настоящее искусство. И превратил его в искусство никто иной, как он сам.
Если бы целью Нриза было простое сведение баланса, учёт материальных активов или подсчёт требуемых к уплате налогов, он бы сделал это за несколько минут ещё с самого утра. Но в этом случае ему пришлось бы снова ухаживать за животными, кормить их мерзким варевом и убирать за ними навоз. При других обстоятельствах Нриз бы нашёл повод и способ избежать такой работы. Но не в том случае, когда, стоит начать лениться, виски сдавливает обручем боли, а единственный способ её избежать — приступить к немедленному исполнению приказа.
Именно поэтому он, занимаясь бухгалтерией, больше всего внимания уделял не правильности подсчётов (он и так знал, что его подсчёты безупречны), а красоте букв и цифр, идеальности штрихов и вензелей, а также ровности и размеренности строчек. Таким образом он мог, сделав штрих, медленным точным движением написав букву или цифру, остановиться и проверить конечный результат. Пока он был действительно занят работой, хоть отдалённо относящейся к полученному приказу, наказания не следовало.
Шли последние дни лета, подступали первые числа Зимнего Перелома, а значит, налоговая инспекция ждала полугодичный отчёт. И Нризу приходилось работать не только над бумагами для налоговой, но и над приведением в порядок остальной документации — внесением доходов и расходов в гроссбух, подшивкой договоров и соглашений, квитанций и расписок. Жореф, как и каждый делец, желал, чтобы налоговая инспекция считала его расходы колоссальными, а прибыли незначительными, едва достаточными для нищенского существования. И чтобы в реальности всё было ровно наоборот.
Нризу на желания Жорефа было наплевать, но возвращаться к зверью и навозу он не собирался. Результатом столкновения столь разных устремлений становились документы, которые в любой момент можно было отдавать в галерею в качестве произведений искусства. Идеально ровный и красивый почерк, абсолютно одинаковые буквы, увенчанные затейливыми вензелями, и безупречные строчки текста — всё это требовало немало времени, а значит, уборкой звериного говна предстояло заняться кое-кому другому. Будь воля Нриза, он бы изукрасил текст ещё сильнее, добавив иллюстраций, миниатюр и пиктограмм — но в таком деле следовало соблюдать умеренность. Если бы художества вышли из рамок «у меня просто красивый почерк» и перешли определённую черту, Жореф отдал бы приказ писать попроще и начал бы ставить временные рамки, что на корню сгубило бы всю затею.
Увы, при столкновении с суровой реальностью, все теории потерпели сокрушительный крах.
— Не-а, Рат, все эти бездушные железки — дерьмо! А вот хороший зверь, это да!
— Дерьмо — это, а-ха-ха, то, что выдаёт твоё зверьё! Другое дело омнимобиль! Ему вообще ничего не надо!
— Не надо? Не надо их покупать. А вот звери… Давай рассуждать логистически!
— Логически!
— Да хоть космически! Зверь — это надёжность! А мобиль…
Нриз вздохнул и отложил ручку, так сильно напоминающую земные шариковые.
— Ребята, а идите вы, пожалуйста, в жопу! Я тут занят! У меня важные дела! Бухгалтерия!
— Да забей ты, Жирнодед! Жореф пошёл в город по делам, если повезёт, его не будет до вечера! — махнул рукой Гаратан. — А у нас важная диспуссия!
— Вы об этом спорите почти каждый день, сколько я вас знаю!
— Вот сам видишь! Вопрос очень важный!
— Я тут пытаюсь работать! Валите отсюда! — попытался их урезонить Нриз.
Братья недоумённо переглянулись.
— Так эта-а! Если мы пойдём работать, то придётся убирать звериное говно! — сказал Гаратан. — Кстати, Шали, видишь, мобили круче! Они хотя бы не срут!
— Зато звери умеют лазить по скалам! А твои мобили?
Нриз застонал и обхватил голову. Попытка провести хоть день за непыльной работёнкой, пока грязными делами занимались другие, бесстыдно провалилась. Воспользовавшись отсутствием Жорефа, братья ввалились в бюро, вытащили из буфета банку с дорогим чаем, который Жореф берёг для особых клиентов, заварили его в огромных чашках, после чего развалились на стульях и предались своему излюбленному спору, гоняя по кругу одни и те же опостылевшие аргументы.
Здешний чай по вкусу не был похож на земной, обладал сильным тонизирующим воздействием, пощипывал язык, как содовая, и имел насыщенный зелёный цвет. Но внутренний переводчик все равно переводил напиток, как «чай», несмотря на кардинальные различия.
Ситуация Нриза бесила. Во-первых, присоединиться к братьям он не мог — на содержимое буфета Жореф наложил запрет. Во-вторых, заваривали чай братья по-простому, налив в чашки холодной воды и подержав их в руках, пока вода не превратится в кипяток — это в который раз напоминало, что у него нет и теперь уже никогда не будет магии. Ну а в-третьих, спор, что лучше — звери или омнимобили, был старым, скучным, и, самое главное, мешал братьям выполнять ту работу, которую впоследствии придётся делать самому Нризу.
Он вздохнул и сосредоточился на текущих задачах. Налоговый отчёт был простым печатным бланком, в котором просто следовало заполнить нужные поля. А вот с учётом материальных активов, приходом и расходом, всегда приходилось порядком повозиться. Так как это требовалось не для налоговой, а для удобства самого Жорефа, тот приказал уделить этой теме особое внимание. К примеру, сейчас приходилось сводить в единое целое целую кучу бумажек, касающихся ветеринарной части хозяйства. Некоторые эликсиры Жореф делал сам, покупая только ингредиенты, некоторые брал в городских аптеках, а некоторые, особо ценные, заказывал издалека. Всё это Нриз, многократно проверяя и перепроверяя, выписывал в сводную таблицу, требующую такое восхитительно большое количество времени. И если бы Нризу не мешали, было бы вообще здорово.
— Мобили круче! Они быстро ездят, не срут и не просят жрать! Не то что эти твари! — замахал руками Гаратан, поставив чашку на стол.
— Зато
