Еще одно печальное зрелище упадка Бэйцзина.
В магазинчике не было ни одного посетителя.
Звякнул колокольчик и владелица заведения вышла навстречу Феликсу. Ее гостеприимная улыбка тут же увяла. На лице под слоем косметики проступили два красных пятна. Она сама стала похожа на старый храм с штукатуркой, готовой осыпаться со стен.
— Что тебе еще нужно? — спросила она торопливо и нервно. — Я сказала все, что знала!
— Не волнуйтесь, госпожа Ли, — вежливо отозвался Феликс, — никаких дел сегодня. Я пришел отдохнуть.
Она хмурилась, внимательно разглядывая дэймоса. Ее рука невольно потянулась к лорнету, словно через увеличивающее стекло она могла прочесть тайные помыслы неудобного гостя. Танатос видел ее метание между страхом и служебным долгом. И они порядком его забавляли.
— Как именно ты желаешь развлечься? — наконец осведомилась хозяйка салона сухо.
Профессионализм победил.
— Янлин Юэй, — ответил Феликс, — вот мое развлечение на сегодня.
Женщина моргнула удивленно. В ее взгляде, метнувшемся из стороны в сторону, явственно читалось опасение и попытка понять, чего же действительно желает клиент. Однако она не стала ни о чем спрашивать. Быстро взяла себя в руки и указала на проем, закрытый бамбуковой сеткой.
— Прошу.
Дэймос пошел за ней. Узкий коридор, едва освещенный красными фонариками, переходил в другой, такой же полутемный. Здесь стало слышно, как где-то вдали гремит посуда и доносятся приглушенные голоса.
— Почему так пусто? — спросил Феликс, шагая следом за хозяйкой.
— Обычно гости приходят поздно вечером, — ответила она сдержанно. — Ты желаешь чего-нибудь… особенного?
— Того, что находится у тебя в подвалах.
Женщина покосилась на гостя, и на этот раз в ее глазах дэймосу почудилась насмешка.
— Желание клиента — закон, — откликнулась госпожа Ли и, дойдя до конца коридора, отодвинула неприметную ширмочку, сливающуюся почти полностью с панелями резной стены.
Феликс понимал, что содержательница притона ни за что не стала бы возиться с чужаком. Она боялась Нестора. Того, что старый дэймос мог сделать с ней, даже на расстоянии.
Когда одно из длинных деревянных панно отошло в сторону, за ним открылась темная лестница, ведущая в полумрак, изрезанный красными тенями.
Молодой танатос начал спускаться, и чем ниже оказывался, тем сильнее становился запах. Сладкий, почти приторный, душный дымок. Обволакивающий, с вкрадчивой назойливостью текущий в ноздри при каждом вдохе. Сначала Феликс оценил его как лишь слегка неприятный, затем тот стал казаться все более отвратительным, и в то же время, признаться, присутствовало в нем нечто притягательное. Опасное и гипнотическое, как в скольжении змеиного тела.
— Я должна предупредить, — тихо сказала госпожа Ли, не оборачиваясь. — Я выполню твое желание, но за последствия не отвечаю.
— Мои дела тебя не касаются, — откликнулся Феликс.
Лестница закончилась на пороге огромного зала с низким потолком.
Лампы для приготовления чанду сияли волшебным светом. Он преломлялся сотнями лучей, и клубы дыма парили в них, словно волшебнейшие драконы. Свивались кольцами, растягивали длинные тела под потолком — чтобы упасть вниз и рассыпаться тонкими водопадами дымных волокон.
Здесь были люди. На низких кушетках, установленных рядами, лежали курильщики. Неподвижные расслабленные тела: единственное осмысленное движение, которое они совершали — подносили ко рту мундштуки длинных трубок.
Бледные лица, полузакрытые глаза, бессильные руки… покой, безмятежность, как во сне.
Навстречу госпоже Ли и Феликсу вышла немолодая женщина, поклонилась гостю, вопросительно взглянула на хозяйку, та шепнула ей что-то на ухо. Служанка поклонилась еще раз и произнесла по-бэйцзински:
— Следуйте за мной, молодой господин.
Дэймос кивнул содержательнице притона, сдержанно благодаря за помощь. Она развернулась и величественно удалилась, оставив гостя в царстве опиума.
Феликс шел между курильщиками, ловя себя на том, что дышит глубоко и размеренно, стараясь как можно глубже втянуть в себя приторный дым.
