Даллас взглянул на Ли Энн, потом сложенную робу, которую его подопечная прижимала к груди.
– Ты нашла ей одежду. Отлично. – Последовала нежная полулыбка, и Никки в очередной раз прикусила нижнюю губу.
– Она немногим лучше больничной рубашки, – отмахнулась Ли Энн. – Но Ники хотя бы больше никого не ослепит голым задом. – Ли Энн сурово взглянула на Далласа.
Никки сглотнула:
– Неужели я?…
– Нет. – Даллас хмуро посмотрел на невестку.
Никки почти не знала Далласа и не могла быть стопроцентно уверенной, но интуиция подсказывала ей, что, когда его бровь так дергалась – он лгал. Она как раз припрятывала эту информацию в закромах памяти на будущее, как по ту сторону занавеса раздались голоса.
– Смерть Джека Леона я отпраздную позже, а сейчас хочу видеть Никки!
Сердце Никки замерло, стоило ей услышать бабушкин голос. Занавеску отдернули в сторону. За спиной Далласа появилась Нана. Нана в наряде похожем на платье XIX века. Нана, с висевшей за спиной ковбойской шляпой и с яростью в глазах. Замешкавшись на секунду, Никки вспомнила – бабуля играла Энни Оукли в местном театре. Позади нее толпилась группа поддержки, четверо «старперов» в ковбойских костюмах,и замыкал шествие очень недовольный крутонравый детектив.
– Вам всем нельзя здесь находиться. – Из неоткуда выскочила медсестра, и у нее глаза округлились, совсем как у Ли Энн и Далласа, при виде разодетых «старперов». Одна Никки никак не отреагировала, потому что Нана со своей бандой вечно что-то затевали.
– Бал-маскарад?
– Генеральная репетиция, – ответил друг Наны, Бенни.
Нана, то бишь Энни Оукли, проигнорировала медсестру и пробилась мимо Далласа.
– Боже! Что случилось?
Теплые старческие руки легли на лицо Никки. Руки, нежно растившие внучку с самого детства.
Теплое, полное любви прикосновение к щекам вкупе со страхом на лице старушки, и глаза Никки увлажнились. Черт побери, это она хотела заботиться о Нане, а не наоборот.
– Я… – Никки пыталась заговорить, но пришлось проглотить слезы.
Нана наклонилась:
– Вон тот кусок дерьма с полицейским значком намекнул, что ты убила своего бывшего мужа. Потом сказал, дескать, они считают, что тебя могли отравить. И теперь Эллен? Какого черта происходит?
– Вашим ковбоям придется вскочить в седло и ускакать, – объявила медсестра.
– Ох, милостивый Боже, Никки, как ты?
Внучка отрыла рот, чтобы ответить, но горло сдавило, и она не смогла вымолвить ни слова.
– С Никки все хорошо, мэм. – Даллас приблизился к Нане и положил руку ей на плечо.
Нана посмотрела сначала на руку Далласа, потом ему в лицо. Бросила более внимательный взгляд на детектива О'Коннора и перевела обратно на Далласа.
– Не имею ни малейшего представления, кто вы, молодой человек, но вы уже мне не нравитесь только потому, что слишком похожи на этого ублюдка. – Она указала на брата Далласа.
Глаза младшего О’Коннора округлились, челюсть слегка отвисла. Детектив прочистил горло и, похоже, приготовился сделать Нане строгое предупреждение о нарушении общественного порядка или зачитать ее права – или и то, и другое вместе, – но потом его пристальный взгляд упал на Ли Энн, и гневное выражение лица моментально сменилось тоскующим.
– Мне… нужно… идти. – Ли Энн развернулась, уткнувшись лицом в занавеску, несколько долгих секунд поборолась с тонкой материей, прежде чем наконец удалось сорвать ее с головы, и исчезла.
Все взоры были вновь обращены на детектива О’Коннора. Его грозный вид вернулся.
– Я не утверждал, что она кого-либо убила.
– А я и не говорила, что ты так сказал, – возразила Нана. – Я сказала «намекнул».
– А я сказала, что вам всем нельзя здесь находиться, – повысила голос медсестра. Еще одна медсестра остановилась и заглянула в закуток.
– В городе родео?
– Генеральная репетиция, – ответила Нана.
– Я предлагала переодеться, – заговорила Хелен, лучшая подруга Наны с незапамятных времен. Хелен встретилась глазами с Никки. – Но твоя бабуля слишком о тебе волновалась.
– У меня ушло пятнадцать минут, чтобы зашнуровать эти ковбойские шмотки. Еще пятнадцати на переодевание у меня не было. – Нана сжала ладонь Никки и снова посмотрела на детектива.
– И так, для справки, Никки и мухи не обидит. Она даже безопасные мышеловки использует.
