пенсне, положил его в футляр и убрал в карман.
– Фамилия «Ельгины» Уитворту, конечно, ничего сказать не могла, – продолжил он, – но я уверен, что это – искаженное шотландское «Элгин». И вот почему меня это так заинтересовало. Среди главных соратников царя Петра было двое Брюсов. Джейкоб и Вильгельм. Это ветвь тех самых шотландских Брюсов, которая происходит от короля Роберта Первого Брюса. Ветвь достаточно боковая, но королевская кровь – не вода. Тем более что мой предок, шестой лорд-стюарт Уолтер, был женат на его дочери. И их сын, то есть другой мой предок, Роберт Второй, унаследовал трон Шотландии.
– О сэр! – почтительно произнес Спайк.
– Ну, это не секрет, – слабо махнул рукой сэр Чарльз. – Потом были и другие короли Стюарты – Роберт Третий, Яков Первый, Второй, Третий, Четвертый и даже Пятый. Пять Яковов! Но вот как раз дочь Якова Пятого – это знаменитая Мария Стюарт. В ней текла кровь не только нашей фамилии, но и Генриха Седьмого – она была его правнучкой. И когда династия Тюдоров прервалась, ее сын, уже Яков Шестой, объединил шотландский и английский престолы. Да! Ведь и несчастный король Карл, казненный Кромвелем, и его сын Карл Второй – все они – ветви рода Стюартов и Брюсов. Но вот цифра семь почему-то стала для нас неудачной. Яков Седьмой был изгнан. А потом и последние Стюарты были оттеснены от трона Ганноверами.
– Печально, мой лорд, – сказал секретарь.
– Ну! – холодно улыбнулся сэр Чарльз. – Даже самое крепкое дерево засыхает от старости. Но вернемся к Элгиным. Ты бывал там?
– Там?
– Я имею в виду город Элгин в графстве Мори на северо-востоке моей родины, – пояснил сэр Чарльз. – Там раньше была прекрасная охота. Королевская охота – даже печально прославленный Макбет, по преданию, любил там устраивать облавы на оленей. И, конечно, там были и король Брюс, и его потомки из рода Стюартов. Кто-то из них получил титул Элгинский. Они даже как-то разрушили город, но не во время охоты, а из-за ссоры с епископом Морийским. И там же в середине прошлого века якобиты попытались возвести на престол Чарльза Эдуарда Стюарта, правда, после несчастного сражения при Куллодене вся эта затея пошла прахом. А герцог Камберлендский уже в отместку нам снова стер с лица земли Элгин. Да, несчастный городок. Там сейчас пусто… Но все это так… я хочу подчеркнуть вот что – откуда в России могут быть дворяне с фамилией Элгин?
– Не знаю, мой лорд, – ответил секретарь.
– Ну как же! – досадливо поморщился посол. – Ты не слушал, что я говорил в самом начале?
– Русские Брюсы?
– Вот именно! Только через ту ветвь, которая осела в России при царе Петре! У Романа были дети – все рожденные в законном браке. Правда, этот род потом пресекся, но мы за ними следили. А вот Яков Брюс – официально он – бездетный. Но много времени проводил в Москве. И там же вдруг находятся некие Элгины… и кстати… вот еще одна странность. Брюс, «Нептуново общество», Сухарева башня, дом неких Эльгиных…
Спайк встал.
– Вы хотите, чтобы я отправился в Москву и выяснил, что их связывает? Но прошло уже почти полвека.
– Нет, – ответил сэр Чарльз, – тебе не надо никуда ездить. Я думаю, ты вполне можешь действовать в этой ситуации руками наших молодых друзей.
– «Дети декабря», сэр?
– Ведь это была твоя идея?
– Я просто сформулировал то, о чем рассуждали вы, сэр.
– Нет-нет, – улыбнулся сэр Чарльз, – мне бы и в голову не пришло именно так использовать твоего знакомого из Третьего отделения. Надеюсь, он вне подозрений?
– Совершенно, – кивнул Спайк, – я стараюсь не утруждать его больше необходимого. Он все так же получает плату за свою дружбу со мной. И делится копиями бумаг.
– Отлично! Пусть в России действуют русские, – улыбнулся сэр Чарльз. – Я, конечно, не собираюсь устраивать тут переворотов, как Уитворт, но вынужден признать, что задушить Павла руками гвардейских офицеров – это был гениальный ход. Дерзко. И, кажется, недорого. Как ты думаешь, мне придется сильно потратиться на этот фокус с «Детьми декабря»?
– Ровно столько, сколько будет стоить один лист бумаги, сэр, – спокойно ответил Грегори Спайк.
1843 г. Санкт-Петербург
Федя шел быстрым шагом, опасаясь, что, если хоть чуть-чуть промедлить, решимость уйти из отцовского дома заставит его повернуть назад – в объятия старого графа, в новую, безбедную жизнь с мягкой постелью, шелковыми рубашками и прислугой. Да, попав в столицу, он мечтал об этом, хотя и полагал, что мечте не суждено сбыться. Но она сбылась – неожиданно и… горько.
Юноша старался не думать о разочаровании, которое постигнет старика, когда утром он не обнаружит внука – наверное, граф рассердится – шутка ли! Ведь он пообещал Феде новую жизнь и свое покровительство! Ну и пусть! Молодой человек шел по улице насупленный, пытаясь понять свои чувства к графу. И не находил в душе ничего. Родная кровь не отзывалась на воспоминание о старике в длинной белой рубахе. Хуже того, он вызывал в юноше раздражение. Как старик мог так легко отправить собственного сына в ссылку, отказаться от всяких отношений с ним? Ни одного письма за столько лет! Ни одной посылки!
В голове все еще плавали остатки повторяющегося сна, который и решил все дело – умирающий отец и мать, застывшая, заледеневшая в отчаянии. Где был этот старик, когда они перебивались с хлеба на воду? К чему его нынешние подачки – этого чужого дряхлого человека, неужели ими он захотел расплатиться с ним, Федей, за все то зло, которое сам же и сделал их семье?
Юноша шел наугад, переходя по мостам над узкими каналами. Петербург еще только просыпался. Пахло дровяным дымом – дворники и челядь топили печи, выстудившиеся после ночи. Навстречу медленно ползли полотняные фургоны и телеги с битой птицей, свежим хлебом и прочей снедью для лавок. Федя обогнул трех заспанных прачек с большими корзинами – они шли к ближайшей пристани стирать белье. Извозчики целыми вереницами, покинув артельные дома на окраинах, направлялись к биржам, своим стоянкам, где их нанимали для поездок. Приказчики снимали замки с дверей лавок и изнутри отворяли тяжелые ставни, закрывавшие небольшие стеклянные витрины со всякой всячиной.
Федор подумал, что у него нет денег, города он не знает и не представляет себе, на что и как дальше жить. Возвращаться в Читу он не хотел, из отцовского дома сбежал. А живот уже начало подводить от голода. Тут сильный удар сбоку сбросил юношу прямо на булыжную мостовую.
– Куды прешь, шайтан! –