Тихое дыхание, редкое сонное бормотание, потрескивание язычков пламени в лампах сопровождало его путь. Иногда слышалось слабое постукивание трубок о курительные чаши.
Один из курильщиков взглянул на него — излишне проницательно для наркомана, витающего в маковых грезах. Феликс отметил это.
Мастер приготовления чанду сидел в глубине зала, за ширмой, готовя таблетки опиума. Новые порции волшебного зелья. Он не обратил внимания на очередного гостя, выпаривая наркотик над лампой.
За большим залом тянулся коридор. В него выходили десять дверей, над каждой висел фонарик. Все были потушены кроме одного.
Сопровождающая привела дэймоса к самой последней комнате, открыла перед ним резную створку и с поклоном ушла.
Феликс шагнул внутрь. Густой, жаркий, приторно-душный воздух окатил его, облепил с ног до головы. Клейкими объятьями проник под одежду и запутался в волосах.
Стены здесь были покрыты украшенными традиционной резьбой панелями, на низком столике стоял поднос с изысканными приспособлениями для курения. В переливчатом свете виднелась низкая кушетка, прикрытая леопардовой шкурой. У стульев подлокотники красного дерева. Каждая деталь напоминала продолжение сновидения Киа. Однако вызванного не силой хариты, а магией морфина.
Но все это он разглядел позже.
…В реальности она оказалась еще красивее, чем на портрете.
Девушка сидела за столиком перед зеркалом. Неподвижная, завороженная своим отражением. Заключенное в раму, казалось, оно крепко держит ее, не давая даже шевельнуться.
— Янлин, — тихо произнес Феликс.
И звук его голоса разбудил ее. Она повернулась медленно, плавно. Распахнутый на груди халат из тончайшего шелка мягко зашелестел и потянулся за ней алым шлейфом, когда девушка поднялась. Она была ниже дэймоса на полторы головы, тонкая, изящная. Кроме банального сравнения с фарфоровой статуэткой ничего не приходило на ум. Казалось, белая кожа светится в полумраке, а полуприкрытые глаза все еще видят не эту реальность, нечто другое.
Холодная рука коснулась груди Феликса, мягко заставляя его опуститься на кушетку.
— Я видела тебя во сне, — произнесла она, проводя кончиками пальцев по лицу танатоса.
Ее голос не был мелодичным и чисто-звенящим, как у канонных бэйцзинских красавиц. В нем сквозь бархатную глубину звучала легкая надломленность.
Янлин села Феликсу на колени, потянулась и взяла фарфоровую трубку с нефритовой чашечкой, затянулась и наклонилась к его лицу. Прохладные губы плотно прижались к его губам, и глоток обжигающего дыма полился из ее рта в его рот. Мягко ударил в голову. Начал дурманить. Под руками дэймоса тело девушки стало вдруг горячим, словно жар его ладоней начал обволакивать ее.
— И что же тебе снилось? — Феликс с трудом перевел дыхание, когда она отстранилась.
Он не ждал ответа, просто хотел услышать вновь этот приглушенный, вкрадчивый голос.
Но курильщица промолчала. Скорее всего, не слышала вопроса, а начала уплывать в мир своего бога. Глаза подернул туман, почти равнодушие, и дэймос встряхнул ее слегка, возвращая обратно в реальность. Сжал тонкие плечи, бросил на леопардовое ложе. Заглянул в зрачки, не реагирующие на свет — там, в глубинах ее взгляда, за пустотой бился страх, затянутый наркотической дымкой, но готовый прорваться на поверхность. Далекий и притягательный.
Легкая ладонь снова коснулась его лица, скользнула на грудь и быстрые пальцы начали расстегивать рубашку.
Феликс, не мешая ей, потянулся и взял трубку, гладкий фарфор, разрисованный цветами и птицами, удобно лег в руку. Глотнул душного дыма и понял, что начинает растворяться. Мысли уплывали, но настойчивые прикосновения Янлин вновь и вновь возвращали дэймоса в реальность. А потом все переплелось. Явь и наркотический бред. Цвета начали звучать, запахи приобрели физические ощущения. Танатос видел, как вращается вокруг калейдоскоп драгоценных камней, и самый главный — изумруд опия — медленно погружался в его грудь. Красные, зеленые, желтые отблески окружали лицо девушки неземным светом.
