Платье сидело идеально, подчеркивая тонкую талию и переход к довольно-таки аппетитным бедрам. И недвусмысленно намекало о наличии груди, которую глупая мышка зачем-то так долго прятала.
Ткань была нежной, и щупать Бетти было вдвойне приятно.
Единственное, что напрягало, – это слишком откровенные мужские взгляды. Они ласкали его эго, ведь он победил их всех, обошел и захватил сокровище первым, даже не успев толком разглядеть. Но и напрягали, пробуждая желание спрятать это сокровище куда-нибудь подальше до тех пор, пока он сам не наиграется и не приручит мышку. Пока она не перестанет капризничать и не признает, что принадлежит ему. Вот тогда интерес постепенно пропадал, и Ярвуд даже не сомневался, что с Бетти получится точно так же. Правда, тут придется изначально напрячься, чтобы понять, из-за чего она пытается скрыть свои чувства. Но чувства-то есть!..
Яр даже зажмурился, как слегка проголодавшийся кот, вспоминающий, как славно поохотился в ночи, и предвкушающий новую охоту. О да! Ярвуд с удовольствием повторил бы сегодня ночью все то, что пережил в прошлую.
– Ну что, моя горячая мышка, потанцуем? – почти промурлыкал он Бетти на ухо и, не дожидаясь ответа, вывел девушку в центр зала.
Глава 17
«Ну куда ж от тебя денешься, конечно, потанцуем», – мысленно проговорила Лиз, улыбаясь своему Грейхарду. Ага, попробуй ему откажи… особенно если не хочется.
Однако Элизабет очень быстро устала от всеобщего внимания, особенно почему-то женского. Возможно, оттого, что это внимание было щедро приправлено затаенным ядом.
Ну еще бы Ядвига не пронзала новую родственницу взглядом, если даже кавалер, с которым она танцевала, все время поглядывал на Лиз! Да все мужчины в зале на нее «пялились», как сказала бы Агати.
И естественно, всех женщин это ужасно раздражало. Но не мешало им мило улыбаться при знакомстве и отпускать комплименты вкусу новой леди Грейхард и ее портнихе.
И вот тут Элизабет не отказала себе в удовольствии выпустить на волю мстительную часть своей натуры, выстрелив сразу по нескольким зайцам:
– Ах, нет, что вы. Я, конечно, уважаю выбор своей свекрови, в конце концов, ее возрасту уже приличен некоторый консерватизм и приверженность к привычным вещам, но, на мой вкус, у мадам Тириньяк слишком узкий кругозор и не хватает чего-то, знаете… неуловимого. Фантазии, смелости. Ее наряды великолепно смотрятся на замужних женщинах в возрасте, которым уже не надо ослеплять и покорять, но молодым дамам хочется чего-то посвежее, вы согласны, леди?
Эх! Если бы свекровь владела магией огненного взгляда, от Лиз остался бы только пепел. Но вместо этого ей приходилось натягивать светскую улыбку и благостно кивать в ответ на комплименты, отпускаемые другими матронами в адрес новой невестки.
А нечего гадить незнакомой девушке, которая влипла во все эти неприятности по вине Ядвиги. Так что перекошенное личико сестры Ярвуда тоже в ту копилочку. Пусть знает, что у мышей есть ядовитые зубки, и в следующий раз трижды подумает, прежде чем пакостить.
– Адрес моей модистки? О, простите, леди, это очень известный в узких кругах мастер, она не ищет рекламы и новых клиенток, попасть к ней можно только благодаря протекции… Ах, ну конечно, конечно! Только ради нашего столь приятного знакомства и будущей дружбы я обязательно спрошу у мадам, есть ли у нее возможность в череде своих заказов найти время для вас… тем более что мои дорогие свекровь и невестка предпочли остаться верными мадам Тириньяк и не захотели менять портниху.
Вот так. Последний выстрел в упор. И можно наслаждаться бессильной злобой в глазах Ядвиги. Еще бы, ее только что ненавязчиво «переодели» из дорогущего платья от лучшей модистки в какую-то консервативно-унылую чуть ли не старушечью робу, приличную только для «пожилой замужней дамы».
