женщины смогли делать их в безопасных условиях в любое время! Хорошо вам, мужикам – занимаетесь сексом и ни о чем не беспокоитесь.
– Это женщинам везет. Особенно таким хорошеньким, как ты. Мужчины ради таких на все идут.
Например, я мирюсь с этим твоим феминизмом. Нет, ну в самом деле, это же мужчине, а не женщине нужно приложить огромное количество усилий, чтобы хотя бы один раз заняться сексом!
Я просто произнес вслух свои обычные мысли, но она свирепо уставилась на меня.
– Слушай, ну что с тобой делать?
– Да что опять?!
Даже в такие моменты, когда мы просто лежали рядом и разговаривали, ее реакция на мои слова была совершенно непредсказуемой. Мы напоминали два поезда, которые мчат по параллельным путям: то, что казалось мне само собой разумеющимся, ее почему-то сердило. Как обойти здесь? Как перескочить там? Я балансировал, словно канатоходец над пропастью.
– Как бы то ни было, я продолжу ходить и на митинги за легализацию абортов, и на митинги за ужесточение наказаний за съемку скрытыми камерами, и на все остальные. И чем скорее проблемы решатся, тем быстрее мы с тобой сможем проводить выходные на свиданиях. Ясно? Поэтому поддержи меня.
– Ладно. Криминализация абортов – это неправильно.
Я уже не знал, что сказать.
– Давай спать. – Она снова повернулась на бок. Я послушно потянулся к лампе, щелкнул выключателем, придвинулся к ней и осторожно обнял за талию. Прикосновение к теплому обнаженному телу тут же подняло настроение. Она сразу заерзала, словно ей неудобно, и взяла мою руку. Я подумал, что она хочет выбраться из объятий, но она провела моей ладонью по своему животу и положила себе на грудь.
Очередное непростое свидание. Многое обернулось настоящей головной болью. Но теперь, когда мы лежали, прильнув друг к другу, все чудесным образом забывалось, а я чувствовал лишь приятную истому и сладкую надежду.
Я прижал ее к себе покрепче и заснул.
Утром следующего дня я открыл глаза и увидел знакомый потолок, но ее рядом не оказалось. Встав с кровати, я выглянул из комнаты: она сидела в пижаме за кухонным столом и что-то ела. Я поднял с пола свои трусы и натянул их.
– Дай мне тоже какую-нибудь одежду.
– А, сейчас.
Продолжая жевать, она нашла футболку и шорты. Я накинул их на себя и сел рядом с ней за стол.
– Хорошо поспала?
– Ага.
– Что ешь?
– Банан и яйцо. Будешь?
На столе действительно красовался очень скромный завтрак – настоящий диетический набор.
– Ты всегда так питаешься по утрам?
– Утром у меня нет аппетита, поэтому да, ем что-нибудь простое. Если хочешь молока – оно в холодильнике.
Я проглотил банан, который она мне дала, и пошутил:
– Нет, каждый день я так питаться не смогу. На завтрак обязательно должен быть рис и суп!
В конце я хихикнул и улыбнулся, но она пугающе уставилась на меня без намека на улыбку:
– Лучше заткнись. Встань и приготовь себе что хочешь.
– Ты что, совсем шуток не понимаешь?
– Это, по-твоему, смешно?
Да, чувства юмора у феминисток нет. Я сконфузился и надул щеки, но она встала из-за стола.
– Я поела. Мне нужно собираться на митинг, поэтому я первая в душ.
– Ты что, правда пойдешь?
– В смысле?
– Неужели ты не устала? Разве тебе не хочется отдохнуть? – сладким голосом попытался удержать ее я, но ничего в ее взгляде не дрогнуло.
– Я мыться. Ты ешь, не торопись.
Ну до чего же она непробиваемая! Я выместил злость на вареном яйце, с грохотом разбив его скорлупу о стол. Включив в ванной свет, она с порога обернулась и добавила:
– Тебе идет эта футболка. Дарю, забери ее себе.
Что? Я зашел в гардеробную и посмотрел в зеркало. На груди красовалась надпись: Good girls go to heaven, bad girls go everywhere[15].
Господи, да сколько у нее этих футболок с феминистскими цитатами? И она хочет, чтобы я это носил? Меня настиг кризис мужественности, и тут же безумно захотелось стянуть с себя футболку, но кроме вчерашней неудобной рубашки у меня ничего не было. Вот же черт! Я уныло смотрел на свое отражение, но в конце концов лень победила. Ничего не поделаешь. Все равно меня никто не видит.
