— Кто такой Донай? — спросила Каляда.
— Двоюродный брат Оливула Бер-Росса, Белого князя, и сын нынешнего Аз-князя Диербрука. Они втроем затеяли какую-то глобальную Игру и начали с этого Мира.
— Не понимаю, — Юлька соскользнула с валуна на руки Грега, — все эти князья, откуда они взялись?
Близнецы переглянулись.
— Из Лучезарного Мира, — ответил Гор.
— Тихо! — подняла руку Серафима. — Истребитель!
Как нарочно группа оказалась на наиболее открытом участке. Бежать было некуда, а ловчий того гляди мог вынырнуть из-за утеса. Но тут к неприятному визжащему гулу примешался другой, слишком хорошо знакомый Юльке.
— Летучка! — обрадовалась она.
Патрульный катер на полной скорости пронесся над головами людей и атаковал врага с фланга. Бой был коротким: ловчий, не получавший никаких сведений о катере, оставил его без внимания. Пилот летучки церемониться не стал. Залп, и «жук», выделывая в воздухе лихие кульбиты, резко пошел на снижение. Взрыв далеко в скалах возвестил о его конце.
— Это машина Данилы, — облегченно вздохнула Каляда.
Летучка сделала нечто вроде круга почета и зависла над местом, где оставались друзья. Дверь кабины открылась, и Тимохин, подняв лицевой щиток шлема, выглянул наружу.
— Чем вы так не понравились этим летающим тазикам?
— Тимохин, откуда ты взялся?! — радостно крикнула Юлька. — Мы не могли даже связаться с тобой.
— А я не мог взлететь целых два часа! Похоже, домой поедем вместе. Залезайте, а то тут еще три клоуна летают.
Катер находился всего в двух метрах над грунтом, и пилот быстро втащил Юльку за руку на борт. Грег и Гор легко подтянулись на шасси и друг за другом взобрались в кабину. Данила помог одному, но когда в дверях появился другой, присвистнул от удивления.
— Это что за ерунда? Был один, а стало два!
Юлька захихикала.
— Это близнецы, — услужливо подсказал она. — И закрой рот, Тимошкин, а то муха залетит.
— Я Тимохин! — огрызнулся парень, но рот закрыл.
В кабину запрыгнула Каляда.
— Спасибо, Данила, здорово выручил, — сказала она и посмотрела на стрелковую башню. — А разве Василий не с тобой?
— Он остался на базе, а что? — насторожился пилот.
— Имел место неприятный инцидент, — начала Серафима. — Участвовали все кроме Лога.
— Заснул где-нибудь, — махнул рукой Данила. — Вы плохо знаете Ваську: он способен дрыхнуть даже в эпицентре военных действий!
— Хм, странно. Так или иначе, но на станцию нам возвращаться сейчас нельзя. Кто-то настроил персонал базы так, будто Грег и я — их главные враги. Юля была с нами, следовательно, определение относится и к ней. Гору, разумеется, появляться на глаза людям совершенно невозможно.
— Так. Чудесно. А я считал, что я один оказался вне закона.
— Эй, у нас старая проблема! — крикнула Юлька. — Опять ловчие, на сей раз трое!
— Инспектор, и вы оба, — Данила кивнул близнецам, — идите в пассажирский отсек и пристегнитесь. Стриж, валяй в башню!
— Чего? — Юлька опешила от неожиданности.
— Стрелок ты или не стрелок?! — гаркнул на нее Тимохин. — Живо!
— Есть, сэр! — обрадовалась девчонка.
Данила ловко ушел от залпа автоматических ракет, а Юлька успела при этом всадить пулеметную очередь в фюзеляж вражеского истребителя. Три ловца попытались зажать катер «в коробочку». В условиях сложного рельефа план их удался бы, не будь Данила первоклассным пилотом. Совершив обманный маневр, он круто взял вверх, едва не царапнув отвесную скалу. Ловчий оказался не настолько искусен.
— Не делай один и тот же ход дважды, — подсказала Серафима. — Они учатся на своих ошибках.
— Понял! Юлька, наводи на цель!
И он пошел в пике. Стриж, хотя никогда не летала с Данилой в паре, интуитивно улавливала его намерения. Развернув основную пушку по зениту, она дождалась, когда пилот поднырнет под второй истребитель, и нажала «пуск». Газ под мощным давлением вырвался на свободу и ударил в «жука» снизу. Взрывная волна толкнула летучку, но, к счастью, вреда не принесла, зато еще одна машина противника прекратила свое существование.
— Молодец! — подбодрил стрелка Тимохин.
Третий ловец выпустил торпеды, от которых пилот хладнокровно уклонился, и вышел в лобовую атаку, но вдруг вспыхнул и исчез без следа.
— Это еще что такое?! — растерялся Данила. — Юлька, где он?
