— Ну-ну. И спустя годы все прямо начнут перечислять, какие конкретно пункты ввели с нашей подачи? — хмыкнул Кук. — Или не придумают, как их повернуть в свою пользу? Не говоря уж о том, что у нас и до того была уйма дурацких правил, высосанных из пальца. Не исключено, что кто-то, как и мы, не вовремя подшутил над старостой или деканом. Бросьте. Позлятся недельку, две… ну месяц максимум. А там уже привыкнут, найдут обход, что-то повернут в свою пользу, да и банально внимание переключится на что-нибудь иное. Ничего такого кошмарного мы не сделали, иначе и в обычной жизни нам бы пакостили, а так просто нашли повод слить напряжение, согнать на нас злость за свои какие-то неудачи.
— Звучит просто сказочно, всегда мечтал побыть немного грушей для битья, — съязвил Фо.
— Вообще, Кук прав. Помните, как Фрэнк на первом курсе решил подготовиться к практическому занятию по нежитеведению не в аудитории, а у себя в комнате? Воняло дохлятиной почти два месяца, и ничего не помогало избавиться от запаха, а по углам скреблись призрачные мыши. Ничего ж, забылось постепенно, — добавил я, некстати вспоминая, что, может, потому Фрэнк сейчас и отрывается на нас едва ли не больше остальных, помнит, как ему устроили такую же «благодарность» в свое время.
— Было дело, — брезгливо скривился Морид.
— А с трактирщиком что? Какое правило он все же нарушил?
— Да кто ж его знает. Ни он, ни его одногруппники, которые сейчас преподы, не говорят, хотя им-то, казалось бы, чего скрывать? — пожал плечами Кук.
— Ну, им как раз и есть. Думаю, он нашел какую-то лазейку в правилах, потому и замалчивают, чтобы другие студенты не повторили, — предположил Морид.
— Или же сделал что-то такое, что дискредитирует академию и/или их всех. Репутация, все дела, — хмыкнул Фо.
— Пожалуй, в этом есть смысл, — протянул я задумчиво. В голове забрезжила смутная мысль, но нас прервали. Над нами возникла проекция нашего преподавателя.
— Время поединка вышло. Наименее пострадавшими вышли Бриан Гранди, Морид Чеверин, Фо Бау и Коукервилле Росс, им и присуждается победа, — кислым тоном огласил результаты эрл Алкерен. — При следующем разделении на команды вашего питомца, Коукервилле Росс, чтобы я на полигоне не видел.
— Разделение на команды предполагает наличие пяти-шести команд на поле боя, а не вся наша группа против нас четверых, — не выдержал Фо.
— Согласен, многовато вас. В следующий раз я, пожалуй, присоединюсь ко второй команде, — мстительно сверкнула глазами проекция эрла Алкерена, прежде чем раствориться в воздухе.
— Тундрец, — уныло резюмировал Морид. — Пошли мыться. Ай… какая скотина мне на подошвы ледок наколдовала, пока я сидел?! Вот гады!
Ехидное хихиканье со всех сторон только подтвердило всеобщее настроение устроить моей жене незапланированное раннее вдовство. Нет, ну так нечестно!
Мы тащились по аллее от полигона к душевым и мечтали то ли поскорее сдохнуть, то ли выжить всем назло. И тут, как по заказу, навстречу моя персональная заноза. Вся такая свеженькая, в розовом платье, с аккуратной прической, в туфельках… нежная, как утренняя фиалка. Если не знать про ее ядовитую суть!
— Привет, мальчики. — И чего так улыбается, а? Радуется моим синякам? — Я вижу, вы тренируетесь на совесть, не то что некоторые. Так держать!
— Издеваешься? — не выдержал Фо.
— Да что ты, ни разу, — сделала милые глазки поганка. И вдруг разулыбалась еще шире. А главное, вовсе не нам!
— Привет, Незабудка! — Откуда-то из боковой аллеи вырулил некий хлыщ-старшекурсник. Сразу видно — отличник и ботаник. Одни очки чего стоят. Это при уровне магомедицины, доступной для всех учащихся бесплатно!
— Привет, Репей! — слишком радостно отозвалась Джойс, и я впервые, наверное, увидел ее настоящую радость. Такую яркую и теплую, что стало как-то не по себе. Потому что радость эта былаадресована кому попало, только не мне.