Даллас закашлялся, но Никки могла поклясться, что он просто пытался не засмеяться. Она не видела причины для веселья. В горле по-прежнему стоял ком.
– Я в курсе, Никки проинформировала. – Посмотрев на брата, детектив еще сильнее нахмурился.
– Е-мое! Никки – ангел, – заявила Хелен со всей уверенностью, какой могла набраться в костюме девицы из кабака XIX века и с вываливающимся из выреза платья подпорченным старостью декольте. – А тому, кто прикончил Джека Леона надо медаль вручить.
Сердце Никки подпрыгнуло. Раньше, когда кто-либо ругал Джека, в душе́ ей это нравилось. Теперь, когда он был мертв, это не производило подобного эффекта.
– Пожалуйста, – попросила Никки. – Нельзя ли просто…
– Если вам нужен подозреваемый, то закуйте в наручники меня. Не впервой, – кипятилась Нана. – Серьезно, я грозилась кастрировать засранца всякий раз, как он попадался мне на глаза. – Она взглянула на Никки, потом на полицейского. – И кто, по-твоему, отравил Никки? Или напал на Эллен? Или ты был слишком занят, обвиняя мою внучку в преступлении, которого она не совершала, вместо того, чтобы убраться отсюда и найти настоящего преступника?
Медсестра положила руки на бедра.
– Мне вызвать охрану?
Нана сердито зыркнула на медсестру, потом снова посмотрела на Никки.
– Как Эллен?
– В операционной, – ответила Никки. Способность говорить наконец вернулась.
– Народ, вы что, меня не слышите? – рявкнула медсестра.
Нана раздраженно выдохнула и оглянулась на «старперов».
– Ребята, вы не могли бы пройти в комнату ожидания, пока у этой женщины не лопнула аневризма?
В ответ послышалось хоровое «ладно», «конечно» и «почему бы и нет».
Компания кивнула Никки. Впрочем, все кроме Бенни – мужчины, испытывающего романтический интерес к ее бабуле. Он остался на месте, одетый в костюм шерифа с жестяной звездой на груди, и буравил полицейского взглядом. Несмотря на разменянный восьмой десяток, телосложением и широтой грудной клетки старикан походил на гризли и все еще мог нагнать страху.
– Веди себя прилично, – обратился Бенни к детективу. – У меня есть связи, и я не постесняюсь ими воспользоваться.
– Я просто выполняю свою работу, – объяснил Тони.
Никки опустилась спиной на подушку. Этот сумасшедший денёк когда-нибудь закончится?
– Идемте. – Хелен увлекла за собой двух других «старперов».
– Спасибо, ребята. – Никки помахала друзьям Наны, и те вышли, оставив ее в обществе копа, Далласа и бабушки.
– Здесь по-прежнему слишком людно. – Медсестра подняла два пальца.
Даллас с братом обменялись пристальными взглядами, и детектив, закатив глаза, вышел. Никки не удержалась от мысли, что победил лучший. Когда Даллас перевел внимание на дам, Нана возмущенно на него уставилась.
– И ты тоже, гуляка, – отрезала старушка.
Даллас не двинулся с места, будто прикидывая в уме, стоит ли пытаться идти против бабушки Никки. Немногие люди на это решались. Ростом Нана едва доходила до полутора метров, но при этом умела выглядеть внушительно, буквально крича всем своим видом: «Со мной шутки плохи». Вот почему она получила роль Энни Оукли. Волевая бабуля своим примером и твердой рукой направляла юную внучку на путь истинный.
Нет, Никки не была проблемным ребенком. Она не хотела, чтобы ее снова кому-нибудь отдали. И Нана ни разу не дала внучке почувствовать, будто собирается это сделать. Собственно говоря, когда семнадцатилетняя Никки попросила разрешения прогулять школу, Нана закатила глаза и посоветовала ей попытаться вести себя, как нормальный ребенок, и выкинуть какой-нибудь номер, не спрашивая на это разрешения.
– Вообще-то, – сказал Даллас, – прежде всего я хотел бы представиться. Меня зовут Даллас О’Коннор. Я частный детектив, и Никки заручилась моей помощью в этом деле.
Нана быстро взглянула на Никки и снова посмотрела на Далласа.
– Она невиновна, зачем ей твоя помощь?
Забавно, как они с бабулей одинаково мыслят.
– Потому что… – Никки запнулась. Она помнила причины, которые приводил Даллас – что-то о том, какая на данный момент из нее идеальная подозреваемая, – и тогда она все поняла, но прямо сейчас она не могла припомнить точную формулировку. Сам факт, что кто-то поверит, будто она могла совершить убийство, казался… нереальным.
Даллас приблизился.
