Господин Бриколен не дошел еще до этой точки. Он был в том возрасте, когда дееспособность и воля еще в полной силе и могут противоборствовать самодовольству и распущенности, которые, соединяясь вместе, заволакивают мозг человека густым туманом. Но достаточно было увидеть морщинки у его глаз, его большой живот, а также нервное дрожание рук, приобретенное благодаря ежедневной «утренней порции» (то есть двум бутылкам белого вина, выпиваемым натощак вместо кофе), — и легко можно было предсказать, что этот поворотливый человек, отнюдь не лежебока, осмотрительный и прижимистый в делах, очень скоро утратит здоровье, память, рассудительность и даже необходимую ему для его дел душевную черствость, превратившись в опустошенного пьяницу, нуднейшего болтуна и такого хозяина, которого просто грех не обмануть.
Лицо его было по-своему красиво, хотя и начисто лишено одухотворенности. Широкоскулое, с резко обозначенными чертами, оно отличалось необычайно энергичным и жестким выражением. У этого человека были черные глаза, чувственный рот, низкий выпуклый лоб, курчавые волосы; взгляд был быстрый и колючий, речь — рубленая, но не косноязычная. Во взгляде его не было фальши, в повадке — лицемерия. Он не плутовал с людьми: глубокое уважение к понятиям «мое» и «твое», столь существенное в современном обществе, делало его не способным на мошенничество. Впрочем, этому препятствовал также и цинизм стяжателя, не считающего нужным прикрашивать свои намерения; сказав кому-либо из себе подобных: «Мой интерес противоположен твоему», господин Бриколен считал, что оправдал в его глазах свои действия самым священным законом и совершил акт высокой честности, не скрыв того, что у него на уме.
Полубуржуа-полумужлан, он по воскресеньям носил одежду, представлявшую собой смесь крестьянского и господского платья. Тулья его шляпы была ниже, чем у господ, а поля ее; уже, чем у поселян. На нем была серая блуза с поясом и складками вокруг всей его расплывшейся талии; она придавала ему сходство со стянутой обручем бочкой. Его гетры насквозь пропитались запахами хлева, а галстук был засален до лоска. На Марсель этот низкорослый, напористый субъект произвел самое неприятное впечатление, а его речи, вращавшиеся исключительно вокруг денег, понравились ей еще меньше, чем назойливая предупредительность его половины.
Вот примерное содержание двухчасовых разглагольствований, которые исходили от господина Бриколена и обрушивались на Марсель. Бланшемонское поместье было обременено ипотечным долгом, составлявшим более чем треть его стоимости. Покойный барон, кроме того, взял в счет арендной платы немалые суммы вперед, и притом под огромные проценты, которые господин Бриколен не мог не спрашивать с него ввиду трудности добывания денег и принятой в этой местности нормы ростовщического барыша. Госпожа де Бланшемон будет вынуждена согласиться с еще более тяжелыми условиями, если желает и впредь держаться системы, которую установил в свое время барон по ее уполномочию; или же, прежде чем получить какой-либо доход, ей придется ликвидировать всю задолженность по ссудам и процентам на них, а также по процентам на проценты, что в целом составит сумму свыше ста тысяч франков. Что касается других заимодавцев, то они хотят либо полностью вернуть себе одолженные деньги, либо считать их превращенными в земельную собственность. Таким образом, нет иного выхода, как продать землю или же быстро найти капиталы; словом, земля стоит восемьсот тысяч франков, долги составляют четыреста тысяч, еще за вычетом долга самому господину Бриколену. Остается триста тысяч франков, и ими отныне исчерпывается состояние госпожи де Бланшемон, помимо тех средств, которые ее супруг, может быть, оставил, а может быть, и не оставил своему сыну и действительные размеры которых еще неизвестны.
Марсель отнюдь не ожидала подобной катастрофы, не предвидела даже вдвое меньшего ущерба. Кредиторы еще не заявляли своих претензий; будучи держателями падежных бумаг, все они, начиная с господина Бриколена, выжидали, пока вдова не узнает, как обстоят ее дела, чтобы потребовать либо немедленного и полного погашения долга, либо продолжения выплаты процентов согласно условиям займа. Когда она спросила Бриколена, почему за полтора месяца ее вдовства он не счел нужным ознакомить ее с положением дел, арендатор с беззастенчивой откровенностью разъяснил, что ему не было ни малейшего смысла торопиться, что юридическая сила имеющихся у него заемных писем бесспорна и что каждый день, просроченный помещиком, является прибыльным для арендатора, поскольку проценты продолжают нарастать, а риска нет никакого. Это наглое рассуждение сразу открыло Марсель глаза на нравственный облик господина Бриколена.
