Он сделал несколько снимков, посмотрел на часы — несмотря ни на что, время пронеслось быстрее, чем можно было подумать. Покинув комнату, направился к лестнице, однако, проходя мимо комнаты Софии, поддался искушению — снова вошел в спальню, открыл шкаф, залез в третий ящик, схватил пару трусиков и засунул в карман. Задвинул ящик, закрыл шкаф и снова вышел в холл.
Андерс сидел за компьютером в комнате, выполнявшей роль кабинета.
— Время идет. — Ларс остановился в дверях.
— Заткнись, — буркнул Андерс, не отрываясь от экрана и продолжая стучать по клавишам.
— Андерс!
Тот посмотрел на него:
— Заткнись, я сказал! Пройдись еще раз по дому, делай что хочешь, только исчезни с глаз долой.
Он снова принялся стучать на клавиатуре. Ларс хотел еще что-то сказать, но засомневался и ушел.
Он сделал круг, оглядел пол в кухне, чтобы убедиться, что они ничего не забыли. Кажется, все в порядке. Пятясь, он направился к двери веранды, через которую они вошли. Дыхание было поверхностным, кровь стучала в висках, пот струился со лба. Из кабинета появился Андерс:
— Я только схожу в сортир, и валим отсюда.
— Нет, пожалуйста, нет! — тихо пробормотал Ларс.
Аск усмехнулся, видя нервозность Винге, взял с журнального столика газету и скрылся в туалете, никуда не торопясь и что-то насвистывая.
Ларс спрятался в холле возле кухни, где никто не мог бы разглядеть его снаружи. Стоя возле курток и пальто, висящих на вешалке, он глубоко вздохнул, прижался лбом к стене и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Дыхание по-прежнему оставалось неглубоким, воздух доходил лишь до полпути в легкие. Ларс попробовал дышать через нос, но и тут получалось то же самое — вдохнуть удавалось до половины. Он был натянут, как струна. Кровь стучала в ушах, в животе тянуло, руки заледенели, во рту пересохло. Снаружи раздались звуки — шаги по лестнице. Ларс обернулся и застыл на месте. Ни одна мышца в теле не желала шевелиться, давая импульс бежать. Он просто стоял неподвижно, перепуганный, как ребенок, не в состоянии что-либо сделать. Его охватила такая паника, что казалось, он вот-вот умрет на месте.
Щелкнул замок, ручка сдвинулась вниз, дверь открылась внутрь. Ларс закрыл глаза. Когда дверь захлопнулась, он снова их открыл. Перед ним стояла незнакомая низкорослая женщина лет шестидесяти. Она поставила на пол сумку, начала расстегивать пальто. Он покосился на нее. В следующую секунду она заметила его и буквально подпрыгнула на месте. Приложив руку к груди, женщина произнесла что-то на непонятном языке, и ее страх сменился спокойствием. Она рассмеялась и быстро проговорила по-шведски, что никак не ожидала, что кто-то окажется дома.
Протянув ему руку, она представилась как Дорота. Несмотря на полное замешательство, Ларс взял ее ладонь и пожал:
— Ларс.
Услышав за спиной хихиканье, он обернулся. Андерс смеялся, прикрывая рукой лицо:
— Ты побил все рекорды!
Дорота с неуверенной улыбкой оглядела двоих мужчин, словно засомневавшись в том, кто они на самом деле.
Улыбка на лице Андерса мгновенно погасла. Подойдя к женщине, он схватил ее за руку и потащил в кухню, где толчком усадил на стул. Обернувшись, поглядел на Ларса:
— Ну так что?
Дорота задрожала от страха.
— Пошли отсюда.
Андерс посмотрел на спутника с безграничным презрением во взгляде:
— Отличная идея. Сейчас побежим. — Он повернулся к Дороте: — Ты кто такая?
Она переводила взгляд с одного на другого:
— Я тут убираюсь.
— Убираешься?
Женщина кивнула. Он кинул ей на колени ее сумочку:
— Доставай бумажник.
Дорота посмотрела на Андерса, словно не услышала его слов, потом негнущимися пальцами стала рыться в сумочке, достала бумажник.
Андерс взял его, вытащил удостоверение личности и посмотрел на него.
— Где ты живешь?
— В Спонге, — шепотом ответила она. Губы у нее пересохли.
Ларс взглянул на женщину — ему вдруг стало ужасно жаль ее. Андерс засунул ее удостоверение личности в карман:
— Это мы оставим себе. И запомни — ты нас не видела.
Дорота смотрела в пол.
Андерс наклонился к ней:
— Ты слышала, что я сказал?
Она молча кивнула.
Аск бросил на Ларса мрачный взгляд и двинулся к двери террасы. Ларс постоял еще минутку, глядя на женщину, которая сидела, уставившись в пол.
