Эстамп из очень редкого памфлета: Carmichael J. Newes from Scotland. Declaring the damnable life of Doctor Fian, а notable sorcerer, who was burned at Edenbrough in January last 1591, 1592.
Возвращаясь к тексту акта 1604 года, надо отметить появление в нем статьи об осквернении могил. Ранее в билле 1542 года осквернение могил связывалось с «вырыванием и выкапыванием крестов» и их использованием для колдовских ритуалов, в частности для поиска потерянных и украденных вещей. В новом акте 1604 года осквернение могил связано с совершенно новым пунктом — осквернением трупов и использованием их различных частей для колдовских ритуалов. Трудно сказать наверняка, что послужило первопричиной появления новой некромантской поправки в яковитском акте, однако вполне очевидно, что оно было обусловлено целым рядом факторов. Во-первых, личной заинтересованностью в проведении «охоты на ведьм» в английском королевстве эрудированного в вопросах континентальной демонологии[305], принимавшего участие в европейских ведовских процессах[306], а также пристрастного в вопросе ведьм короля Якова I[307]. Во-вторых, активным проникновением континентальной традиции ведовства и практики «охоты на ведьм» на Британские острова. В-третьих, распространением популярной памфлетной литературы о ведьмах, а также продуцируемых ею популярных стереотипов, представлений, историй и идей. В-четвертых, накоплением судебного опыта в практике преследования ведьм. И, наконец, некромантская поправка могла служить пропагандистским целям: трудно представить себе что-либо более оскорбляющее религиозные чувства людей, чем осквернение захоронений.
Во второй части акта говориться, что если кто-либо будет использовать Ведовство, Колдовство, Чары и Заклинания для того, чтобы: «1) указывать в каком месте находятся золотые или серебряные сокровища, в земле или других тайных местах, 2) или где потерянные и украденные Товары или Вещи могут быть найдены; 3) или с целью спровоцировать кого-либо на незаконную любовь; 4) или для того чтобы Скот или Добро любого человека могли быть уничтожены, испорчены, повреждены; 5) или намерение нанести вред или уничтожить любого человека, хоть даже эти действия и не были доведены до конца», тогда «все и каждый из таких людей, совершивших такие преступления и, следовательно, законно осужденные, должны быть заключены в тюрьму сроком на один год без права выхода под залог, и что в каждый квартал этого года в каком-нибудь городе, где проходят базары, в рыночный день или во время проведения там ярмарок, они должны быть публично выставлены у позорного столба на шесть часов, и там открыто признаться в своих ошибках и преступлениях». И далее: «если кто-нибудь, будучи однажды осужденным за одно из этих вышеупомянутых преступлений, повторно совершит какое-либо из этих преступлений, и во второй раз будет законно и должным образом осужден и лишен всех своих прав, в этот раз должен быть казнен как Уголовный преступник (as a Felon), и потеряет все свои привилегии, а также право убежища в Храме»[308]. Другими словами, к преступлениям второй степени тяжести, акт относит:
1. Поиск кладов, потерянного или украденного имущества.
2. Любовный приворот.
3. Нанесение ущерба имуществу.
4. Намерение совершить убийство или нанести телесные повреждения.
Согласно акту, перечисленные преступления должны были наказываться тюремным заключением сроком на один год, с обязательным выставлением у позорного столба и публичным покаянием. В случае повторного совершения преступления за них следовало наказание смертью. В этой статье акт 1604 года полностью повторял акт 1563 года.
Антиведовской акт Якова I просуществовал в Англии (а затем и в Великобритании) 132 года, и был отменен актом 1736 года Георга II[309]. В тексте нового акта об отмене говорилось следующим образом: «Настоящим предписывается Его Величеством, с всеобщего одобрения и согласия членов Палаты Лордов, как духовных так и светских, и членов Палаты Общин, собравшихся на настоящей сессии, данной ему властью, что закон, принятый в первый год царствования короля Якова I, озаглавленный „Акт против ворожбы, колдовства и сношений со злыми и грешными духами“, впредь, с 24 дня июля, объявляется отмененным, полностью недействительным и недействующим (за исключением статьи об отмене закона, принятого на пятом году царствования королевы Елизаветы и озаглавленного „Акт против ворожбы, чародейства и колдовства“)»[310].
