— Так и будет записано, — возвестил судья. Когда поэт приложил под записью свой палец, судья стукнул молоточком по гонгу и объявил:
— Дело о смерти куртизанки Осенняя Луна откладывается впредь до особого уведомления.
Затем он закрыл заседание суда. Перед тем, как подняться, он нагнулся к Ма Джунгу и прошептал:
— Отправляйся к чиновнику Ваню. Потом — бегом к «Журавлиной беседке» и в гостиницу Киа. Проверь, что они говорили здесь. Потом придешь сюда и доложишь мне.
Повернувшись к Фенг Дэю, судья добавил:
— Я бы желал приватно поговорить с господином Тао. Не могли бы вы проводить нас в уединенную комнату?
— Слушаюсь, Ваша Честь! Я предоставлю вам павильон в саду. Он расположен на заднем дворе, недалеко от женской половины. Никого постороннего там не бывает.
Фенг поколебался, а затем продолжил нерешительно:
— Если мне будет позволено спросить об этом, Ваша Честь, то я не совсем понял, почему вы оставили оба дела для дальнейшего рассмотрения. По-моему, обычные случаи самоубийства и разрыва сердца… Я думал, что…
— О, — сказал судья без выражения, — только потому, что мне хотелось бы выяснить некоторые детали, чтобы закруглить дело, так сказать.
Глава 9
Павильон находился в глубине густого цветущего сада, наполовину скрытый кустами олеандра, посаженными вокруг него. Судья Ди сел в кресло напротив большого панно, изображавшего цветение вишни. Он жестом пригласил Тао Пен-тэ пододвинуть стул, стоящий возле маленького круглого чайного столика, на котором слуга Фенга приготовил чайный прибор и тарелку с засахаренными фруктами.
В этом уединенном углу сада было очень спокойно, слышно было только жужжание пчел, неторопливо летавших среди белых кустов олеандра.
Тао Пен-тэ почтительно ждал, пока судья начнет разговор. Отхлебнув глоток чая, судья приветливо обратился к торговцу:
— Я слышал, господин Тао, что вы известны как писатель. Позволяют ли ваши занятия торговлей и заботы о семье уделять достаточно времени литературным занятиям?
— Что касается виноторговли, то у меня очень опытные и надежные приказчики, которым вполне можно доверить лавки. А, так как я не женат, домашнее хозяйство мое крайне незамысловато.
— Разрешите мне прямо перейти к предмету разговора, господин Тао. Я хочу сказать вам, что я подозреваю, что и академик, и Королева Цветов были убиты.
Говоря это, судья внимательно наблюдал за лицом виноторговца, но бесстрастное лицо Тао не изменилось. Тао Пен-тэ спокойно спросил:
— Как же в этом случае Ваша Честь объясняет тот факт, что, в обоих случаях никто не мог попасть в комнату для того, чтобы совершить убийство?
— Никак. Однако я не могу объяснить и того, как академик, сменивший, за пять ночей несколько женщин, внезапно столь глубоко полюбил Королеву Цветов, что после ее отказа покончил с собой. Я также не могу понять, каким образом Королева Цветов, схватившись за горло, не расцарапала себе шею своими длинными ногтями. Здесь все гораздо загадочнее, господин Тао, чем кажется на первый взгляд.
Тао медленно кивнул, и судья продолжал:
— До сих пор у меня имелись лишь неопределенные предположения. Я думаю, однако, что самоубийство вашего отца, которое произошло в этом же Красном павильоне и практически при тех же обстоятельствах, что и в случае с академиком, может дать ключ к разгадке. Я вполне понимаю, что разговор об этом может причинить вам боль, но…
Судья замолк. Тао Пен-тэ не отвечал; он глубоко задумался. Наконец, он, казалось, принял решение. Он поднял глаза и сказал ровным голосом:
— Мой отец не кончал с собой, Ваша Честь, он был убит. Это событие отбросило мрачную тень на всю мою жизнь, тень, которая исчезнет только тогда, когда я найду этого грязного убийцу и воздам ему по справедливости. Для сына нет жизни под одним небом с убийцей отца.
Он замолчал, затем, глядя перед собой, продолжил:
— Мне было десять лет, когда это случилось, и я до сих пор помню каждую мельчайшую подробность, все эти годы они проходят в моей памяти снова и снова, сотни, тысячи раз. Мой отец очень гордился мной, своим единственным сыном, и сам занимался со мной. Вечером того рокового дня он преподавал мне историю. Когда стемнело, ему принесли записку, и он сказал, что должен сейчас же идти в Красный павильон гостиницы «Вечное Блаженство». Когда он ушел, я поднял книгу, которую он мне читал вслух, и нашел там складной веер. Я знал, что отец очень любит этот веер и побежал, чтобы отдать его отцу. Я раньше никогда не бывал в этой гостинице, но хозяин знал меня и сказал, что к Красному павильону идти нужно прямо.