Андерс шел к машине, Ларс почти бежал следом за ним.
В молчании выехали они из коттеджного поселка. Ларс все время держался на грани допустимой скорости. Внезапно Андерс схватил Ларса за воротник и жестко ударил ладонью по лицу. Ларс резко затормозил, пытаясь защищаться. Андерс продолжал бить его.
— Идиот проклятый! Ты что, совсем без мозгов? — прокричал он.
Затем вдруг перестал драться, сел прямо и тяжело вздохнул.
Ларс сидел, глядя перед собой, не зная, продолжатся ли побои. Ухо горело, ноги сделались ватными.
— Что бы ты сделал, если бы я не подоспел вовремя? Рассказал ей все, как есть? Да еще и представился своим настоящим именем! Ты что, совсем не врубаешься, чем мы занимаемся?
Ларс не ответил.
— Долбаный идиот, — проворчал Андерс.
Ларс был не в состоянии придумать, как ему следует поступить. Аск посмотрел на него, ткнул пальцем в лобовое стекло:
— Поехали!
Всю дорогу до города в машине царила тишина, Андерс молчал, Ларс страдал.
— Гунилле об этом рассказывать не будем. Все прошло хорошо, микрофоны на месте. Ты проверишь, все ли работает, когда снова приедешь сюда. Если что-то не так, я еще раз наведаюсь в дом один. А об уборщице — ни слова!
Андерс вышел у Восточного вокзала, оставив на полу машины сумку с приемником.
— Проверь его как можно скорее.
Затем он захлопнул за собой дверь и растворился в толпе.
Ларс сидел неподвижно. Страх и тягостное чувство все еще не проходили. Он даже не решался подумать о том, что только что произошло. Вместо этого он испытывал такую ненависть к Андерсу Аску, какую никогда не испытывал ни к одному человеку на земле.
Неизвестный, говоривший по-шведски, бесследно исчез. Йенс сидел в укромном месте и прислушивался, постоянно озираясь и держа пистолет наготове. Звук, который он только что слышал, доносился издалека, из открытой части трюма. В остальном было тихо. Портовые грузчики и вьетнамская команда, должно быть, убежали при первых выстрелах. Казалось, прошла целая вечность. Хотя на самом деле все произошло всего несколько минут назад, эти минуты растянулись, как эластичные ленты. Йенс ненавидел минуты. Именно минуты иногда определяли жизнь.
Он снова предался своим слуховым галлюцинациям. Услышал приближающиеся шаги, шепот, шелест ветра… Пот тек с него ручьями, адреналин гулял в крови. Рубашка прилипла к телу. Снова все его существо переполнилось внезапным и интенсивным чувством, что ему надо срочно выбираться отсюда, — чувством паники, так хорошо знакомым ему с детских лет.
В душе Йенс пытался решить, что ему делать: продолжать скрываться или принимать бой. Тут он услышал движение, и какая-то фигура задвигалась по настилу трюма чуть в стороне. Йенс инстинктивно поднял свой «бизон» к плечу и дал несколько выстрелов в тень, затем снова спрятался в укрытие. Вопрос, который он только что задавал сам себе, уже решился — он будет драться. Все пути назад отрезаны. Йенс ждал, но не слышал никаких звуков, кроме собственного пульса. Понимая, что надо сменить укрытие, он приподнялся. И тут словно включилась бензопила, когда оружие противника осыпало его градом пуль. Он упал ничком. Звук был оглушительный, пули вонзались во все вокруг. Затем последовала полная тишина. Он услышал, как в отдалении кто-то перезарядил оружие. Йенс поднялся и кинулся вперед через ящики, пробираясь наугад, ища человека, стрелявшего в него… Заметил движение чуть поодаль — чей-то бок, видневшийся из-за штабеля ящиков, потом появился весь корпус и пистолет, такой же, как у Йенса, нацеленный на него. Однако Йенс успел раньше: выпустил залп по незнакомцу, тут же спрятавшемуся за ящиками. И снова рванулся вперед. Незнакомец опять показался на долю секунды — Йенс находился в нескольких десятках метров от него, выстрелил, попал тому в плечо, мужчина откинулся назад, однако удержался на ногах и прицелился в Йенса, который находился в открытой части посреди трюма и не мог никуда спрятаться.
Два пистолета, наведенные друг на друга. Время остановилось, словно кто-то придержал пальцем секундную стрелку, управляющую движением времени во вселенной. Йенс успел увидеть наставленное на него дуло, пустые глаза мужчины. Неужели конец? Смириться с этой мыслью он не желал. В сознании не промелькнуло ни картин детства, ни светлого образа матери, улыбающейся ему в неземном свете, — лишь ощущение темноты и пустоты перед бессмысленностью ситуации. Неужели эта мерзкая рожа прихлопнет его?
