обработанными камнями, дорога. Она выходила прямо из моря, пересекала полосу песка и уходила стрелой глубоко в лес. Поколебавшись несколько секунд, я свернул на загадочную дорогу. По мере дальнейшего продвижения прозрачная дымка сгустилась в более плотное, чем раньше на море, облако тумана; вскоре не стало видно не только дороги, но даже ног и рук; двигаться дальше пришлось буквально на ощупь.
Конец ознакомительного фрагмента.
