* * *
Новость о том, что мне необходимо явиться в Блитвуд на следующий день, погрузила дом бабушки в полнейший переполох. Слуги были отосланы на Дамскую милю, чтобы забрать заказанные нами предметы. С чердака был вытащен большой чемодан и поставлен в моей комнате. Платья и юбки, которые доставили от мисс Джейнвэй, были осторожно завёрнуты в слои тонкой бумаги и сложены в чемодан. Поскольку времени посылать блузки назад мисс Джейнвэй, чтобы нанести эмблему Блитвуда, уже не было, Агнес добровольно вызвалась сесть вместе со мной и научить меня как самой их нашить.
Я была рада быть чем-то занятой. С тех пор как мы вернулись с моего собеседования в Совете, на улице шёл очень сильный дождь, и мы не могли выйти на нашу обычно принятую прогулку в парк. Дождь наполнил бабушкин роскошный особняк тенями и сделал его похожим на мавзолей. Даже светлая, жёлтая с белым спальня моей матери казалась мрачной.
Когда я склонилась над шитьём, мне представилось, что я заметила какие-то движения в углах — сгустки теней, похожих на дым, которые я видела в больнице — но всякий раз, когда я поднимала голову, там не было ничего, кроме теней от штор, двигавшихся от лёгкого ветерка. Агнес выглядела такой же нервозной, как и я себя чувствовала, вздрагивая каждый раз, когда ливень внезапно ударял в окно.
— Что-то не так, Агнес? — в итоге, поинтересовалась я. — Это имеет какое-то отношение к тому, о чём говорила мисс Шарп? О «последнем происшествии»?
У Агнес соскользнула игла, и она уколола палец. Капля крови упала на кружевную отделку блузки, на которой она вышивала.
— Ви не должна была ничего говорить, — произнесла она, вскочив на ноги и погрузив блузку в умывальную раковину. — Тебе не нужно беспокоиться по этому поводу. У тебя будет всё хорошо в Блитвуде, — добавила она, неистово очищая пятно крови, как будто его удаление сможет изгнать какие-либо дурные мысли, над которыми она размышляла; что, как я предполагала, было связано с тем, о чём они шептались с мисс Шарп.
Агнес одарила меня улыбкой, которая была наигранно весёлой, как шёлковые цветы, которые женщины носили на своих шляпках в этом сезоне, когда она повесила влажную блузку на карниз, чтобы просушить. Затем она взяла английскую блузку с длинным рукавом, на которой я только что завершила вышивку.
— Ты блестяще усвоила стежок пера! — сказала она, безусловно решив сменить тему разговора. — Нет ничего, о чём стоит беспокоиться!
* * *
Спать я легла рано, но хорошего ночного сна у меня не вышло. У меня были видения, в которых я бежала сквозь тёмный ночной лес, преследуемая сама не знаю чем. Охотничьи собаки лаяли, в рог трубили, пока я пробиралась через густые колючие заросли, которые царапали мои голые ноги и руки. Я могла слышать, как приближались собаки, их завывания стали более дикими, когда они учуяли меня.
Стрела со свистом пролетела мимо меня, её острый край рассёк мою щёку, конец стрелы с глухим стуком вонзился в ствол дерева, чуть выше меня. Воздух неожиданно наполнился стрелами, летевшими вслед за мной, подобно стае птиц, вспорхнувшей из поросли. «Молодняк дикой утки, — я поймала себя на невнятном бормотании: — град стрел, стая сорок». Я выкрикивала термины, как будто они могли спасти меня от приближавшихся собак (собаки-ищейки… нет, вой собак), словно они были волшебными чарами, но они мало помогали. Я могла почувствовать тепло собачьего дыхания на своих пятках и скрежет их клыков… а затем, прямо сквозь кусты густой ежевики появилась тянущаяся ко мне рука, чтобы вытащить меня в безопасное место.
Я подняла взгляд и увидела лицо, освещённое лунным светом — лицо темноглазого молодого парня, который спас меня от пожара, завитки его чёрных волос необузданным ореолом окаймляли лицо — ореолом, который, казалось, сливался с короной чёрных крыльев, силуэтом вырисовывавшихся в лунном свете.
