– Пригласите, пожалуйста, Игоря Юлиановича.
* * *
Кляйн пришел не сразу, а после некоторого перерыва. Захарьина отметила, что на нем, как говорится, «не было лица». Особенно поразили ее трясущиеся губы статусного красавца. Игорь Юлианович был в панике.
– Игорь Юлианович, как выяснилось, вы были не вполне откровенны со мной, – строго сказала Захарьина. – Вы как-то скромно умолчали о ваших противоречиях с господином Розенфельдом по поводу Татьяны Волковой.
– Вы меня не спрашивали – я вам на говорил, – грустно ответил Кляйн. – Я так и знал, что эта девочка наговорит вам всякого. Но удержать ее от излияний, как видите, не смог. Уж больно сильное впечатление вы на нее произвели четыре года назад.
– Господин Кляйн, – пошла в атаку Захарьина, – вы понимаете, что по факту вы теперь отчетливый подозреваемый в исчезновении, а, возможно, убийстве Владимира Розенфельда? Вы понимаете, какой у вас веский мотив? Вы с ним не поделили женщину.
– Не совсем так, госпожа следователь. Как раз женщину-то мы поделили. Самым пошлым и грязным образом. Хотя должен сказать, что то, как он измывался над Татьяной, принуждал ее к сексу, доставляло мне глубокие страдания. Ситуация усугублялась еще тем, что у Володи отчетливо проявились садистские наклонности. Когда я находил на теле Татьяны следы его издевательств, в моем сознании все мутилось. Мое отношение к Тане начало сильно меняться. Я понимал, что должен на что-то решиться.
– Например, убрать к чертовой матери Розенфельда? – жестко сказала Анна Германовна.
– Нет, об этом я не думал. Но понимаю, что выгляжу ужасно. Как вы догадались после меня допросить Волкову? Видите ли, я думал, вы пойдёте по другому пути. Не только у меня были веские мотивы избавиться от Володи.
– Да ну, – воскликнула Захарьина.
– А что я должен молчать? – криво усмехнулся Кляйн. – Знаете есть пословица. Свинье не до поросят, когда свинью смолят. Вы как-то очень быстро добрались до меня. Так вот я вам скажу. Брахман и Крохин ненавидели Володю и боялись его.
– Так, это интересно, – с деланым равнодушием заметила Захарьина. – Я сильно устала, пора прерываться. Но все-таки ответьте мне на один вопрос. Чем все-таки занимается Крохин и в чем сущность обязанностей Петра Михайловича Брахмана.
– Я вам все расскажу. Иначе вы начнете вешать это дело на меня. Обязанность Крохина «заносить». Вы, конечно, знаете, что в нашем лексиконе означает это слово. Так вот Мишка осуществлял доставку левых денег, а, попросту говоря, взяток, нашим контрагентам.
– То есть чиновникам и функционерам нефтяных компаний?
– В основном людям из компаний. Государственных чиновников Володя боялся. Воруют они, конечно, будь здоров, но риск отношений с ними велик. Мне кажется, что то, что Крохин заносил людям из компаний, потом каким-то ручейком отводилось почтенным чиновникам.
– Так, значит, все-таки давались взятки, – сурово констатировала Захарьина.
Кляйн в ответ усмехнулся:
– А то вы думали, что мы тут белые и пушистые.
– Хотелось так думать, – строго заметила Захарьина.
– Так вот, – продолжил Кляйн, – те деньги, которые Крохин заносил нашим друзьям, организовывал господин Брахман.
– Понятно, черный нал.
– Конечно, – устало протянул Кляйн. – А теперь вы поймите. Когда заносишь бабосы и когда их организовываешь, всегда возникает сильное искушение прихватить чуточку, ну самую малость лично себе. Володя считал, что его институтские друзья Брахман и Крохин не чисты на руку. У них были серьезные терки.
– Ну а вы в этом смысле? – продолжила наступление Захарьина.
– Я ко всему этому не имел никакого отношения. Круг своих обязанностей я уже очертил.
– Игорь Юлианович, извините меня за нескромность, но процедура есть процедура. Расскажите мне о вашем имущественном положении. Ну там квартиры, машины, долги, кредиты и тому подобное.
