беззвучный режим работы. Но, несмотря ни на что, на каждом спектакле – я подчёркиваю, на каждом, время от времени раздаются звонки ваших телефонов. Каждый такой звонок, говорю без преувеличения, ставит спектакль на грань срыва. Поэтому ещё раз умоляю вас: пожалуйста, выключите свои мобильные телефоны или поставьте их на беззвучный режим! Большое спасибо. Приятного вам просмотра.»
Услышав это, Коля, Света и Эля достали свои мобильники, уже выключенные, и тщательно их проверили на предмет невозможности зазвонить. Кажется, то же самое сделали остальные тысяча сто девяносто два человека. Через пару-тройку минут они все притихли и начали незначительно аплодировать. Погас свет. Все шорохи стихли. На сцену вышел блистательный женский хор, и под его пение появились несколько знаменитых артистов в образе представителей двух веронских семей. Начался спектакль. За десять минут в зале прозвучало примерно столько же телефонных звонков.
– Я не понимаю – все эти люди под героином, что ли? – прошептал Колька, сидевший между своими спутницами. Они пожали плечами. Им было скучно. Света не доставала томик Шекспира, лежавший в сумочке. Эля изо всех сил пыталась уснуть, что было непросто, поскольку комфорт отсутствовал. Постановка пьесы, которую обе они знали наизусть, была абсолютно классической. Да, пять-шесть народных артистов время от времени впечатляли, как и Джульетта в зелёной бархатной шапочке, но во время реплик Ромео Свете хотелось закрыть руками лицо, что она и делала.
Досидев до антракта, три представителя конкурирующей организации с говорливой толпой спустились в буфет. Свинтить было бы рискованно, потому что Корней Митрофанович мог иметь в Малом театре крепкую агентуру. Отстояв очередь, они молча выпили водки и съели по бутерброду с красной икрой. Эле ещё нужно было покурить, и она чуть позже присоединилась к Свете и Атабекову, которые из буфета вернулись в зал.
Второй акт спектакля был неплохим, поскольку Гирфановой удалось всё-таки отрубиться, а два её товарища по несчастью не без влияния водочки взялись за руки и, конечно, полностью идентифицировали себя с главными героями пьесы. У Светы даже откуда-то взялись слёзы. Громкая музыка, звон рапир и вой леди Капулетти не разбудили Эльвиру, но от финальных аплодисментов она проснулась и тоже хлопала, крича «Браво!» Видимо, ей приснилось что-то хорошее. Теперь можно было идти.
Однако, в фойе трёх друзей-приятелей очень мило остановили и попросили проследовать в кабинет к Юрию Мефодьевичу.
– Охотно, – кивнула головой Эля, – я, как специалист по хореографии, обсудила бы с ним несколько моментов.
– Убеждена, что ему будет интересно выслушать ваше мнение, – улыбнулась девушка в синей форме, – а также его помощнице по художественно-постановочной части, которая вместе с ним находится в кабинете. Её зовут Ксения Леонидовна.
И любезная девушка очень сложным путём провела гостей к помещению, о котором упоминала. Они вошли в него, и она закрыла за ними дверь, оставшись снаружи. Что же увидели приглашённые в кабинете, который был не столь велик и роскошен, как кабинет их начальника? За большим письменным столом с телефоном сидел пожилой мужчина, которого Света видела молодым в очень-очень старых советских фильмах. Справа от него, за столом поменьше и с ноутбуком, сидела дама примерно тридцати лет и редкостной красоты. Оба улыбались.
– Прошу вас, друзья мои, – указал Соломкин на небольшой кожаный диванчик, стоявший прямо напротив письменного стола, – Корней Митрофанович мне сказал, что вы нынче репетировали весь день – так что, уж пожалуйста, не стесняйтесь, разваливайтесь как можно удобнее! Кофейку попросить для вас?
Гости развалились удобно, от кофейка отказались. Ксении Леонидовне почему-то стало смешно.
– Ох, Юрий Мефодьевич, очень нужен им кофеёк! Им надо догнаться, будто не видите! Коньяку хотите, ребята?
От этих слов на диване произошло покраснение, за которым последовал дружный вялый отказ и от коньяка. У Ксении Леонидовны губки чмокнули, и она рассмеялась снова. Юрий Мефодьевич пригрозил ей шутливым жестом, а затем сходу устремил взгляд в глаза Атабекову, и, назвав его Николаем, спросил, как ему спектакль. Николай, мнением которого интересовались последний раз в его раннем детстве, когда спросили, как ему нравятся обезьяны в клетке, так растерялся от неожиданного к себе внимания, что сказал:
– Отличные обезьяны. Ой, извините… Спектакль – на высшем уровне!
– Вам, прекрасная сеньорита? – перенацелился легендарный артист на Элю, не обращая внимания на агонию Ксении Леонидовны.
– Я почти соглашусь с Николаем, – вовсе не растерялась Эльвира, даже закинула ногу на ногу, – как эксперт по хореографии, могу только заметить, что танцы во втором акте не отличались особым разнообразием…
– Совершенно с вами согласен, поскольку во втором акте нет вообще ни одного танца, – невежливо перебил Эльвиру Юрий Мефодьевич, опасаясь, что в случае продолжения её речи для Ксении Леонидовны нужно будет вызывать Скорую.
– Я об этом и говорю, – вновь не растерялась Эльвира, – кроме того, у меня возникли сомнения знаете в связи с чем? Вы делаете упор на то, что леди Капулетти и сеньор Капулетти воздвигли между собой какую-то стену! Они общаются, как чужие, едва знакомые люди. Я бы сказала, что это напрочь лишает некоторые места спектакля живости.
Ксения Леонидовна перестала биться головой в стол и недоумённо уставилась на Эльвиру.
– Девушка, вы как будто проспали весь второй акт! Или вообще не читали пьесу. Ведь Шекспир прямо пишет, что всё семейство Капулетти – это ничто иное, как клубок змей, которые жрут друг друга! Всё в первом акте оправдано. Эту самую стену, которую вы заметили, они потом обрушивают друг другу на головы!
Эльвира крайне задумчиво приложила палец к щеке.
– Обрушивают друг другу на головы? Угу… Очень интересно. Решение весьма сильное, на мой взгляд!
Поняв, наконец, что разговор с ней был начат напрасно и продолжать его бесполезно, Юрий Мефодьевич поглядел на всклокоченную, смущённую Свету.
– А вы что скажете нам, мадемуазель?
Света не успела ответить, так как открылась дверь, и вошла Джульетта – в костюме, в гриме, но без зелёной бархатной шапочки.
– Вызывали, Юрий Мефодьевич?
Это было так неожиданно, что сидевшие на диванчике чуть с него не вскочили. Впрочем, минутой позже им всё равно пришлось это сделать, так как Соломкин, сказав молодой актрисе несколько общих слов по поводу сыгранного спектакля, закончил свою речь так:
– Чулпан, познакомься – к нам в гости пришли ребята из небольшого театра в Восточном округе! Ты им очень понравилась.
– Слава богу, – пожала звезда плечами, едва взглянув на ребят, – что-нибудь ещё?
Ребята, как было сказано выше, встали с диванчика, чтобы выразить восхищение. Но уж тут даже и Гирфанова не блеснула особенным красноречием, потому что звезда смотрела, как Снежная королева. Света и Коля под её взглядом и вовсе забормотали что-то невнятное. Опасаясь, как бы последний опять не вспомнил про обезьян, вновь повеселевшая Ксения Леонидовна заявила:
– Чулпан, с тебя очень классно слетела туфелька, когда
