Лукас приподнял брови.
— Как я понимаю, ты не согласен? Хоторн-Блайт выглядел так, словно его сейчас хватит удар.
— Полагаю, ХБ огорчен, что ты не сказал ему об этом, — заметил Кит, пытаясь выступить в роли миротворца.
— Понимаю, — невозмутимо сказал Лукас. — Честно говоря, до последней минуты я не был уверен, что она примет предложение. Она остерегалась проявлений враждебности со стороны бывшего нанимателя, и должен сказать, судя по его реакции, у нее был повод для беспокойства.
— Повод для беспокойства? — крикнул Хоторн-Блайт, не в силах больше сдерживаться. —
Позволь, я тоже дам тебе повод для беспокойства! В прошлом году Элисон Шэнд без посторонней помощи развалила этот курорт. Все гиды ее ненавидели. Он собирала мзду с клубов, баров и бог знает с кого еще. Мы знали об этом, но ничего не могли поделать, потому что она была вовлечена в едва ли не самое крупное мошенничество за всю историю существования туристической индустрии — дело рук нашего тогдашнего директора по контрактам, Фелипе Гомеса. Это, между прочим, стоило моей компании нескольких сотен тысяч фунтов. Как только мы получили доказательства вины Фелипе, она была уволена.
— Да, разумеется, я знаю все о Фелипе Гоме-се, — ответил Лукас. — Он провернул те еще дела и совершенно справедливо попал за решетку, там ему самое место. — Он наклонился вперед и затушил в пепельнице окурок. — Но поправь меня, если я ошибаюсь: разве Элисон не свидетельствовала против него в суде, и разве не ее показания во многом способствовали вынесению обвинительного заключения?
— Да, но...
— И если уж говорить о чем-то, — перебил Лукас, — так это о том, как несправедливо поступили с Элисон.
Хоторн-Блайт не верил своим ушам:
— Что?
— Я считаю, что именно Элисон была жертвой. Если мои факты верны, не было никаких доказательств ее участия в махинациях Фелипе.
— Действительно, они не были предъявлены в суде, — только на таких условиях она соглашалась давать показания. Но мы обнаружили всю ее документацию и значительную сумму денег, убедительно доказывавшие, что она была во всем этом замешана.
— Тогда почему их не представили суду?
— Как я уже тебе говорил, по сравнению с суммами, которыми оперировал Фелипе, это были просто крохи, и мы сами с этим разобрались, после того как уволили ее.
— Но разве вы ее уволили?
— Разумеется.
Лукас потянулся за портфелем.
— Боюсь, не могу с тобой согласиться, ХБ. Вот здесь у меня копия письма, в котором она сама отказывается от должности.
Хоторн-Блайт мельком взглянул на листок.
— Это простая формальность. Ее попросили написать заявление по собственному желанию — как часть договоренности, по которой она соглашалась свидетельствовать в суде. Она дала показания в обмен на наше обещание не предъявлять ей обвинений. Мы не могли позволить Фелипе уйти от ответа, и хотя в деле было и без того достаточно доказательств его вины, с показаниями Элисон обвинение становилось нерушимым как скала.
— К сожалению, мне снова придется возразить, но она говорит совсем другое. Элисон утверждает, что уволилась после того, как Брэд унизил ее, продемонстрировав в баре, полном отдыхающих, видеозапись частного характера, запечатлевшую ее в момент близости.
— Это полный абсурд.
— Значит, история с видео — ложь?
— Нет, но она уже была...
— Дело в том, что Элисон утверждает, что это она подвергалась унижениям со стороны гидов, в частности Брэда, который по случайности сам был уволен за воровство.
— Она сама его подставила!
— Опять же, — ответил Лукас, ухмыльнувшись, — где доказательства? — Он повернулся к Чарлзу Муну и Киту. — Я принял на работу Элисон Шэнд, джентльмены, просто потому, что она хороший работник, с которым плохо... — он сделал вид, что подыскивает слово, — обошлись в «Молодых и холостых». Элисон прогрессивно мыслит, она руководитель новой формации, как и я. Я докажу вам, что наша компания не просто лучше, у нас к тому же работают лучшие гиды, потому что я знаю, каких гидов хочет видеть современная молодежь.
— Боже мой, — вздохнул Хоторн-Блайт, раздраженно швыряя на стол свою салфетку. — Поверить не могу тому, что слышу. Эта Элисон эгоистичная, узколобая и совершенно бездарная в профессиональном смысле. Вам это скажет любой гад, работавший с ней в прошлом году.
— Как насчет Марио? — спросил Лукас. — Он вернулся. Почему бы не спросить у него?
— Она выделила Марио только за привлекательную внешность, сделала его своим фаворитом, и в конце концов они стали спать вместе.
