чтоб он не задирал нос. Она почему-то не сомневалась, что этот мальчишка – девственник. Вика также разглядывала его, как пятно на скатерти. А Наташка решила к нему пристать.
– Ты практику здесь проходишь? – осведомилась она, вкладывая в голос большую дозу паскудства. Ответом ей был кивок.
– Какой молодец! Где учишься?
– В медучилище.
– На последнем курсе, наверное?
– Нет, пока ещё на втором.
– Только на втором? А ты у меня совершеннолетний?
– Какая разница? Я не пиво у вас беру.
Это проявление остроумия побудило Тамару насмешливо поднять бровь, а Вику – заойкать. Вооружившись печатью, мальчишка проштамповал направления и спросил:
– Так это тот самый бар, который недалеко отсюда?
– Именно он, – кивнула официантка, – теперь у нас там будет ночной стриптиз. Приходи, посмотришь! Тебе ведь сиськи здесь не показывают.
Взгляд медработника отразил живейшее любопытство.
– А там какого размера сиськи у стриптизёрши?
– В точности моего, – решительно пресекла этот разговор Тамара, – мы, вообще, спешим.
Медбрат на одну секунду встретился с ней глазами, после чего очень торопливо сменил резиновые перчатки, пинцетом взял из лотка квадратный отрезок скотча и огласил фамилию Вики. Та улыбнулась, глядя на скотч с лёгким удивлением, потом встала и подошла. Она была ростом выше Тамары, а в модных зимних ботинках, которые прибавляли ей сантиметров пять, вообще казалась баскетболисткой. Студент взволнованно засопел, скосив на неё глаза.
– Снимайте штаны, – сказал он нетвёрдым голосом, – раздвигайте попу руками.
Бледное, сероглазое лицо Вики было презрительно-флегматичным.
– Я полагаю, что раздвигать ягодицы необязательно, – заявила она, вытягивая ремень из брючных петелек, – девушка в прошлый раз мне велела только их обнажить и нагнуться.
– То была девушка, – объяснила официантка, – а это, кажется, мальчик. Тебе что, жалко?
– Тебя, – дала ей загадочный ответ Вика, расстегнув брюки. Затем она повернулась, спустила брюки с трусами ниже колен, и, задрав рубашку, подставила второкурснику обнажённые ягодицы.
– Скажи, а разве у взрослых берут энтеробиоз скотчем? – осведомилась она, холодно взирая на дверь, – насколько я знаю, только у школьников!
– А вы разве не старшеклассница? – расхрабрился мальчишка, видя перед собой уже не глаза высокой шотландской леди, а куда более прозаичную грань её совершенства, – я думал, что вам – шестнадцать! Присядьте и разведите руками ягодицы.
Вика присела, раздвинула, но сперва изогнула шею и поглядела в глаза недоумку так, что он чуть не сдох. Нужны были ей всякие дурацкие комплименты от проверяльщика задниц!
– Давно у вас геморрой, Виктория Дмитриевна? – опять заумничал тот, немного остыв. Вика безразлично ответила, что полгода. Когда студент заклеил её прямую кишку квадратиком скотча, Тамара не удержалась от бессловесного восклицания.
– Вполне штатная ситуация, – с раздражением покосилась на неё Вика, – что здесь такого? Ну да, не очень приятно парню такой анализ сдавать, но он – медработник. Задницу тоже проверять надо. Вдруг в ней глисты? Ведь мы же работаем не с дровами, а с пищевыми продуктами!
– Это правда, – не стала спорить Тамара, – я – так уж точно! Место моей работы – овощной склад, который назвали театром, чтоб получать на него бюджетное финансирование.
Наташа и Вика, крепко сжимавшая пальцами ягодицы, стали хихикать весьма приятным дуэтом. Студент, прижимая скотч к раздвинутой попе шотландской леди маленьким шпателем, улыбнулся. Потом сказал, небольнно сняв скотч с помощью пинцетика:
– Всё, Виктория Дмитриевна. Вы можете одеваться. Вашу медкнижку сейчас тоже проштампую.
– Благодарю.
Продолжая ржать, Виктория Дмитриевна стремительно натянула штаны, и, взяв со стола медкнижку, умчалась почти бегом. Видимо, тоска по романтике обострилась.
