волну.
— Ты чего?
— …сегодня утром был обнаружен труп финансового директора холдинга «Мерис». Тело Николая Петровича Разумовского нашла домработница. Дело взял под свой личный контроль министр…
Я дёрнула руль вправо и едва не столкнулась с грузовиком.
— Эй, полегче! Что ты, чёрт возьми, делаешь?! Я на тот свет не тороплюсь!
— Петрович. Мёртв. — Я повернулась к Никите и распахнула глаза. — Это же не правда, да? Мне ведь послышалось…
— Разумовский, — нахмурился Никита. — Что происходит в твоей компании? Я могу помочь?
Я выключила двигатель и уронила голову на руль.
— Николай Петрович хотел помочь мне с расследованием смерти отца. А ещё он должен был привезти сегодня документы по одному из подразделений, в работе которого участвует Глеб Домогаров.
— Ты же не хочешь сказать, что он мог…
— Вылезай. — Я завела двигатель и открыла дверь с его стороны.
— Мелания, давай поговорим, я же вижу, что тебе плохо. Нельзя в таком состоянии вести машину.
— Вылезай! — рявкнула я и осеклась. — Прости, Ник. Мне надо срочно в офис, кто знает, что ещё сегодня случится, а я на грани. Просто в голове не укладывается вся информация. Мне же ещё совет успокаивать придётся. Наверняка они уже едут.
— После смерти отца ты ведёшь себя странно, — обиделся он, не спеша покидать салон. — Ты не Всевышний, Мелания, ты просто женщина. Маленькая, хрупкая женщина, у которой слишком много власти. Многие мужчины не любят таких, как ты. Позволь мне помочь. Я волнуюсь.
— Знаю. Прости. Сегодня я заберу Лизавету сама.
— Ладно, — наконец сдался он. — Я позвоню. Будь осторожна.
Ник коснулся моих губ холодными пальцами и заглянул в глаза.
— Если мне покажется, что ты не в порядке, я приеду. Поняла?
— Поняла.
Долгий поцелуй не смог избавить меня от плохого предчувствия. Вместо того, чтобы насладиться его вкусом, я нетерпеливо отсчитывала секунды. Мне нужно было как можно скорей попасть в офис. Всё шло к тому, что на меня и на «Мерис» открыли охоту.
— Всё-таки, я не хочу тебя оставлять.
— Ник, пожалуйста, — взвыла я. — Я уже большая девочка. Если так волнуешься, можем встретиться в обед, раньше не смогу.
— Хорошо, — после некоторой заминки ответил он, чем несколько озадачил. — Я позвоню. Мелания найди для меня время. Нам обязательно нужно поговорить.
Какая странная реакция, вскользь подумала я.
— Ладно. Встретимся в Небе в два.
Ещё раз чмокнув его в щёку, я дождалась пока салон машины опустеет и, взвизгнув шинами, помчалась в офис.
Петрович мёртв. Скорей всего его убили ещё вчера, и поэтому его не было на поминках.
— Дура! — скрипнула я зубами.
Он бы никогда не пропустил похороны лучшего друга.
Я осталась одна.
Кто следующий?
Добравшись до работы только через полтора часа, я припарковалась и пролетела сквозь вертушку на входе. Остановилась только перед стойкой охраны.
— Мне нужен Иннокентий Васильевич. Пусть немедленно зайдёт ко мне. — Смерив охранника взглядом, я нахмурилась. — Не помню, чтобы вы у нас раньше работали. Новенький?
Это человек Глеба?
Кажется, у меня паранойя развивается.
— Меня зовут Абдаллах, мэм. — Мужчина поднялся и неуклюже улыбнулся. — Я работаю вторую неделю.
— Абдаллах, меня зовут Мелания Сергеевна. Я генеральный директор. Вы подписывали внутренний устав?
— Нет ещё, мэм, сегодня должен.
— Абдаллах, я понимаю, что ваш внешний вид — это отражение устоев общества, в котором вы выросли, но будьте любезны сбрить бороду. Посетители могут испугаться. Где Дмитрий? Вы знаете Дмитрия?
— Если вы о том высоком мужчине с учебником, то он с сегодняшнего дня в отпуске, мэм.
Отпуск? Почему отпуск? Он мне не говорил.
Ах, да. Точно. Отпуск.
Как же не вовремя.
Выдавила улыбку, чтобы не показаться нервным истериком и пошла к лифтам.
О чём только Меркулов думает?! Почему он отпустил важного свидетеля в то время, как идёт расследование?
Нажав кнопку вызова, я прислонилась к противоположной стене, снимая шарф и поправляя причёску. Из-за нервного возбуждения руки ходили ходуном. В животе свернулся тугой узел из паники и страха, что жизнь меня вот-вот раздавит. Погребёт под обломками разрушенной карьеры и конвульсирующего холдинга.
Без потерь это болото не очистить.
Сигнал подъехавшей кабины ненадолго вывел из размышлений о превратностях судьбы. Не глядя зашла внутрь и нажала этаж отца. Если уж всё дерьмо так или иначе решило вырваться наружу, то мне нужно хоть что-то, что может спасти меня и Лизу от посягательств Домогарова и матери. Мне нужно было завещание отца.
Я знала, что часть акций он завещал мне.
В последний момент между дверей просунулась мужская рука и задержала лифт.
Кто там ещё? Кроме меня в холле никого не было.
— Доброе утро, Мелания.
Вздрогнув, я повернулась.
— Что тебе нужно?!
— Поговорить. Пожалуйста, не создавай лишних проблем ни себе, ни мне. Будь послушной девочкой.
— Мы уже всё обсудили, — хрипло ответила я, вжимаясь в стенку.
— Надеюсь, ты не станешь отрицать, что обстоятельства изменились, а потому, нам надо очень, очень много всего обсудить. Например, на какой день и час назначить свадьбу. Как считаешь, июль подходящий месяц? Надо выдержать траур, знаю. Но это та-а-ак долго. Может, мы по-быстрому распишемся, а для всех остальных разыграем представление летом?
— Ты же несерьёзно…
Я проглотила вязкий комок. Стало страшно. Он говорил без тени сомнения. Всё, буквально всё, выглядело так, будто мы обычная молодая пара на пороге семейной жизни. Это-то и пугало.
Глеб стоял напротив, не делая никаких движений, и всё же мне не хватало воздуха. Его присутствие давило ещё больше, чем брата. Глеб был квинтэссенцией всего порочного, что я могла только представить. Он никогда не отступал, не прятался и не отдавал то, что считал своим.
И сейчас этим чем-то была я.
Тем временем лифт нёсся ввысь, мерно отсчитывая этажи. Когда над головой вспыхнула цифра семь, стальная коробка замерла и двери плавно разъехались в стороны. Длинный коридор в конце которого располагался кабинет отца, был пуст, секретарши не было. Вообще никого не было. Будто вымерли все. Ужасное ощущение.
— Я вызову охрану, — предупредила я, выйдя последней.
— Опрометчиво, моя сладкая. — Домогаров растянул губы в холодной улыбке и приглашающе взмахнул рукой. — Не мне тебя учить, но всё же, ты совсем о ней не волнуешься?
— Волнуюсь о ком? — голова закружилась, и я ухватилась за стенку.
— О нашей дочери, разумеется. Ты не думала, что станет с девочкой, если ты исчезнешь? Ника я в расчёт не беру, хоть он и брат моей подчинённой. Это отродье быстро выпадет из её памяти. Всё-таки ребёнок.
Он знает о родстве Ника и Марины. Знает. Ну да. Глупо было рассчитывать на его
