— Не проблема! — горячо заверил он. — Магдалиночка, да не расстраивайся ты так, солнышко ты мое милое! Я сейчас все закажу в ресторане, а ты уж маменьку принимай, может быть, она уйдет и жених с ней не столкнется!
В дверь требовательно позвонили. Мать на пороге и недоумевает, почему ее не пускают. Я вздохнула, пододвинула к Дэну телефон и велела:
— Ой, только не говори матери, что у меня книжку издают, она меня запилит — книжка-то бесовская, не про Бога! И утки заказывай две, нас много.
— Конечно, — кивнул любимый. А я пошла сдаваться.
Мать была непривычно тиха, как-то мялась на пороге, и говорила вполголоса.
— Маняша, нам нужно поговорить.
— Разумеется, — я указала ей на диван в холле.
— Наедине, — нервно подчеркнула мать.
— Денису не до нас, — пожала я плечами.
Мать прислушалась к тому, как Дэн делает заказ в ресторане, и наконец решилась.
Села на диван, дождалась, пока я присяду рядом, и настороженно спросила:
— Тебе Капа ведь рассказывала, что я парня тут застала у себя в кухне?
— На кухонном столе, — уточнила я.
— Ах, да! — небрежно кивнула она.
— И он рычал, — я внимательно глядела на ее лицо.
— Да, да, — нетерпеливо подтвердила мать.
О, черт! А я-то надеялась, что тетя Капа пошутила!
— Так вот! — продолжила мать. — С тех пор каждый раз, как я возвращаюсь домой — у меня накурено. Но это еще не все!
Я выразительно посмотрела на нее.
— Вчера я вышла на пять минут к Капитолине, возвращаюсь — а на столе…
— Кухонном? — не выдержала я.
— Не перебивай! Да, на кухонном столе сидит парень…
— И рычит? — устало спросила я.
— Рожи корчит и на гитаре бренчит, — шепотом сказала мать.
— Бренчит??? Чего бренчит? — я недоуменно воззрилась на маменьку.
— «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед!», — поведала мне та со страдальческим видом.
— А-аа? — только и смогла протянуть я.
Мать меня поразила.
— А потом заржал мне прямо в лицо, я не выдержала и побежала к Капе.
— Потом вы с ней вернулись, а дома никого? — полуутвердительно вопросила я.
— Убежал! — расстроено кивнула мать. — В общем, ты как хочешь, а я к тебе пожить приехала. Домой не пойду. Боюсь. У меня ведь и до этого случаи были — то парень в фате на моей кровати сидит, то мужик с заячьими ушами на кухне борщ ест.
— Оооо, — только и смогла пискнуть я.
— Что, не пустишь? — горько усмехнулась она.
— Как это не пущу? — усердно закивала я головой. — Конечно пущу. Вон, давай на втором этаже, занимай одну из гостевых комнат.
— Выбери мне любую, — утомленно велела она. — За вещами потом съездим, а сейчас я хочу немного поспать. Перенервничала.
— Конечно — конечно! — я твердо взяла ее за свободное от рукава запястье и повела наверх. Пока шли, я пустила через наши соприкасающиеся руки в мать искорки Силы. Мне надо было понять — что это? Не козни ль это врагов? Заклинание может какое наложено?
Когда я ее довела до гостевой комнаты, я знала твердо одно — никакого магического вмешательства над маменькой совершено не было.
Но что же тогда с ней случилось, черт возьми???
Маменька немного повыкаблучивалась, потребовала сменить шелковое постельное белье на льняное и иностранные шампуни — мыло в прилегающей ванной на отечественную продукцию, и наконец угомонилась. Я посидела около ее кровати минут десять для страховки, но маменька сладко спала и опасности не представляла.
Тогда я пошла в кухню, по пути набирая номер Сонькиного мобильного.
— Алло! — прощебетала она.
Видно было, что у ребенка хорошее настроение.
— Сонь, если хочешь представить жениха — то бегом домой! — велела я. Уж проведем встречу, пока мать спит, от греха подальше.
— А что случилось? — посерьезнела девчонка.
— Да, долго рассказывать, — расстроено отмахнулась я. — Через сколько будете?
— Ну, мы недалеко в общем-то, — неуверенно протянула она. — Минут через пятнадцать, наверное.
— Жду! — коротко ответила я и нажала на кнопку отбоя.
К тому времени я добрела до кухни, села напротив любимого и сказала:
— Дэн, вот ты у меня парень умный. Скажи, что с маменькой делать?
— А что такое? — нахмурился он.
— Ну так смотри: ей постоянно кажется, что в ее отсутствие кто-то курит в ее квартире, а еще она постоянно застает у себя в доме парней. Они то бренчат на гитаре и ржут, то стоят на четвереньках на кухонном столе и рычат на нее, аки звери, то являются в свадебной фате, то она видит мужиков с заячьими ушами. Один раз обезьянка на люстре висела.