Защёлкнув дверь на щеколду, с неторопливым достоинством оголила зад перед бойкой недорослью Наташа. Ягодицы она раздвинула широко, наклонилась низко. Когда студент начал брать мазок, она неожиданно зашлась смехом.
– Вам что, щекотно? – обеспокоился практикант.
– Смешно!
Студент сдёрнул скотч.
– Одевайтесь.
Вернув на прежнее место трусы с колготками и одёрнув длинную юбку, официантка заметила:
– Ты, дружочек, теперь обязан на мне жениться!
– Тамара Викторовна, снимайте штаны, – очень торопливо и резко скомандовал практикант, хоть названная им дама уже вставала. Официантка обиделась и уселась, чтобы её подождать. Свою свежепроштампованную медкнижку она у мальчика забрала. Тамара решила всё сделать быстро, без балагана. Расстёгивая ремень, она подошла к медработнику и состроила ему глазки, но, тут же вспомнив о принятом три секунды назад решении, развернулась и оголила попку. Когда она подставляла её под скотч, мобильник в кармане спущенных брюк опять заиграл. Сказав «Твою мать!», актриса его достала. Номер был тот же, смутно знакомый. Как было устоять перед искушением обложить приставалу матом?
–Алло!
– Добрый день, Тамарочка, – прозвучал весёлый и также смутно знакомый голос, – как поживаете?
– Это кто? – спросила Тамара.
– Не узнаёте? Всё у меня стандартное – и лицо, и рост, и походка, и даже голос! Для спецслужбиста это, конечно, очень даже неплохо, но для мужчины…
– Денис Антонович, это вы?
– Нет, это не я. Для вас я – просто Денис. Мы с вами ровесники и, мне кажется, почти жаждем узнать друг друга поближе.
– Я не могу сейчас это обсуждать. Кто дал вам мой телефон?
– Тамарочка, это очень странный вопрос! Ваш телефон есть во всех актёрских агентствах. А мы, агенты, рады помочь друг другу.
– Я поняла. Больше говорить не могу – на мой голый зад сейчас с нетерпением смотрит один симпатичный мальчик, студент медколледжа. До свидания.
И Тамара нажала сброс. Пока она закрывала и убирала мобильник, официантка смеялась, а симпатичный мальчик отчаянно возмущался:
– Тамара Викторовна, там очередь на весь коридор, а вы тут меня задерживаете! Ведь можно через минуту по телефону поговорить! Раздвигайте попу, живее!
– Прошу прощения, – улыбнулась Тамара и выполнила приказ за одну секунду. Глядя на пряжку ремня, качавшуюся у пола, она поинтересовалась:
– Отсрочки там не видать?
Наташа опять хихикнула. Практикант ничего не понял.
– Отсрочки? Какой отсрочки?
– От армии.
Балаган был устроен зря.
– Скажите, пожалуйста, у вас попа не чешется по утрам? – спросил медработник, действительно приглядевшись.
– Смотря кто рядом лежит, – снова рассмешила официантку Тамара, – шучу, никогда не чешется!
– А животные дома есть?
– Ты сперва спросил бы, есть ли у меня дом! У мамы – собака. Но мы едим из разных тарелок.
– У вас три прыща на попе, – усилил натиск студент, видимо, припомнив, что у его собеседницы – две работы, – эти прыщи очень подозрительны. Надо их обязательно показать дерматовенерологу. Вам придётся опять его посетить.
Взглянув на официантку, которая широко зевала, Тамара негромким голосом предложила двести рублей. Мальчишка обиженно засопел.
– У вас целых три прыща!
– Хорошо, пятьсот! Ты только представь, сколько эскимо ты сможешь купить на такие деньги! Не будь ослом, соглашайся!
Юный наглец промолчал. Насмешливо выпрямившись и сделав пол-оборота, прима театра с трусами ниже колен достала из пиджака купюру. Шустрый подросток схватил её без смущения, но мазок после этого взял очень деликатно и быстро – буквально в то же мгновение, как Тамара вновь перед ним раскрылась во всей красе. Несмотря на это, пятьсот рублей было жаль. Застёгивая ремень, актриса сломала ноготь большого пальца.
– Так вы работаете в театре? – спросил у