— Если мы собираемся говорить о любимчиках, лучше обсудим Брэда.
— Что ты хочешь сказать?
— Не знаю, чем он прижал вашу компанию, но сначала его увольняют, потом берут обратно. Он омерзительно вел себя с бедной Элисон, а теперь, пробыв гидом меньше сезона, становится менеджером самого важного направления. Можете считать меня подозрительным, но, по мне, тут чем-то пахнет. — Лукас откинулся на стуле с видом победителя.
Хоторн-Блайт повернулся к Чарлзу Муну.
— Я не знаю, сколько еще смогу выслушивать его бредни, Чарлз. Я близок к тому, чтобы выйти из этой игры, плюнув на последствия. Почему я вообще согласился на слияние с вами? Потому что наше финансовое положение пошатнулось, главным образом из-за прошлогодних махинаций Фе-липе Гомеса и Элисон Шэнд. А теперь от последней, ко всему прочему, будет зависеть будущее моей компании.
— Это, видимо, ирония, — ухмыльнулся Лукас.
— Ну все, хватит, Лукас, — сказал Кит.
— Прошу прощения, а вы чего ждали? Вы и правда готовы поверить, что я бы нанял Элисон, будь она так плоха? Я утверждаю, что «Молодые и холостые» просто не смогли разглядеть ее лучшие стороны. Я хочу доказать, что наш более современный стиль поможет ей расцвести.
Чарлз Мун и Кит переглянулись.
— С вашего позволения мы отлучимся на секунду, — сказал Чарлз.
Они встали и отошли в конец террасы, где и принялись вполголоса совещаться.
Лукас посмотрел на Хоторн-Блайта и снова ухмыльнулся.
— Ты лживый, коварный, подлый ублюдок, — сказал Хоторн-Блайт.
— А ты помнишь, как вышвырнул меня вон, Адам, прости, я хотел сказать, ХБ? Помнишь, как я сказал, что в один прекрасный день ты приползешь ко мне на коленях? Что ж, приготовься ползти, потому что этот день не за горами, старина.
Но Хоторн-Блайт не взорвался, как ожидал Лукас, а принялся хохотать. Он сел поудобнее.
— Тайрон Лукас, похоже, твой организм вырабатывает слишком много желчи. Я очень благодарен тебе за последнее замечание. Сейчас я понял, что, какие бы карты ни оказались у меня на руках, я все равно выиграю.
Лукас растерялся.
— Ты отлично знаешь, каким ударом будет для меня потеря «Молодых и холостых», но жизнь не стоит на месте, и даже если этот печальный день настанет, я просто найду счастье в другом месте. Тогда как ты, друг мой, никогда не будешь счастлив. Даже если «Клуб грешников» добьется успеха и «Братство» возьмет его под свое крыло, очень скоро ты начнешь ненавидеть что-то или кого-то еще. Помнишь, когда закончился твой первый сезон в нашей компании, мы устроили вечеринку, чтобы отпраздновать переезд в новый офис в Тед-дингтоне?
Лукас пожал плечами.
— Тогда ты был нашей звездой, лучшим гидом. Помнишь, как ты радовался, когда твой отец заехал на вечеринку по дороге в Лондон? — Казалось, Лукасу не по себе. — Как тебе было приятно и тебя распирало от гордости, когда я рассказывал ему, что за блестящее будущее тебя ждет?
— Какое это имеет отношение к предложению «Братства», — сказал Лукас.
Хоторн-Блайт подался вперед и заговорил тише.
— Помнишь наши разговоры с глазу на глаз, которые мы вели, когда ты только начинал работать? В то время я обязательно расспрашивал гидов об их родителях и о детстве. Я обнаружил, что это помогает мне понять их мотивы и их возможности. На встрече всех гидов после окончания первого сезона ты страшно напился. Я помню, словно это было вчера, как злобно ты рассказывал мне, какой деспот твой отец, как, что бы ты ни сделал, он всегда отпустит критическое или уничижительное замечание, так что ты никогда не бываешь достаточно хорош. Поэтому я и принялся рассказывать ему, как высоко мы тебя ценим, когда он заехал на ту вечеринку. Но тем не менее, даже в тот вечер он отпустил какую-то шуточку насчет твоей работы, так ведь?
Лукас насупился.
— Я не помню. Это было давно. Он уже тогда был тупой старой деревенщиной, а теперь стал еще тупее. У меня с ним больше нет ничего общего. В любом случае, даже если ты прав, мне ведь это не особенно повредило? Посмотри на меня сейчас.
— Я и смотрю, Тайрон. И вижу только маленького мальчика, который до сих пор злится на своего папочку, только в данный момент его роль играю я. А если ты выиграешь, я почти уверен, что объектом твоей ненависти станет Чарлз Мун.