После обеда она действительно пошла на свой митинг. Я проводил ее до нужного района, а потом поехал домой. Но перед этим мне пришлось отбиваться от футболки, которую она решительно пыталась мне всучить. Мы немного поспорили и остановились на том, что я обязан буду носить эту футболку, когда ночую у нее. Ну вот, единственное преимущество наших отношений – факт того, что она живет одна, – в конечном счете тоже оказалось запятнано феминизмом.
8. Семейный праздник
Воскресный вечер она проводила на митинге. Я весь день провалялся дома, поужинал и сел было с родителями смотреть телевизор, как вдруг мама спросила:
– Сынок, ты сейчас с кем-нибудь встречаешься?
Ее тон был осторожным, но глаза светились надеждой. Все это время она не вмешивалась в мою личную жизнь с вопросами: «Во сколько вернешься?» или «Почему дома не ночевал?» – но наверняка стала что-то подозревать, когда сын, который жил с ней под одной крышей, перестал появляться дома по ночам. Прежние мои свидания практической выгоды не приносили, так что и отлучаться из дома на ночь мне не приходилось.
Вопрос задала мама, но меня тяготило внимание сидевшего рядом отца, который весь превратился в слух.
Я засомневался: можно ли им что-то рассказывать на данном этапе наших с ней отношений? Я бы познакомил ее с родителями, но пока рано. Вот когда она снова станет прежней… Нынешняя она курит, исповедует феминизм, а сегодня еще и пошла на митинг против скрытых камер в туалетах, а потом отправилась на семинар против продажи сексуальных услуг. Прежде чем знакомить ее с родителями, лучше разобраться с некоторыми вопросами.
– Да нет… – пробормотал я и засмеялся.
Тут отец громко цокнул. Это было неприятно, но сделать я ничего не мог, поэтому не подал виду. Мама присмотрелась к моему взгляду и сказала:
– У одного знакомого твоего папы есть дочка – красивая и порядочная. Может, встретишься с ней?
Если я и придерживался каких-то принципов, то первый из них – это не встречаться с девушками, которых предлагают родители. По опыту друзей я знал, что это не приведет ни к чему хорошему. Да и сейчас, ко все прочему, девушка у меня уже была.
– Если ты такой самостоятельный, то почему до сих пор никаких новостей? – накинулся на меня отец, сверля таким суровым взглядом, какого я прежде не видел.
Его поколение считало, что какой бы хороший университет ты ни закончил и какую бы замечательную работу ни нашел, если к тридцати ты еще не женился, значит, родителей своих не почитаешь. Я уже не один год слушал эти рассказы о земляках отца, которые хвастались внуками. Головой я, конечно, все понимал, но настроение из-за этого автоматически портилось.
– Это ведь не по моей воле ничего не получается!
– Да чего у тебя там «не получается»?
Я разозлился и замолчал. Я ведь стараюсь! Атмосфера накалилась, и мама поспешила вмешаться, похлопав меня по плечу.
– Ну ты подумай, ладно?
– О чем тут еще думать? – проворчал я, но мама многозначительно посмотрела на меня.
Отец снова цокнул, встал и ушел в спальню, громко хлопнув дверью. Я вздохнул, а во взгляде мамы появилось сочувствие.
– Я тоже пойду.
Я уже собрался было встать, как она ухватила меня за руку и отвела в мою комнату. Взгляд у нее был озабоченный.
– Дело в том, что твой отец получил результаты обследования. И с тем у него проблемы, и с этим, он даже курить решил бросить и за здоровьем своим начал следить.
Ох уж эти сигареты – причина всех бед! Ей тоже надо бросать. Мама будет в «восторге», если узнает, что кандидатка в ее невестки – пепельница!
– Ну да, что поделаешь. Он пожилой. Пусть, главное, следит за собой.
– Он потому и бодается – боится, что женитьбы твоей так и не увидит.
– Вот ведь придумал!
Во мне смешались самые разные чувства. Отцовская причуда и насмешила меня, и возмутила. При этом, будучи сыном, который никак не может жениться, я все-таки чувствовал себя виноватым. Но разве мне должно быть совестно из-за этого?
– Ты хоть помнишь, что до выхода на пенсию ему меньше двух лет осталось?
– Ой, да до этого времени я сто раз женюсь! – выкрикнул я, потому что ничего другого мне в голову не пришло.
Только времени и правда осталось совсем немного.
Мама вдруг подошла ко мне вплотную и с заговорщицким видом сунула в руку телефон.
– Ты это видел?
Я
