Таща свои сумки от автобуса к дому, затерявшемуся далеко среди деревьев, я решила просто завалиться спать до полуночи. Киара, шагавшая рядом, имела несколько нездоровый цвет лица и явно была одного мнения со мной. Ну, её маленько укачивает в автотранспорте, с кем не бывает? Я вот, почему-то, не выношу американских горок: меня на них шиворот-навыворот выворачивает. Как на последнем Дне рождении, когда директор Киндервуда отправился со мной и близняшкой в парк. Что там было — не передать. Но я как мыслю: хочешь экстрима — айда ночью на кладбище мертвяков гонять, но не носиться же по рельсам вверх тормашками? Вечно у меня всё не как у людей.
Впрочем, не у одной меня.
Мимо нас в обнимку прошли Эдуард, несущий безо всякого труда пару сумок, и Мажуа, голубоглазая светловолосая и довольно смазливая француженка, единогласно признанная пацанами самой красивой девчонкой в городе. Она обожала всякую нечисть и была соседкой белоголового парня. Бьюсь об заклад, они и спят вместе. Это, впрочем, ни для кого не было секретом, но если бы кому-то сказали об этом, он бы удивился. А сказавший получил по морде. От четверть-оборотня, разумеется. Каждая из фавориток этого бога находится под защитой. Впрочем, все они предпочитают обходить меня стороной. Они-то не знают, что я штатских и пальцем тронуть не могу. Интересно, а если б узнали, что сделали?
Я почему-то вспомнила, что у Мэж мой чёрный карандаш для глаз, но откликать её, когда рядом с ней Эдуард, неохота. Переживу.
Дом встретил привычной тишиной и полумраком. А так же толщей пыли на полу, полках и паутиной под потолком. Побросав сумки в тёмной прихожей, я раздвинула шторы во всех комнатах и сощурилась от яркого солнечного света. Знаете, как ни крути, а нет ничего лучше дома. Я часто пыталась ответить себе самой, что для меня, сироты, есть этот самый дом. И остановилась на том, что дом — это такое место, где ты чувствуешь себя абсолютно в безопасности. Где тебе спокойно, хорошо, уютно, где тебя не мучает тоска и где тебе всегда рады. Где ты можешь быть сколь угодно долго, не ввергая никого в неловкость. Вот это, по-моему, называется домом. Может, я и ошибаюсь, но не хотелось бы. Вот эта уютная хатка, из окон которой я смотрю на окружающий меня мир, является моей крепостью. И никто, никто меня в ней не тронет.
Правда, до поры до времени. Но — забудем об этом.
Киара ушла в столовую получить причитающийся нам паёк полуфабрикатов, из которых надлежало приготовить ужин. За ней — кухня, а за мной — уборка. Равное распределение обязанностей, не так ли? Особенно если принять во внимание тот факт, что готовлю я… хм-м… не очень, мягко говоря. С голодухи не помру, но любой гурман от моей стряпни просто отравится. Что я могу поделать, если кулинария не входит в число тех дел, которым я хотела бы научиться? Знаю-знаю, в жизни мне ох как пригодилось бы это дело, но… Именно что «но». Не хочу я и всё тут.
Не став дожидаться сестры, я приняла еле тёплый душ и завалилась спать.
Глава 3
13.
Противнейший писк, разрывая пласты сладкого сна, дорвался до моего сознания и как следует встряхнул его. Попытка скрыться от назойливого шума под одеялом закончилась полным провалом, поэтому в мозгу вспыхнуло острое раздражение и злость. Вот только писк от этого не прекратился.
Оставалось только одно.
Моя рука, высунувшись из-под пледа, схватила будильник и выключила его путём стуканья различными местами об стенку. Кнопка там очень маленькая и незаметная, что я виновата, что не могу попасть на неё её с первого раза?
Прижав злосчастные часы к груди, я некоторое время полежала, собираясь с мыслями, а потом сонно уставилась на расплывающийся во все стороны циферблат.
Ничё не понимаю! Что это за лабуда и где моё время?
… Через несколько секунд я всё-таки сообразила, что ничего не вижу, так как на дворе ночь, а с луны много света не возьмёшь, и с трёх попыток включила маленький светильник, обитавший рядом на ночном столике.
Будильник показал без пятнадцати одиннадцать. Разумеется, без пятнадцати одиннадцать ночи. Днём тут явно не пахнет.
В соседней комнате, что принадлежит Киаре, царила полная сонная тишина. Удивительно. Что, сегодня только я собираюсь в Круг Поединков на разбирательство? А мой верный и вечный (равно как и я) Подхват? Как я без него отправлюсь получать положенное мне число поджо… затыльников?
Однако стоило мне только об этом подумать, как где-то тишину прорезал звон другого будильника. Старого и громыхающего, как нажравшийся до поросячьего визгу слон в посудной лавке. Значит, всё в порядке. Киара проснулась. Уж кто-кто, а она меня никогда не бросит, равно как и я её. Даже не помню, чтобы мы серьёзно ссорились хоть раз в жизни. Ни шмотки, ни парни, ни чьё-то внимание — ничто не может пересилить нашу сестринскую любовь. Ничто.
Даже Круг Поединков махнул рукой на то, что мы делали руг другу поблажки. Даже он. Его Кодекс предусмотрел всё, кроме близняшеской преданности.
Аккуратно застелив постель (есть большая и нехорошая вероятность, что после поединков могу оказаться и не дома), я приблизилась к гардеробу и предалась размышлениям: что бы такое одеть… Сложный вопрос: тряпок — прорва. Откуда беру? Покупаю в ночных магазинах. Откуда беру деньги? Ну… Когда как. Когда нахожу (правда, всё больше мелочь), когда ворую, когда в лотерее повезёт… Впрочем, это всё неважно, так как в этом вопросе моя совесть давно заткнулась, а мне его не хочется обсуждать. Просто мир — дерьмо, но жить в нём как-то надо. И если не ты кого-то, то кто-то — тебя. Негласный закон каменных джунглей. Там, где я провожу ночи напролёт, он очень хорошо действует.
Я вытянула серые карго, доходящие мне до середины икр, белую майку и рубашку с длинными рукавами цвета мыши-полёвки. Откуда-то на голову свалилась пара белых носков, а подбирая их, я заметила на нижней полке серые кроссовки. С одеждой всё ясно. Оно всегда вот так просто решается.
Наведя чёрным глаза и завязав копну тонких косичек в высокий хвост (сегодня в меню — таскание за патлы, хоть Майк и бритоголовый), я вышла в коридор. Возле входной двери, рисуя на пыльной поверхности тумбочки цветы, меня поджидала сестра, одетая аналогично, только в другой цветовой гамме и рубашка у неё была завязана на бёдрах.
Вот вам и эффект близнецов. Один из многих.
Проверив запертые окна-двери, мы вышли в прохладную тьму Киндервуда. Недалеко мелькнул луч света и погас — бдительные сторожа, блин. Светят со своих башен прожекторами куда угодно, но, к счастью, не куда надо. Иногда мне их даже жалко: мы, такие самонадеянные, вот уже сколько лет водим их за нос. Остаётся неразгаданным только один факт: неужели ни с кем из наших за пределами Киндервуда ещё ни разу не случилось что-то такое, что открыло бы тайну наших «диверсионных» вылазок? Приюту три сотни лет, и три сотни лет поколение за поколением водит взрослых за носы? Хорошо, предположим, что вылезают только те, кто старше тринадцати лет, то есть, кто живёт в своих домах, так как из жиляка ночью так просто не выберешься. Сколько таких? Несколько сотен? И ни с кем ничего ни разу не приключилось?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
