— Пора останавливаться. Ночевать придется здесь.
Элспет закивала, стуча от холода зубами. Они нашли местечко, где выступ скалы образовывал козырек, и уселись спина к спине на колючую траву. Несмотря на взятые у Аагарда одеяла, в которые они закутались, холод не давал обоим уснуть. Жуя хлеб, они уныло таращились во тьму.
Внезапно Эдмунд заметил вдали мерцающее оранжевое зарево. Элспет тоже вскинула голову и потянула носом:
— Чую дым!
Не произнося больше ни слова, они встали и, по-прежнему замотанные в одеяла, побрели на огонь.
Клуаран сидел за следующим поворотом дороги у маленького костра, спиной к ним. Они еще не добрались до круга тепла, распространяемого костром, когда он достал свою арфу и заиграл.
Эдмунд и Элспет остановились, наслаждаясь музыкой. Казалось, певец обращается к кому-то, голос его то выводил трогательные рулады, то сбивался на речитатив, но и тогда Эдмунд и Элспет не могли понять ни слова. Закончив и положив наконец на землю свою арфу, Клуаран произнес еще несколько слов на неведомом наречии. А потом, по-прежнему не поворачивая головы, менестрель позвал их:
— Идите сюда, садитесь у огня. Ночь холодная, а здесь хватит места для троих.
Глава восьмая
Здмунд свернулся калачиком, наслаждаясь теплом от огня, и слушал ровное дыхание спавшей рядом Элспет. Менестрель охотно предложил им место у своего костра, но при этом не скрывал, что оказывает им гостеприимство всего на одну ночь.
— Утром наши пути разойдутся, — предупредил он. — У меня нет времени стеречь детвору.
— А ведь… — Элспет открыла было рот, чтобы возразить, но Эдмунд легонько толкнул ее ногой, заставив замолчать. Сейчас главным было то, что их спасли от холода ночи и страха темноты.
Слова Клуарана не давали ему покоя. «Стеречь детвору»! По какому праву этот чужак проявляет столько презрительности? Разве они не пережили кораблекрушение, не избежали чудом смерти? Глазами Эдмунда взирал на мир дракон, Элспет сжимала в руке заколдованный меч — а этот бродяга смеет отмахиваться от них, как от каких-то несмышленышей!
Внимание Эдмунда привлекло шевеление по ту сторону от костра. Клуаран улегся спать на некотором удалении от огня. Эдмунд боролся с новым приступом гнева. Неужели Клуаран уже собирается их покинуть? Но нет, заплечная сума менестреля по-прежнему лежала в траве, озаряемая желтым огнем.
Эдмунд перевернулся на спину и стал смотреть на восходящую луну. Скоро у него начали слипаться глаза, но бледный свет луны, казалось, проникал сквозь веки, озаряя его прерывистые сны, населенные драконами и вооруженными до зубов людьми; главным во всех этих снах был меч, сиявший подобно яркой звезде.
Он очнулся и рывком сел. Луна успела подняться высоко; жмурясь от ее таинственного; света, он пытался мысленно связать обрывки сна. Но шаги за спиной как будто заставили его окончательно очнуться.
«Значит, менестрель вернулся», — пронеслось в голове. Все еще сонный, он мысленно потянулся в ту сторону, откуда доносились шаги. Это показалось таким естественным, таким коварно легким делом! Только и надо было, что моргнуть, — и вот, снова открыв глаза, он уже приближается к двум фигурам, спящим у огня…
Поняв, что он делает, Эдмунд испытал прилив горячего стыда; в следующее мгновение он увидел то, что открывалось чужому взору: темную фигуру, двигавшуюся рядом.
Теперь пробуждение было полным. Это был не Клуаран! К ним приближались двое чужаков. Он чувствовал, как они скользят в направлении костра: медленно, крадучись.
Вот когда ему срочно понадобились чужие глаза! С их помощью его зрение прояснилось. Костер менестреля превратился в оранжевое пятно, колыхавшееся на расстоянии сотни шагов. Две кочки у костра — сам Эдмунд и Элспет — озарялись алыми сполохами. Тот, кто на них смотрел, знал их и ожидал встречи с ними.
Это был мужчина. Он что-то шепнул своему спутнику, и от удивления Эдмунд вздрогнул. Непонятно было, по чьему телу пробежала дрожь — по его собственному или по телу незнакомца… Второй фигурой оказался один из двух братьев-торговцев, с которыми они познакомились в доме лорда Джилберта, Дагоберт. Эдмунда окатила волной хитрость, удушающая алчность, и он понял, что появление этих двоих грозит бедой.
Очень медленно он протянул руку и потеребил Элспет.
— Просыпайся! — сказал он шепотом.
Она вздрогнула и открыла глаза:
— Что такое?..
— Разбойники! — выдохнул Эдмунд.
— Где Клуаран?
— Куда-то подевался. Нам бы туда, за костер: в его суме может оказаться какое-нибудь оружие.
Эдмунд чувствовал, что двое злоумышленников все быстрее приближаются к костру. От круга света, отбрасываемого костром, их уже отделяли считаные шаги.
— Готова?
Элспет кивнула.
Он набрал в легкие побольше воздуха и крепко стиснул ее руку. Вперед! Он прыжком выпрямился, и они бросились вдвоем к противоположной стороне костра. Со стороны дороги послышались хриплые крики: разбойники тоже перешли на бег. Эдмунд плюхнулся на дорожную суму Клуарана и открыл ее. Одежда, шкуры, свертки… И ничего для самозащиты! Лук менестрель забрал с собой. Элспет тем временем достала свой ножик и потянула к себе большую ветку из приготовленной Клуараном кучи хвороста.
— Факелы! — догадался он. Она кивнула, спешно оторвала кусок от своего подола и обмотала им край ветки. Эдмунд сунул приготовленный факел в костер, подняв столб дыма.
Разбойники превратились вдруг в два огромных силуэта, выскочивших из дыма.
— Ты уверен, что они не вооружены? — спросил один у другого.
— Ты же сам видел, что они ушли с пустыми руками, вот безмозглый! — был ответ. — Эй, парень! — хрипло раздалось через костер. — Отдайте нам свои сумы, и мы вас не тронем.
Эдмунд не ответил. Рядом с ним копошилась Элспет, пытавшаяся зажечь еще один факел. Он чувствовал, как она дрожит. Внезапно его факел вспыхнул. «Изобрази храбреца — и станешь храбрым!» Эдмунд поднял пылающую ветку над головой, словно это был разящий меч воина из Новиомагуса, издал клич, в который вложил всю свою воинственность, и устремился вокруг костра к непрошеным гостям, двумя руками вращая свой факел. Разбойники отскочили, но, разглядев, что им угрожает всего лишь мальчишка с факелом, загоготали и снова стали наступать. Они были вооружены длинными ножами, отражавшими свет факела и костра.
Эдмунд замахнулся факелом на ближнего из двух братьев. Тот с бранью отпрянул, но кинжал не выпустил. Эдмунд замахнулся на второго, но и тот оказался слишком прыток. Эдмунд, кипя гневом, снова стал крутить факел над головой. От этого был толк: судя по крику, он задел одного из двух недругов. Пострадавший, не выпуская кинжал, стал хлопать ладонью по обожженной руке. Эдмунд подскочил к нему — и тут его факел потух.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