Я почувствовала ту же искру, как и в тот день, когда впервые его увидела, только теперь она вспыхнула пламенем, как только он взял мою руку и вытащил меня из ежевики, собаки пытались укусить меня за ноги, когда мы порхнули в воздух. Он крепко прижал меня к груди, и мы полетели высоко над лесом. Я посмотрела вниз и увидела под нами разлившуюся серебром реку, укутанную длинными нитями тумана, а рядом с рекой из серебристой мглы возвышалась каменная башня. Моё сердце заколотилось сильнее от созерцания долгого падения, но затем я услышала биение крыльев, биение его сердца и ощутила успокоение от его медленного надёжного ритма и силы его рук.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Я не позволю тебе упасть», — я услышала слова в своей голове, но понимала, что они исходили от него, точно так же, как я знала, что он подразумевал то, что говорил.
Но затем что-то пролетело мимо его лица, и я услышала кошмарный звук железа, поражающего плоть, и его вопль… и затем мы стали падать. Серебристая мгла поднялась, чтобы встретить нас, колокол на башне благовестил наш похоронный звон. Я потянулась к нему, но осталась лишь с пригоршней перьев.
Я резко проснулась, размахивая руками, чтобы предотвратить своё падение, и обнаружила себя в кровати в доме бабушки. Я со всей силы зажимала черное перо — которое взяла с собой и положила под подушку — в потных руках. Дождь прекратился, и лунный свет лился сквозь открытое окно, холодный ветер шелестел кружевными занавесками, создавая звук, сродни крыльям. Колокола в близстоящей церкви отзвонили полночь. Я встала, чтобы закрыть окно. Когда я пересекла комнату, то заметила странный узор на стенах и полу — узор чёрных крыльев, расходящихся в лунном свете.
Чёрные крылья на фоне лунного света, лицо темноглазого молодого парня, который превратился в крылатое создание…
Я подняла руки и увидела отпечатки крыльев на своей белой коже и, опустив взгляд вниз, я обнаружила точно такой же узор на своей белой ночной сорочке и голых ногах. Я была покрыта крыльями, была созданием, как молодой парень из моего сна.
Что-то налетело на оконное стекло. Я подбежала к окну и посмотрела вниз. Внизу, во внутреннем дворе я увидела фигуру, стоявшую под деревом и смотревшую на меня. «Парень с крыльями!» — подумала я. От мысли, что он вернулся за мной, я осознала, как сильно по нему тосковала, как сильно хотела верить, что он был настоящим. То, что он спас меня — и что у него были веские причины оставить меня на тротуаре и позволить им забрать меня в «Бельвью». Потому как я не хотела верить, что он передал меня в руки Доктора Причарда и что был заодно с мужчиной в накидке.
Начал звонить колокол. Но не отзвонил ли полночь колокол только что? Я вновь посмотрела вниз, и у меня спёрло дыхание, когда фигура сняла шляпу и поклонилась мне. Стоящим под окном и наблюдающим за мной был вовсе не парень с крыльями; это был мужчина в накидке. Низкий звон исступленно зазвонил во мне тотчас, как он выпрямился и улыбнулся мне, извергнув струйки дыма изо рта.
Что-то легонько коснулось моей руки, и я подпрыгнула. Я вновь посмотрела на улицу и увидела, что мужчина исчез. А он вообще там был? Я поняла, что лишь моя кружевная блузка касалась моей руки, та влажная блузка, которую Агнес повесила на карниз. Выходит именно она отбрасывала тени сумрачных перьев по комнате. Так что и производимый ею шум, шелестевший как перья, отразился в моём сне. Но что если видение мужчины в накидке тоже было сотворённым? Мог ли мой сон о парне с крыльями вызвать его? Были ли они каким-то образом связаны?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сию минуту звон в моей голове стих. Я закрыла окно, повесила блузку в шкаф, положила перо в чемодан, и снова легла в кровать. Однако мне потребовалось много времени, прежде чем я смогла закрыть глаза и не испытать ощущения, что я падаю.
ГЛАВА 7
Ночью начался дождь, и он провожал меня вплоть до северной части штата, до самого Райнбека.
— Сядь с левой стороны поезда, — сказала мне Агнес на платформе центрального вокзала, — так ты сможешь увидеть реку.