– С удовольствием, – с улыбкой ответил Кляйн. – Квартир у меня две. В одной живем мы с женой и дочерью Леной, в другой живет сын Алексей. Кстати говоря, он милиционер. Окончил юридическую академию и пошел работать «на землю». Правда, его квартира не купленная, а доставшаяся нам от мамы. От мамы же нам досталась и дачка в селе Покровское по Ленинградскому шоссе, – протянул Кляйн. – Машин у нас три. У меня, у жены, ну и, конечно, у сына. Гараж есть около моего дома. Живем мы все в Строгино. Из личного дела адрес вы узнаете. Ни долгов, ни кредитов у нас нет. Никогда шикарно не жили, но и не бедствовали. В молодости я хорошо зарабатывал на промыслах, ну а потом… Ну вы знаете, что произошло потом. Особых денег не было. Я же говорю, неудачник. Но на все хватало. Пока Таня не появилась, деньги для меня вообще мало значили. Но Танину жизнь обустраивать надо. Вот я и думаю, где бы разжиться.
– А кем работает ваша супруга?
– Моя супруга – инженер-экономист, работает в небольшой компании Тар-инмпэкс. Вот, собственно, и все.
– Значит, так, Игорь Юлианович, на сегодня мы закончим. О наших следующих контактах вас сегодня же оповестит майор Анохин. Еще раз прошу вас, в ближайшие дни не покидайте Москву и попросите об этом же ваших коллег.
* * *
Анна и Федор покинули негостеприимный офис московского представительства компании Колорадо Текнолоджис. Майор Анохин уже ждал их в «мерседесе» Измайлова. Захарьина с удовольствием юркнула в кондиционированную прохладу.
– Ну так, ребята, я никак не ожидала, что первый же наш визит в логово Розенфельда так разворошит этот странный улей.
Анна кратко подытожила содержание душеспасительных бесед с Кляйном и Волковой. И тут зазвонил телефон. Включившись, Аня услышала тревожный голос отца:
– Папа, что случилось? – заволновалась Захарьина. – Неужели что-то с Верой? – Герман Владимирович почти никогда не звонил ей в рабочее время.
– Аня, не волнуйся. У нас-то все в порядке. Мы с Верочкой сидим на пляже. Только что мне позвонил Миша Розенфельд. Он в ужасном состоянии. Пропала его супруга Оксана. Он понятия не имеет, где она.
– Что, еще одно исчезновение? – буквально простонала старший следователь по особо важным делам.
– Судя по всему, Анюта, все проще. Это почтенная дама собрала свои шмотки, все до одной и уехала. А этот бедолага Миша уверен, что ее похитили. Конечно, он успел поговорить с твоим капитаном Громовым. Тот его немного успокоил, но вообще все очень плохо.
– Да, придется усилить работу с украинскими товарищами. Вообще все это уже слишком. Папочка, как можешь, успокой Розенфельда. Сегодня поздним вечером мы с Федей приедем к вам, а завтра я поговорю и с Громовым, и с Розенфельдом, а если нужно подключу и симпатичного Дорофеева. Я сейчас сниму два билета с брони и попросим, чтобы наш чудесный Борис Николаевич нас встречал. До свидания.
– Так, ребята, – обратилась она к мужу и Анохину. – Надо нам ускоряться, а то еще кто-нибудь пропадет. Андрей, надо как-то активизировать украинскую линию. Вчера надлежащий запрос за подписью Смирнова ушел в «незалежную». Но интересно, как там наши неторопливые друзья? В понедельник займитесь этим непременно и доложите мне.
В разговор вклинился Федор:
– Анна, я попробую помочь. Ты знаешь, все говорят о научной солидарности, о врачебной и так далее. Существует, я тебе скажу, и милицейская солидарность. Я когда-то оказал украинским сыщикам услугу. – Федор не стал уточнять, что он лично задержал в Москве опасного бандита. – Тогда познакомился с ребятами. Сейчас они все, разумеется, подросли и работают в Киеве. Конечно, был оранжевый период, но связи-то сохранились. Я попрошу их. Думаю, что они добро помнят.
– Это здорово, Федор. – Анна благодарно пожала руку мужу. – Теперь еще вот о чем. Андрей мне очень неудобно вас просить. Все-таки выходные. Мы с Федором Петровичем едем к дочке на Карельский перешеек. Но вас я попрошу поработать. Вам нужно тщательно посмотреть изъятые бухгалтерские документы.
– Что мы ищем, Анна Германовна?
