— Покажите мне, — льется тихий шуршащий голос откуда-то сверху. — Покажите мне, что видите, дети мои!
Девочка, не меняя позы, с тем же отстраненным взглядом еще пристальнее вглядывается в светлый шар. Один из мотыльков разрастается в облачко белого тумана, которое представляет невидимому взору наставника красочную картину. Героем сцены является сама юная ученица.
Солнечная поляна.
Девочка идет по траве, и вокруг нее вьются тысячи разноцветных бабочек, помахивающих своими радужными крыльями. Откуда-то издалека летят звуки нежной трели свирели. Чарующая мелодия зовет в далекий край, подернутый голубоватой дымкой. Девочка, вторя манящей вдоль трели, напевает веселую песню.
— Хорошо, Адана! Теперь ты, Шао!
Внезапно девочка, та, что беззаботно шествовала во сне, споткнулась об корягу. Из рассеченной детской ступни побежала кровь. Юная фея хотела заплакать, но ее сковал ужас, когда она взглянула на то, что заставило ее повредить ногу. Толстый трухлявый сук вдруг обернулся человеком небольшого роста, черты его лица напоминали те, которыми обладал мальчик-кхитаец. Искаженная злобой гримаса источала презрение и враждебность, в то время как лицо прообраза наполняла безмятежность и спокойствие. Черная кора коряги лопнула подобно змеиной коже, раскидав вокруг липкие и тугие комки червей.
Трель затихла, уступив место пронзительному шипению. Голубоватый свет долины померк, и на горизонте возникли караваны багровых туч с налетом желтизны. Яркие ветки молний ударили вниз, тяжелые облака ускорили свой бег, точно дождевое воинство возжелало раздавить всех земных обитателей. Солнечный свет быстро угас, и девочка оказалась в ловушке красноватой мглы, сочащейся с небес. Молнии лизнули землю совсем рядом с юным созданием, рассыпая водопады ярко-оранжевых искр. Трава заполыхала огнем — из пламени на девочку глянули лики бесформенных существ. Юная фея в ужасе закрыла лицо ладонями и закричала. Туманное облачко видения в сфере быстро растаяло.
Реальный двойник девочки в зале не шелохнулся, но из-под прикрытых век ребенка выскользнула слеза, оставив на щеке влажную дорожку. Мальчик в желто-красном халате с искренним равнодушием посмотрел на юную волшебницу.
— Ты слишком наивна, Адана, — произнес тот же шелестящий голос сверху. — А твои мысли, Шао, выдают излишнюю жестокость. Ваши недостатки — это и ваши сильные стороны. Я не буду вмешиваться в процесс познания. Развивайтесь и учитесь, не стесняясь своих предпочтений, дети мои, и ваши таланты найдут применение.
Равнодушный взгляд молодого мага вновь скользнул по печальному лицу девочки. На этот раз в его глазах сверкнул едва заметный блеск жестокости.
Веки Конана дернулись, но он не открыл глаз, окунувшись в новую волну сновидений.
Теперь в том же зале сидят два подростка. Тот же юный кхитайский чародей и повзрослевшая девочка с глубокими карими глазами. Обоим не больше двенадцати-тринадцати лет. Так же неярко светится вращающаяся прозрачная сфера, так же сверху льется неспешный голос, лишенный эмоций:
— Впервые, ученики мои, вы странствовали по стране снов без моего сопровождения. Вы заглядывали в места, раннее запретные. Что видели вы, владыки сновидений?
— О, великий Гипнос-Рен, повелитель сна! — заговорил юноша. — Я разговаривал с тенями и возвращал к жизни умерших!
— Я пила дневной свет и успокаивала встревоженных покойников, — сказала девочка.
— Я призывал на землю существ из бездны, объятых вечным пламенем!
— Я закрывала бездонные провалы и гасила огонь каплями весеннего дождя.
— Я поселял безумие и страх в душах великих полководцев, призывая их начать кровопролитные войны!
— Я несла покой и утешение владыкам, заставляя забыть их о ссорах.
— Я тревожил безмятежный сон младенцев, вынуждая их стенать на руках у матерей!
— Я накрывала крошек покрывалом из звезд, даря им сладкие сны.
— Я расшатывал веру праведных, заставляя их оставить последнюю надежду!
— Я обещала исполнение сокровенных желаний ищущим, умерив их отчаяние.
— Я вгрызался зубами в сны, отравляя их горечью кошмаров!
— Я выпивала до капли губительный яд и оставляла в сновидениях сладкую росу пробуждения…
Мерцанье в алмазной комнате стихло. На краткий миг прозрачный шар остановился, затем возобновил свое вращение.
— Великолепно! — произнес некто высший по имени Гипнос-Рен. — Вы многому научились, дети мои. Ваше первое путешествие доказало, что вы можете самостоятельно бродить в стране снов, управляя желаниями ее обитателей. Но это еще только начало, и вам предстоит многому научиться, многое постигнуть. Вы оба обладаете талантами, каждый из которых по-своему уникален. Впредь никогда не забывайте о своих великих способностях, ибо я хочу, чтобы вы стали единственными хозяевами эфирного мира сновидений на земле.
— Я стану твоим наместником, правитель! — сказал юный чародей.
— Конечно, Шао. Но не забывай, что у тебя есть твоя духовная сестра, Адана.
— А если она умрет, повелитель? Тогда я стану единственным хозяином страны снов на земле?
— Да, ученик. Но, помни, ты не должен причинять ей страдания. Ты не должен использовать свои умения, чтобы ей навредить.
— Никогда, наставник. Я никогда не трону ее… «Сам», — добавил отрок вполголоса, но Гипнос-Рен услышал его. Хозяин снов прочитал бы даже мысли своего ученика, но хитрый бог не сказал ничего. Возможно, он предвидел, что распря между магами, которых он обучил, рано или поздно станет неизбежной.
…Новый эпизод сна-воспоминания, который подарила Конану жрица, заполнил сознание варвара.
Шао и Кая вдвоем стояли в безлюдном переулке ночного города. Молодая девушка, некогда носившая имя Аданы, а до этого имя, стертое новым, повзрослела. Изменился и кхитаец-колдун. На этот раз магам было по восемнадцать-девятнадцать лет. Колдун был одет в зеленый шелковый халат с нашивками, изображавшими борющихся драконов. На девушке была алая юбка и туника огненно-красного цвета с большим вырезом на груди. Казалось, чародеи вырядились к необыкновенному торжественному случаю.
Каким-то образом варвар, незримо наблюдавший за сценой, знал, что ученики Гипнос-Рена получили первое задание от своего учителя в настоящем городе, с реальными людьми. Бог Сна послал молодых чародеев отточить свое искусство на практике. Все это, вероятно, сохранилось в воспоминаниях Кесеи, и Конану открывалась некая часть сознания волшебницы.
— Ну что, предлагаю перемирие, — с усмешкой сказал юноша. — Я не стану портить веселье тебе, но и ты не вмешивайся в мои забавы.
