Примечания: 1. Характеристики баллистической ракеты промежуточной дальности морского базирования SLIRBM, выделенные курсивом, основаны на предположении, что по конструкции она аналогична разработанной ранее в рамках проекта Sea-Launched Global Strike Missile, и потому имеют наибольшую неопределенность.
2. AHW — Advanced Hypersonic Weapon; HTV–2–Hypersonic Technology Weapon–2; МБР — межконтинентальная баллистическая ракета.
а Если предположить, что дальность планирующего полета ГЛА HTV–2 равна 17 000 км, то дальность системы в целом будет несколько больше.
b См. приложение В.
К решению о закупке
Пентагон надеется в не столь уж далеком будущем перейти от НИОКР по программе НБГУ к закупке. В 2011 г. в то время заместитель министра обороны Эштон Картер, как сообщается, заявил, что принять решение о разработке образцов боевой техники (это первый этап официального процесса закупки) планируется в конце 2012 ФГ[127]. Эта цель, очевидно, не была достигнута, и представители Министерства обороны в неофициальных беседах теперь дают понять: чтобы дать время для дальнейших НИОКР в области потенциальных технологий, решение о закупке ожидается в течение двух-трех лет.
Неясно, когда это решение будет принято (если его вообще примут), но при выборе системы (или систем) вооружения будут рассматриваться не только реализуемые или прорабатываемые ныне проекты. Конгресс, в особенности комитет Палаты представителей по делам вооруженных сил, неоднократно высказывался за конкурентный процесс закупки вооружения НБГУ и даже потребовал этого в Законе об оборонном бюджете на 2013 ФГ (хотя и предоставил министру обороны право отказаться от этого обязательства)[128]. Впрочем, еще до принятия данного положения в законе администрация Обамы дала понять о намерении осуществлять процесс на конкурентной основе[129]. Так, в 2011 г. в письме, адресованном членам Комитета Палаты представителей по делам вооруженных сил, Картер заявил о «намерении способствовать конкуренции во всех сферах, связанных с закупкой вооружений НБГУ: на уровне систем, подсистем и компонентов». В этих целях в мае 2011 г. командование ВВС распространило информационный запрос, предлагая представить новые концепции систем НБГУ[130].
Какие альтернативные технологии могут находиться на рассмотрении, неизвестно, но по данным СМИ ожидалось, что в ответ на запрос корпорация «Боинг» представит концепцию, основанную на результатах работ по разработке маневрирующей боеголовки AMaRV (Advanced Maneuvering Reentry Vehicle) которая трижды испытывалась в первой половине 1980-х годов (см. табл. 3)[131]. Очевидно, эти испытания прошли достаточно успешно, поскольку Национальный совет по научно-исследовательским разработкам при Национальных академиях США в 2008 г. рекомендовал в своем докладе использовать боеголовку AMaRV в качестве прототипа для первой ракетно-планирующей системы[132]. Подобное оружие окажется весьма сильным кандидатом на любом конкурсе.
Текущая ситуация и перспективы
Предстоящее решение о закупке должно учитывать целый ряд факторов — от боевой эффективности до геополитических последствий. Однако в условиях бюджетной экономии в центре дискуссий скорее всего окажутся вопросы стоимости и технических рисков. В прошлом эти риски явно недооценивались.
В опубликованном в 2008 г. докладе Национальный совет по научно-исследовательским разработкам рекомендовал принимать системы НБГУ на вооружение поэтапно — по мере возрастания их сложности. Начать было предложено с оснащения БРПЛ «Трайдент» боеголовками обычного типа (проект CTM), на следующем этапе — развернуть оружие на основе технологий маневрирующей боеголовки AMaRV, которая доставлялась бы баллистическими ракетами или ракетно-планирующими системами, и, наконец, попытаться разработать систему действительно глобальной дальности с использованием ГЛА HTV–2[133]. По мнению Национального совета по научно-исследовательским разработкам, подобный «эволюционный» путь «позволит найти равновесие между технологическими [т. е. техническими] рисками и скорым развертыванием систем, обладающих улучшенными возможностями»[134]. Такой подход и особенно неоднозначно оцениваемая поддержка Национальным советом по научно-исследовательским разработкам проекта CTM почти наверняка позволили бы свести к минимуму технические риски.
На практике, однако, США избрали фактически противоположный подход. Вместо того чтобы следовать эволюционному пути развития, Пентагон, по меньшей мере до недавнего времени, сосредоточил внимание на ГЛА HTV–2–наиболее сложной и рискованной с технической точки зрения системе из всех рассматриваемых. Неудивительно, что за последние десять лет сроки принятия систем НБГУ на вооружение неоднократно переносились. Тому есть две причины: узколобость Конгресса при выполнении надзорных функций и чрезмерные технические амбиции Пентагона.
Решение сосредоточить усилия на ракетно-планирующих системах НБГУ по сути было принято Конгрессом в 2007 г., когда он вторично отказался финансировать проект CTM и реструктурировал программу. Здесь примечательно то, что законодатели, сосредоточившись на рисках, связанных с применением CTM, не обратили или почти не обратили внимания на технические и стратегические риски, сопряженные с теми альтернативными системами, которые они решили профинансировать. Например, на вопрос об этих альтернативах, заданный в ходе слушаний в Комитете по делам вооруженных сил Сената в 2007 г., глава Объединенного стратегического командования Вооруженных сил генерал Джеймс Картрайт ответил так: «Мы наблюдаем неуклонное и существенное снижение того, что мы называем техническими рисками»[135]. Далее он отметил, что альтернативные системы «начнут появляться примерно в период с 2012 по 2014 гг.»[136]. Генерал также заявил, что эти альтернативы будут обладать «характеристиками, соответствующими [боевым возможностям системы неядерного глобального удара] по скорости, дальности, требованиям неопределенности и уведомления, словом, всем, что вы хотели бы иметь»[137]. Эти прогнозы, некоторые из которых, как уже очевидно, были чересчур оптимистичными, не подверглись никакому анализу: законодатели, судя по всему, с радостью приняли их за чистую монету[138]. На деле, поскольку Конгресс реструктурировал программу за год до того, как Министерство обороны завершило анализ альтернатив в рамках программы НБГУ, становится очевидно, что законодателей по сути не интересовал анализ технических рисков, сопряженных с альтернативными вариантами.
Подобная узколобость — концентрация внимания законодателей на рисках, связанных с проектом CTM, и отсутствие интереса к изучению рисков, сопряженных с альтернативными проектами, которые они решили профинансировать, — сыграла свою роль в задержке с реализацией программы. Справедливости ради отметим, что результаты надзорной деятельности Конгресса не были исключительно негативными: его настояние на финансировании проекта AHW вопреки возражениям Пентагона в дальнейшем оправдалось. Но негативное воздействие оказалось весомее позитивного.
Возможно, несколько усугубило ситуацию и то, как Министерство обороны руководило проектом разработки ГЛА HTV–2. ГЛА HTV–2–высокоэффективная система, которая в случае успешного развертывания даст США возможность действовать в подлинно глобальном масштабе, а также получить новые знания в области самых передовых научно-технических разработок[139]. Но это и весьма рискованный проект — не в последнюю очередь потому, что ГЛА HTV–2–принципиально новый аппарат, не имеющий испытанного прототипа. Из-за высокой степени технического риска Министерство обороны благоразумно решило подстраховаться за счет менее рискованных вариантов включая и СТМ. Кроме того, Пентагон стремился реализовать программу FALCON (одним из элементов которой был ГЛА HTV–2) таким образом, чтобы снизить риск. В частности, в 2003 г., когда эта программа начала разрабатываться,