Выходя за хронологические рамки настоящей работы, надо отметить, что факт отмены антиведовского законодательства вовсе не означал, как казалось бы, последовательного упразднения отношения к ведовству как преступному деянию. Наоборот, в акте Георга II ставшая традиционной трактовка ведовства, заменяется содержательно иным (хотя в исторической ретроспективе и не новым), но остающимся в пределах правового поля пониманием ведовства. Так, текст акта гласит: «И для более действенного предотвращения и наказания любых притязаний на вышеуказанные искусства и способности, посредством которых невежественные люди часто вводили в заблуждение и обманывали, далее предписывается, что если любое лицо будет впредь и далее 24 июня, 1) притворяться, что занимается или использует любые виды колдовства, чародейства, ворожбы, или 2) предпринимать предсказание судьбы, или 3) симулировать знание любой оккультной или хитрой науки или искусства, или 4) рассказывать, где и каким образом можно открыть украденное или найти потерянное, то любое лицо, совершившее такое правонарушение, будучи законно признано виновным, в обвинительном акте или жалобе в суд в части Великобритании, называемой Англией, а также в обвинительном акте или печатном пасквиле в части Великобритании, называемой Шотландией, будет за каждую такую попытку наказываться заключением на срок до одного года без права освобождения под залог (поручительство) и единожды в каждом квартале названного года в любом городе с рынком в названной стране, в течение торгового дня должно стоять с непокрытой головой у позорного столба в течение одного часа и еще должно (если вынесший приговор суд это решит) внести денежный залог в своем хорошем поведении, причем сумму и срок должен определить суд присяжных соответственно обстоятельствам дела, а также определить, на какой срок будет продлено заключение, пока этот залог не будет внесен»[311].
Иными словами, акт 1736 года фактически приравнивал ведовство к мошенничеству[312], и квалифицировал «ведьм» как «невежественных людей», которые «вводили в заблуждение и обманывали». И если на протяжении «охоты на ведьм» власть признавала и отстаивала реальность и опасность ведовства для общества, то актом 1736 года она отказала ведовству в реальности, признав его, тем не менее, вредной практикой, продолжавшей содержать в себе угрозу для общественного порядка. Именно поэтому уголовная ответственность, положенная по принятому закону за колдовские практики, была оставлена властью в качестве средства социального дисциплинирования.
Вполне очевидно, что истоки такой смены правового ракурса берут начало, в первую очередь, в религиозных и культурных трансформациях общества раннего Нового времени. В частности, они связаны с изменениями представлений о дьяволе и сверхъестественном мире в целом, продиктованными, в свою очередь, сменой научных парадигм и рационализмом новой эпохи[313]. Что же касается обусловленности государственной позиции и инициативы в вопросе ведьм на рассматриваемом этапе, думается, особую роль здесь сыграла социально-экономическая сторона колдовских практик.
Дело в том, что вера в эффективность колдовства в общественном сознании вовсе не исчезла с окончанием преследований ведьм, как не исчезла она до сих пор. Более того, в эпоху «охоты на ведьм» ведовство как социокультурное явление, получившее большой общественный резонанс, было выведено за исконные пределы традиционной культуры и обрело, вопреки ожиданиям Церкви и государства, широкую известность, новую популярность и специфическую славу. В результате этого люди, практикующие колдовство, остались (и остаются) востребованными в повседневной жизни как городских, так и сельских сообществ. И эта востребованность вкупе с преимущественно коммерческой основой такого рода деятельности, сохранила ведовство/колдовство как чрезвычайно популярную практику и прибыльное занятие. Учитывая исключительно частный характер таких практик и потенциальную ограниченность доступа к ним со стороны властных структур, можно предположить, что акт Георга II был направлен именно на дисциплинирование, регулирование и ограничение ведовства как социальной и коммерческой практики. Поэтому акт 1736 года, отрицая реальность ведовства, признает преступным обман, который совершают те, кто верит и убеждает других в реальности ведовства. Итак, ведьмы и колдуны все же оставались по новому акту преступниками, однако их преступление трактовалось уже в концептуально ином ключе. Другими словами, антиведовское законодательство в Англии прошло путь от признания реальности и опасности ведовства и наносимого им ущерба, до объявления ведовства социально вредным и уголовно наказуемым обманом.