Да сто лет бы не надо! Только зло берет: одному, значит, чихучий порошок в трусы ни за что ни про что, а другому, смотри, рассиялась ясным солнышком! Еще и этому задроту, которого я просто сразу не узнал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тайвин Валеро. Лучший ученик, гений, уникум. Выдающийся ум, сумевший на стыке двух дисциплин открыть третью.
Это все слова наших преподавателей и родителей, если что. Теперь-то я понимаю, что он и правда хорош, и даже могу его уважать. Издалека. А в детстве, точно так же, как и все мои ровесники, терпеть не мог этого выскочку, которым мне постоянно тыкали в нос — бери пример, бери пример, вот настоящий аристократ и будущая надежда нации.
Да хоть трижды надежда! Противный зануда.
Потом он поступил в академию и уехал, забылся почти. А когда мы сами поступили — нам не до старшекурсников было, тем более среди них было много выдающихся, не один Тайвин такой великолепный.
Проще говоря, плевать на него стало. Вот до этого момента, когда он возник из ниоткуда весь такой прекрасный, с радостными комплиментами моей занозе.
Глава 18
Джойс
С ума сойти! Вот не ожидала, что Тайвин вернется со своей преддипломной практики так рано. Это приятный сюрприз!
Конечно, до того как уехать, важный пятикурсник с репутацией гения в своем потоке относился ко мне с возмутительной снисходительностью. Но при этом все равно по-доброму. А если его вовремя одернуть и чихнуть в нос вьюном — и вовсе вдруг вспоминал, что боевая ботаника в руках маленькой девочки — вовсе не шутки.
Мы были знакомы с детства, но так, без подробностей. Просто знали, как кого зовут, здоровались на общих и детских праздниках, как вежливые юные господа и дамы. По-настоящему столкнулись только тогда, когда я поступила на первый курс и с ходу влезла в сложный проект на стыке боевой магии и травничества.
Этот гений сначала попытался меня турнуть. Потом заинтересовался моими работами. Потом мы разругались до файерболов и чихучего вьюна за шиворот. Потом помирились и два года работали в лаборатории за одним столом, периодически обмениваясь тычками и подколками.
Короче говоря, Тайвин — мой друг, человек, с которым нам всегда есть о чем поговорить. Конечно, я обрадовалась тому, что он вернулся в академию!
Настолько, что даже не сообразила спросить: а что, собственно, случилось, почему так рано?
Я даже про своих соседей забыла на пару секунд. Но «муж» тут же напомнил о себе, изобразив кашель удавленника. Чего это?
Впрочем, выяснять я не стала. Кивнула парням, позволила Тайвину подхватить себя под руку и отвести к скамейке чуть в стороне от основной аллеи. Да нам столько всего надо было обсудить! В письмах все нюансы практического применения разработанных нами приемов не передать. Живое обсуждение гораздо лучше!
Вот мы и воспользовались случаем.
— Ну?! — нетерпеливо дернула я его за рукав, сгорая от желания услышать все-все-все о его последней экспедиции. Которую ему еще и засчитают как преддипломную практику, где справедливость? Да я локти грызла и заливалась горючими слезами, что мне эта экспедиция ну никак не светила банально потому, что в нее не берут тех, кто младше пятого курса, будь ты хоть трижды талантлив и имей сотни прогрессивных наработок!
— Полегче, Незабудка, — рассмеялся Тайвин, покачав головой. — Ты мне так рубашку порвешь. И с каких это пор ты изъясняешься одними междометиями и жестами? Общество боевиков на тебя дурно влияет. Что бы сказали несравненные эрлессы Милана и Абигайль?
На последних словах он в деланом ужасе приложил ладони ко рту. Я невольно улыбнулась его дешевой пантомиме. Пожалуй, он единственный среди всех моих друзей удостоился чести называть по имени сразу и мою маму, и мою бабушку. Последняя даже однажды разрешила посетить ее лабораторию и порыться в ее записях! Лишь в одной конкретной стопочке, но сам факт!
— Что я слишком мягка к тебе! Не тяни, рассказывай уже, — поторопила я его, уже нарочно дернув за тот самый рукав гораздо сильнее.