— Вы правы, — сказала она с иронической улыбкой, которую арендатор не захотел понять, — я вижу, что вина на мне, если каждый пропущенный день поглощает средства, превышающие доход, на который я могла, казалось мне, рассчитывать. Но ради сына я должна положить предел этому — скажем прямо — разгрому, и надеюсь, что вы, господин Бриколен, подадите мне добрый совет, как сейчас поступать.
Господин Бриколен, немало удивленный спокойствием, с каким владелица Бланшемона встретила известие о том, что она почти разорена, и еще более ее доверчивым обращением к нему за советом, пристально посмотрел ей в лицо и прочел на нем нечто вроде лукавого вызова, который беспримесное чистосердечие бросало его стяжательству.
— Я прекрасно вижу, — сказал он, — что вы испытываете меня, но я не хочу, чтобы ваша семья имела повод для упреков по моему адресу. Нехорошо, если человека можно обвинить в том, что он корысти ради поощряет займы под ростовщический процент. Нам с вами, сударыня, нужно серьезно поговорить, но здесь слишком тонкие стены, а то, что я вам скажу, не должно быть разглашено. Если вы согласны пойти со мной в старый замок, как бы для его осмотра, я вам доложу, во-первых, что я бы вам посоветовал делать, будь я вашим родственником, а во-вторых, чего я хочу от вас в качестве вашего арендатора; вы увидите, возможен ли какой-нибудь третий подход к делу. Думаю, что невозможен.
Если бы старый замок не был окружен зарослями крапивы, стоячими лужами, от которых несло гнилью, и кучами беспорядочно нагроможденных обломков, являвшими в совокупности лишь вид бессмысленного хаоса, он мог бы выглядеть довольно живописной руиной. Здесь сохранялись еще остатки старинного рва, заросшие высокими камышами, передняя стена здания была увита великолепным плющом, на осыпи давнего земляного укрепления пышной купой разрослись дикие вишни, и это место было даже не лишено известной поэтичности. Господин Бриколен показал Марсели комнату, где обычно жил ее муж во время своих наездов в Бланшемон. В ней содержалась лишь кое-какая рухлядь — остатки мебели эпохи Людовика Шестнадцатого с выцветшей и грязной обивкой. Тем не менее комната была пригодна для жилья, и Марсель решила переночевать Здесь.
— Это будет немного обидно для моей жены: она бы почла за честь принять вас у себя и предоставить вам помещение с лучшей меблировкой, чем эта. Но, как говорится, о вкусах не спорят, и коли старый замок вас устраивает, я переправлю сюда ваши вещи. Для служаночки поставят складную кровать в соседнем чуланчике. А покамест я хочу с вами серьезно поговорить о ваших делах — это самое спешное.
Придвинув кресло, господин Бриколен уселся и начал так:
— Прежде всего позвольте вас спросить, составляет ли поместье Бланшемон все ваше богатство, или у вас есть еще что-нибудь солидное? Если мои сведения верны, то не должно быть ничего.
— У меня нет никаких других средств, — спокойно подтвердила Марсель.
— А как вы думаете, ваш сын получает в наследство от отца крупное состояние?
— Это мне неизвестно. Если недвижимость господина де Бланшемона так же обременена долгами, как моя…
— Ах, это вам неизвестно? Значит, вы не занимаетесь своими делами! Забавно! Да ведь все благородные таковы! Но я-то хочу не хочу, а обязан знать, каково ваше положение. Этого требует мое занятие и мой интерес. Так вот, видя, что его милость, покойный господин барон, живет на широкую ногу, и не имея в мыслях, что он умрет в таком молодом возрасте, я должен был обезопасить себя от разорительных изъянов в его состоянии и принять меры к тому, чтобы в один прекрасный день размеры займов не превысили стоимости бланшемонских земель и я не остался бы без гарантии возмещения долга. Поэтому я нанял людей — мастаков по этой части, чтобы они побывали в разных местах и разведали все, что нужно; и мне примерно известно, что остается на сегодня вашему малышу.
— Соблаговолите же поставить в известность и меня, господин Бриколен.
— Дело нетрудное, а все, что я скажу, вы потом сможете проверить. Ошибка не может быть больше, чем на десять тысяч франков. Ваш муж имел около миллиона, и налицо весь миллиончик, если не считать подлежащих оплате долгов на сумму девятьсот восемьдесят или девятьсот девяносто тысяч франков.