Девушка тщетно искала объект на прицельной сетке.
— Экзистор сам уничтожил образ, — объяснил Грег.
— Нам больше никто не угрожает, — поддержал Гор.
— Так мы победили? — Юлька съехала вместе с креслом из башни к штурманскому пульту.
— Сейчас — да, — подтвердили близнецы.
Серафима сидела на диване в пассажирском отсеке, скрестив руки на груди.
— Нас выпустили, и выпустили уже дважды, — проговорила она медленно. — Данила, целесообразно будет скрыться где-нибудь вместе с катером. Во-первых, нас все еще могут обнаружить, а во-вторых, надвигается ураган. У тебя есть что-то на примете?
— Возле Топей ветер затихает, — ответил пилот с наигранным спокойствием в голосе.
— Отлично. Действуй.
— Мы летим к Топям? — переспросила Юлька.
— Ты сама слышала, — Данила включил на ее пульте карту. — Проложи курс и установи автокоррекцию с минимальной погрешностью, — и пока девушка работала, набрался духу и сказал: — Ты хорошо справляешься. Честно говоря, я никогда не думал, что девчонка может быть толковым стрелком.
Юлька покраснела от удовольствия, но нос задирать не стала и просто пояснила:
— Мне с детства очень хотелось попасть в космофлот.
— Слушай, а как ты умудрилась поступить в летную школу? Насколько я знаю, женщин не принимали в класс «А», только на отделение транспортников.
— А я обрезала волосы и переоделась мальчишкой. Наверное, мне крупно везло, но даже медкомиссии меня пропустили.
Данила поперхнулся.
— Вот уж точно — везунчик. Такое ощущение, что стоит тебе что-то захотеть, а то и сгоряча ляпнуть — тотчас сбывается.
— Да, — она грустно вздохнула, — за это меня дома терпеть не могли, ни тетка, ни ее муж, ни сестры. Знаешь, каково жить без родной семьи? Куда угодно сбежишь.
— Знаю. В интернате вырос.
— Ой, извини.
— Ерунда. Что там у нас с курсом?
Диербрук осмотрел Доная и Оливула с ног до головы и остановил взгляд на сыне.
— У меня нет слов, чтобы выразить мое возмущение, — тихо произнес он, и его слишком спокойный голос не обещал для Доная ничего хорошего. — Как ты посмел пролить кровь мирян? Ты понимаешь, какие последствия могут вызвать твои глупые выходки?
— Но отец…
— Замолчи! Смерть человека в одном Мире порождает изменения во всей цепочке, тем более — смерть, вызванная внешней силой! Мы с Оливулом делали все, чтобы Игра здесь осталась незамеченной. А ты в одночасье поставил под угрозу мой проект целиком!
— Отец, я хотел скрыть откачку энергии…
— Тебе приказано было вообще не допускать туда людей! Почему Оливул отдает последние силы, чтобы ни одна вспышка, ни один лучик экзорного отображения не ушел из Мира, чтобы оставался стабильным источник и четко оформленным поток! А ты не даешь себе труда пошевелить своими куриными мозгами, прежде чем к чему-то приступить! Отныне и шагу не смей ступить без ведома Бер-князя Оливула. Ты понял меня?
Донай вспыхнул. Его крупное юное лицо побагровело в тон одежде. Он бросил испепеляющий взгляд на кузена.
— Если я узнаю о твоих отсебятинах еще раз, — грозно продолжал Диербрук, — ты будешь заперт в Темных Мирах на неопределенный срок, и мечтать о Жезле тебе больше не придется. А теперь убирайся отсюда и жди Бер-князя на платформе… Убирайся!
Донай стремительно вышел. Диербрук выдержал паузу и обратился к племяннику.
— Что там произошло с Грег-Гором, мой мальчик? Ты потерял контроль над ним?
— Да, дядя. Это случилось, когда люди чуть было не совершили самосуд. В момент опасности он порвал блокаду, и я потерял нить влияния. Повторное наведение могло бы стать для Грег-Гора смертельным.
— Донай, ах Донай! Мы не раз испытаем пагубные последствия его глупости. Я жалею, что вообще взял его с собой.
— Ваш сын еще очень молод и чрезмерно горяч. Я уверен, со временем он образумится и станет вашей надежной опорой.
Диербрук махнул рукой.
— Горбатого могила исправит. А тебе, Белый князь, я удивляюсь: ты защищаешь такого тупицу!
— Я не могу его осуждать, поскольку считаю допущенные им ошибки следствием недостатка информации. Он слишком мало знает об Игре на Мире. Он учится работать с чужой энергией, и не мудрено, что в сложных условиях ему не все сразу удается.
— Тебе не хватает жесткости, — вздохнул Диербрук. — Прошу, будь с Донаем построже. Я не желаю делать ему поблажек.
