Пять секунд.
Серия ударов, благодаря которой я оказалась у него за спиной. Это не давало мне особого преимущества. Просто теперь я знала, что он должен ударить хвостом. Четыре секунды.
Он ударил, конечно же, промахнулся, и я нанесла ему тот, особый удар, один их трех когда-то просто на всякий случай разработанных нами еще с Чжи-вэем. Этот удар был болезненным, правда, не настолько, чтобы получить преимущество в драке, но для моих целей он сейчас подходил идеально.
В нем главное было не только попасть точно, но еще и рассчитать силу.
Три секунды.
Мы сцепились и покатились по арене, пытаясь открутить друг другу головы. Выглядело это очень некрасиво, но мне сейчас на красоту было плевать. Мне следовало провести второй удар. И я его нанесла, уже отцепившись от врага, уже откатываясь от него в сторону. Этот удар был еще болезненнее.
Две секунды.
Мы успели вскочить на ноги и закружились по арене, глядя друг другу в глаза, карауля каждое движение. Пора, самое время. Вот сейчас…
Где-то в глубине души я хорошо знала, что этот бой выиграть нельзя. Он обречен на ничью, что бы я ни пыталась сделать, как бы ни хитрила. Негодяй прав. Для того чтобы мы, мнемозавры, не вымерли, природа поместила в нашем сознании парочку очень серьезных запретов. Преодолеть их невозможно. И план Кристины… Невыполним?
О, нет! Все получится, как надо. Если запрет нельзя разрушить, то почему бы не попытаться его столкнуть с чем-то более сильным? А что может быть сильнее инстинкта самосохранения? Да ничего! Вот его-то мы и используем.
Сейчас.
Я нанесла удар, да так неумело, что раскрылась, предоставила возможность садануть себя в болевую точку на животе. В ту самую, куда и попасть-то без помощи атакуемого почти невозможно. Но кто же желает себе зла, кто будет в этом помогать? Нет, любой мнемозавр во время боя защищает эту точку пуще зеницы ока, блокирует все направленные в нее удары.
А я помогла, сама ее подставила.
Прием был простейший, и мой противник попался на него лишь потому, что подобного от меня не ожидал. Не было в этом, с его точки зрения, никакой для меня выгоды.
А еще ему некогда было думать. Точнее — он и не думал вовсе. Его тело отреагировало само, оно не могло этого не сделать. Одна секунда. Удар!
Окружающий мир вспыхнул, буквально взорвался болью. И это ощущение сконцентрировало все ее оттенки и виды. Я, когда мы с Кристиной разрабатывали план, знала, что в этой точке — наш успех. И я была готова к боли, причем к самой сильной. Но к такой…
На долю мгновения я потеряла способность мыслить. Просто я отчетливо ощущала: следующий удар меня убьет, еще раз такой боли я не вынесу. И я забыла обо всем, кроме желания ее избежать, кроме желания выжить. А сделать это можно было только одним способом…
И я ударила, ударила в ответ, куда надо и с нужной силой, ничего не прикидывая, действуя машинально, позволив своему телу, не связанному более никакими ограничениями, действовать самому. Оно, это тело, сделало все как надо.
Удар пришелся в цель, и мой противник, уже наверняка готовый меня добить, рухнул на опилки как подкошенный, мгновенно превратившись из победителя в побежденного.
Ноль. Зеро. Финиш.
Впрочем, даже сейчас это было не все. Это был еще не конец, поскольку мне немедленно, пока я еще была к этому способна, надлежало своего врага добить, отправить на небесную, райскую арену, нанести «удар милосердия».
Вот сейчас…
Я качнулась вперед, восстанавливая равновесие и уже совершенно четко зная, что добивать врага придется хвостом, взмахнула им с расчетом, чтобы его увесистый кончик угодил негодяю точно в голову, а поскольку мыслеплоть с него уже опала, явив зрителям немощное, слабосильное тело, удар этот должен был буквально размозжить противнику голову.
Ну же…
Убить его проще пареной репы. Этого голого, жалкого, скукожившегося, лежащего в позе спящего детеныша, подлого, принесшего мне столько боли, применившего один из самых нечестных приемов, сумевшего надавить на мое самолюбие…
Он лежал в позе спящего малыша, и это решило все, поскольку ни одна самка не способна ударить не только детеныша, но и того, кто на него похож.
Нет, бой был выигран вчистую, но наш с Кристиной план блестяще провалился. Я почувствовала себя проигравшей.
15.— Эй, ящерица, ты случайно не Зак? Ну, тот самый, бывший Зак-непобедимый.
— Нет, — ответил я. — Случайно не он.
— Жаль. А то я хотел ему сказать пару ласковых слов.
— Очень ласковых?
— Очень. Лечь перед какой-то бабой… Просадил на него целую десятку… А мог бы выиграть, поставь на эту Дизи.
Я окинул собеседника оценивающим взглядом. Мутные глазенки, пухлые, жадные губы, сальные волосы, изжеванный окурок сигары в уголке рта.
М-да, красавец. Такой весь из себя образец человека.
— Если мужик позволил бабе себя повалить, — тянул свое человек, — значит, он тряпка. Ничтожество. Ноль. Пустое место. Зря я на него ставил.
— Это точно, — согласился я. — Зря. Он и не мог выиграть. Ты вообще что-нибудь о мнемозаврах знаешь?
— А зачем мне это? Достаточно того, что я знаю, к кому обратиться, чтобы поставить купюру-другую.
Действительно, просто образец.
— А мне сдается, ты тот самый Зак и есть.
Голос прозвучал у меня за спиной, и я повернулся, чтобы взглянуть на нового собеседника.
Все-таки хорошо, что я, создавая себе личину из мыслеплоти, сегодня отошел от определенных стандартов. Как в воду глядел. Этого, второго, провести было трудно. Этот знал, с какой стороны у бутерброда масло намазано.
— С чего ты так решил? — спросил я у него.
— С того, что все мнемозавры кому-то принадлежат. И только Зак теперь свободен от любых обязательств. Именно он мог бы себе позволить от нечего делать заглянуть в бар, попить пивка и послушать, что о нем говорят люди. Всем остальным посещение баров запрещают либо хозяева, либо тренеры.
— Это верно, — согласился я.
А что еще можно было сказать? Отрицать очевидную вещь?
— Значит, ты признаешься? — прошипел кто-то, сидевший чуть дальше, что не мешало ему внимательно прислушиваться к нашему разговору.
— Все мнемозавры кому-то принадлежат, но, несмотря на это, им все-таки хочется иногда посидеть в баре и попить пива, — продолжил я. — Да так, чтобы об этом не узнали их хозяева.
— То есть ты не Зак?
Этот вопрос был задан уже совсем другим тоном. Кажется, мне поверили.
— Да нет же, не Зак, — покачал головой я. — Мне пиво нравится. Земное пиво — вещь стоящая. А мои хозяева… да что там говорить…
Ход был верным. Еще через пять минут разговора меня оставили в покое, не забыв угостить бесплатной кружечкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