Лиз понимала, что это война. Не на жизнь, а на смерть. Почему она не отступила и не попыталась как-то наладить отношения по-хорошему? Да потому, что свекровь и невестка эту войну все равно уже объявили, и раз мира не получилось – значит, надо ударить в ответ. Иначе сочтут слабой и постараются добить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Танцуя и прогуливаясь с Яром по залу, девушка испытывала очень противоречивые чувства.
С одной стороны, это был триумф. Вспомнить только кислые физиономии свекрови и невестки, а также заинтересованные мужские и завистливо-жадные женские взгляды.
Все эти господа и дамы, еще вчера не обращавшие на серую мышку внимания – шмыгает что-то такое под ногами, увернется – повезло ему, не успеет, так наступим, – теперь ее заметили и оценили. Вроде бы надо радоваться, да?
Раньше, переживая очередную обиду от заносчивых однокурсников, Элизабет даже представляла, как это будет. И думала, что уж тогда насладится сполна.
Ну, вроде так и вышло… только у триумфа почему-то отчетливый привкус досады и раздражения.
Не то чтобы вот прямо Лиз испортила себе все удовольствие, скорее удивилась сама себе. Это что, пока строила планы, как она им всем покажет, тщеславия-то и не завезли?
Или дело в другом?
Может, ее слегка раздражает, что дорогой муж таскает ее от одной компании знакомых к другой, как драгоценный приз, – хвастается и распушает хвост? Да вроде нет, это даже весело. И немножко смешно поглядывать на Ярвуда, отмечая, как гордо он расправляет плечи и косит по сторонам грозным орлиным взором. И очень подчеркнутым жестом обнимает жену за талию – дескать, р-р-ры, лапы пр-р-рочь, мое!
Это еще хорошо, что лорд Арчер куда-то быстро исчез в самом начале приема. Лиз старалась не думать о том, что означал тот его взгляд и все последующие, хотя ее будущий начальник довольно быстро взял себя в руки и больше не смотрел с таким болезненным потрясением.
Тем более что его особый интерес в какой-то момент засек Ярвуд и потом все время старался держаться так, чтобы оказаться между женой и преподавателем, загородив свое сокровище от слишком пристального внимания. И всячески шевелил бровями, изображая процесс мыслительной деятельности по этому поводу.
На самом деле это было чуть заметно. Если не присматриваться внимательно, то даже не поймешь, как у драгоценного мужа в голове проворачиваются шестеренки. Для посторонних он по-прежнему был весь такой светский и гордый, самоуверенный и нахальный… короче, типичный Ярвуд Грейхард.
Они же не привыкли постоянно видеть его лицо, куда бы ни смотрели, и украдкой ловить малейшие оттенки настроения. А Лиз за семь лет стала в этом деле виртуозом.
И сейчас ей было и смешно, и немного грустно, потому что в своем гордом хвастовстве Яр меньше всего думал о своей жене. Его больше интересовал собственный триумф и возможность поохотиться на интересную дичь, которая никуда не убежит.
Кружась с мужем по залу в танце, Лиз из-под ресниц поглядывала на него оценивающе, стараясь не давать розовому туману влюбленности совсем затянуть мозги. Ну? Хм… да, ему интересно и даже азартно. Но не более, чем обычно, когда он замечал очередную красотку. Поиграет, завоюет и бросит. В случае с женой это будет выглядеть «бросит в спальне и детской, а сам пойдет развлекаться с другими».
А вот бездну ему под ноги, паразиту, как говорит Агати!
Лиз упрямо закусила губу и вдруг посмотрела мужу прямо в глаза, в упор, с вызовом. Думаешь, никуда от тебя не денусь? Буду сидеть покорно и ждать знаков внимания? Думаешь, раз заполучил – и навсегда?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Танец как раз закончился, и они стояли возле столика с фруктами, улыбаясь каким-то очередным знакомым Грейхардов.
Ярвуд, приподняв бровь, улыбнулся, оценив вызов в глазах жены, и галантно подал ей стакан с легким газированным напитком, а потом нежно поцеловал руку. И буквально на пару минут отвлекся, разговаривая с седовласым солидным лордом Карристером, попутно скосив глаза в весьма щедрое декольте леди Карристер.