— Чего???
— Того, — вздохнула я. — У меня и у самой была такая же реакция.
— Бред какой-то, — нахмурился любимый. — Может, воры так ее внимание отвлекали? Залезли к ней домой, а тут хозяйка не вовремя вернулась, вот и решились на нестандартные ходы, дабы ее отвлечь.
— Думала я уже про это, — вздохнула я. — Во-первых — какой вор мою маменьку напугается? Да, она вредная, но ее раз стукнул — и все, дорога на свободу открыта. А во — вторых — у нее ничего не пропало. В-третьих — что, воры к ней каждый день стали б лазить?
— Магдалин, — осторожно сказал Дэн, — тебе не кажется, что ее надо показать эээ… специалистам?
Я нервно налила кофе, поболтала ложечкой и наконец кивнула:
— Кажется. Только как ее к этим специалистам заманить? Она же у меня свидетельница Иеговы, таблеток не пьет, по врачам не ходит. «Все в руках Божиих», как они говорят.
— Ну, давай выждем, — неуверенно сказал он. — Не в наручниках же ее в больницу вести.
— Ладно, — хмуро кивнула я. — Слушай, ты заказ-то сделал?
— Разумеется. Скоро уж привезти должны.
— И Соньке я с женихом позвонила, чтобы пришли поскорее. Может, успеем до того, как мать проснется?
И тут заверещал домофон.
— Заказ прибыл! — переглянулись мы с любимым. У Соньки и ключи есть, и охрана ее знает. Дэн пошел принимать разносчика и рассчитываться, а я задумчиво допивала кофе. Я не могла понять, что это с маменькой случилось. Как ни крути, а она здравая женщина.
«Может быть, ей просто внимания хочется?» — выдвинул версию внутренний голос.
«Может», — согласилась я.
И тут раздался дикий визг.
Отбросив чашку, я метнулась в холл и застала дикую картину. Молодой разносчик, прижимая к себе огромную сумку испуганно жался в угол, остановившимся взглядом смотря на матушку. А та, в едва наброшенном халате поверх ночной рубашки, неслась на него, словно выпушенное из пушки ядро.
И она визжала так, что ее наверняка видно было на другом конце города.
— Паску-уудник!!! — маменька добежала до несчастного парнишки и накинулась на него, молотя сухонькими кулачками.
Парень закрыл глаза, втянул тощую шею в плечи и молча закрывался от нее сумкой.
— Дэн! — закричала я. — Дэн!
А любимый и так не дремал. Он изо всех сил пытался оттащить мать от парнишки, да только той гнев явно придал сил.
— Не лезь под руку! — рявкнула она Дэну и ловко лягнула его ногой. Дэн отлетел в угол и там затих.
— Мать! — закричала я. — Что ты творишь? Бог что сказал? Ударят тебя по одной щеке — вторую подставь!
— Да-аа, — закричала она в ответ. — А сам так грешников в геену огненную сбрасывает! Так не печалься, Маняша, я ему просто помогаю в меру сил!
И мать дробно отстучала турецкий марш на несчастном разносчике. У того уже были совершенно малиновые уши, на лбу наливалась шишка, а под левым глазом — фингал.
Тут Дэн поднялся из своего угла, примерился и дернул мать за ноги. Та охнула и кулем свалилась на пол. Парень, очнувшись, тут же метнулся за дверь, бросив сумку.
— Догони его и рассчитай! — крикнула я Дэну, а сама вцепилась в маменьку.
А маменька кое — как встала, села на пуфик и неожиданно горько зарыдала.
— Мать, ты чего? — недоуменно вопросила я.
— Дочь, я тебе еще кое — чего не рассказала, — сквозь слезы сказала она. — Стыдно было.
— А что такое? — я присела рядом и обняла ее за плечи.
— Я ж сегодня чего к тебе подхватилась и побежала? — рыдая, начала она. — Я ведь, доча, поспать прилегла, ну, ты же знаешь что я днем пару часиков перехватываю. И вот только заснула, как чувствую — рядом кто-то есть. Я глаза открываю — а этот гад стоит около моего диванчика и смотрит так нехорошо.
Я сидела, ничего не понимая.
— Ну и начал мне он вещать, что он посланник Сатаны и я избрана быть жертвой, — продолжила мать. — Я уж не выдержала да закричала, а он окутался дымом и исчез.
— Как — исчез? — тупо спросила я.
— А вот так, — потерянно сказала она. — Как дым пошел — помню, а дальше — провал в памяти. Я как очнулась, так и поняла — бесы у меня в квартире. Бесы! Поднялась да к тебе побежала, дочка. Ты уж меня не гони, — и она снова разрыдалась.