Я нашел дверь приоткрытой и вошел в Красную комнату. Мой отец лежал в кресле напротив кровати, справа. Краем глаза я заметил другую фигуру, одетую в красную одежду, которая стояла в левом углу. Но я не обратил на нее никакого внимания, потому что я остолбенел от ужаса, заметив кровь на груди отца. Я подбежал к нему и увидел, что он мертв. Небольшой кинжал был воткнут слева в его горло. Обезумев от горя и страха, я повернулся, чтобы спросить того, другого человека, что случилось. Однако, его уже не было. Я выбежал из комнаты, чтобы позвать на помощь, но в коридоре споткнулся о что-то и, ударившись головой, упал без сознания. Когда я пришел в себя, я лежал в собственной спальне, в нашем летнем имении в горах. Служанка сказала мне, что я был болен, и что моя мать перевезла все семейство в имение, поскольку на Острове свирепствует эпидемия оспы. Она добавила, что моего отца нет, что он в длительной отлучке. Тогда я подумал, что все это было просто жутким ночным кошмаром. Однако все ужасные подробности запомнились и запечатлелись в моей памяти.
Тао взял чашку с чаем, сделал длинный глоток и продолжал:
— Уже позже, когда я стал взрослым, мне открыли, что отец покончил с собой, будучи совершенно один в Красном павильоне. Но я сразу же понял, что он был убит, и что я видел убийцу в тот момент, когда он только что совершил свое грязное дело. Когда я выбежал, преступник вышел, закрыв за собою дверь. Затем он, должно быть, бросил ключ через решетку окна, поскольку мне сказали, что он был найден у двери внутри комнаты.
Тао вздохнул. Он прикрыл глаза рукой и устало продолжал:
— Тогда я начал тщательное расследование. Но все мои попытки были бесплодны. Начать с того, что все записи об этом деле были утеряны. Тогдашний магистрат области Чин-ва, умный и энергичный правитель, признал, что публичные дома Острова были главными ответственными за быстрое распространение эпидемии оспы. Он распустил всех куртизанок, и сжег целый квартал их жилищ. Губернаторское присутствие тоже сгорело полностью, а вместе с ним и все записи. Мне, однако, удалось установить, что мой отец влюбился в куртизанку по имени Изумрудная Роса, которая была выбрана перед этим Королевой Цветов. Она отличалась удивительной красотой, как мне передавали, однако заболела оспой и умерла через несколько дней после смерти отца. Согласно официальной версии, мой отец покончил с собой вследствие отказа ему со стороны этой девушки.
Некоторые из тех, кто присутствовал, когда Изумрудная Роса давала показания магистрату, как раз перед тем, как она заболела, уверяли меня, что куртизанка заявила ему, что за день до смерти она отказалась быть выкупленной моим отцом, потому что любит другого человека. К сожалению, магистрат не спросил ее, кто был этим человеком. Он лишь спросил, почему мой отец пошел совершить самоубийство именно в Красном павильоне, на что она ответила, что, должно быть, потому, что они с ним часто там встречались.
Тао продолжал:
— Я думаю, что мотивы убийства могли бы дать ключ к установлению его личности. Мне говорили, что еще двое также искали благосклонности Изумрудной Росы. Фенг Дэй, которому тогда было двадцать четыре и антиквар Вен Юань, которому было тридцать пять. Вен тогда был женат уже восемь лет и не имел детей; он был неспособен к исполнению супружеских обязанностей и среди куртизанок был известен тем, что возмещал этот недостаток, унижая и обижая их. Он ухаживал за Изумрудной Росой только потому, что хотел выглядеть светским человеком, знающим толк в развлечениях. Остается Фенг Дэй, который был тогда молодым красивым холостяком, глубоко влюбленным в Изумрудную Росу. Говорили, что он хотел сделать ее своей старшей женой.
Тао замолк. Невидящими глазами он глядел в заросли цветущего олеандра. Судья Ди повернул голову, чтобы взглянуть на живописное панно. Вдруг он услышал шорох, донесшийся из-за панно. Он напряг слух, но шорох не повторялся. Должно быть, это сухие листья шевельнулись под ветром. Тао снова перевел на судью свой неподвижный меланхоличный взгляд и продолжал:
— Неопределенные слухи указывали на то, что это Фенг убил моего отца. Ведь именно Фенг пользовался благосклонностью Изумрудной Росы, и он мог встретить отца в Красном павильоне и убить его в ходе вспыхнувшей ссоры. Вен Юань как-то туманно намекнул, что знает, кто это был. Однако, когда я стал настоятельно спрашивать его об этом, он лишь сказал, что Изумрудная Роса также знала это, но поддержала версию самоубийства, чтобы не бросать тень на Фенга. Он добавил также, что видел Фенга в парке у павильона, как раз в то время, когда умер мой отец. Получается, что все эти факты указывают на Фенга.
