Он рассудил, что для ведения дома пока будет довольно троих слуг: мужчины, женщины и какого-нибудь мальчишки для мелких поручений. Нафтали взялся раздобыть их ему на самых выгодных условиях:
— Сегодня базарный день, — сказал он. — Нынче же вечером твоя прислуга будет при тебе. Только изобрази мне вот этим стилом свою подпись, чтобы я мог заключать договоры.
— Ах, как я тебе благодарен, мой славный Нафтали! Даю тебе полную свободу выбора на покупку всех рабов, которые тебе понравятся. У меня сегодня много дел. Поручаю все тебе.
Надо сказать, Виетрикс был не слишком организованным человеком. Бытовые детали всегда утомляли его. Он знал, что заключению контракта предшествуют томительные переговоры с работорговцами. А он, как и все подобные ему люди, не умел торговаться. И его неизбежно надули бы. К тому же выбирать прислугу так неинтересно! Так что он предоставил эти хлопоты старому еврею.
Тем более что у него имелись определенные планы. Ма-Шан, Ди-Сор и Поладамастор вместе с несколькими представителями вавилонской золотой молодежи решили совершить небольшую вылазку в веселые кварталы, где можно поразвлечься. Виетрикс, устав от чрезмерного воздержания с самого своего приезда в Вавилон, и не подумал отказаться от приглашения.
* * *
Прибыв в Вавилон, Виетрикс познакомился с особенностями местных нравов, о которых прежде и понятия не имел. В первые ночи его изумляло, что на улицах так же шумно, как днем. Вскоре он заметил, что город ведет скорее ночную жизнь, нежели дневную. Разумеется, основной причиной подобного обычая, изначально противоречащего природе, была невероятная дневная жара. Однако многие представители богатого сословия почитали ниже своего достоинства просыпаться, пока солнце окончательно не скроется за горизонтом. Ма-Шан и Ди-Сор, со дня знакомства изумлявшие Виетрикса тем, что он никогда не встречал их днем, были из числа тех, кто долгие годы не видел луча благотворного светила, которому они тем не менее время от времени, как и все остальные, поклонялись в храме Бела.
Южане — арабы, индусы, египтяне, израильтяне, те же финикийцы — могли жить при ярком свете, но халдеи древних родов буквально восставали против подобного существования. Виетрикс очень быстро понял, что именно по этой причине, а не из-за глубинной извращенности, эти люди взяли в привычку так раскрашивать себе лица. Как все, живущие при свете луны, вавилоняне по природе своей были чудовищно бледны. И краски, которые они накладывали на свои лица, представляли собой дань уважения крепкому здоровью, свежему цвету лица, полнокровию — всему тому, чего постепенно их навсегда лишили обычаи предков. Виетрикс вскоре согласился с мнением антиквара Фалазара, полагающего, что первыми людьми, населившими этот регион, должны были быть северные народности. Южане, за многие тысячелетия привыкшие выносить палящее солнце, не имеют столь густой растительности на лицах.
Так вот, высшее вавилонское общество, состоящее из больших вельмож, министров, губернаторов, сатрапов и чиновников высокого ранга, имело обыкновение, когда страна не находилась в состоянии воины, вести активную жизнь по ночам. Разве что некоторые из них исполняли свои служебные обязанности два-три часа по утрам, чтобы затем до наступления ночи предаваться сиесте.
* * *
Приблизительно в шесть часов вечера аристократия и прочие бездельники покидали свои постели. И скоро в великолепных, облицованных камнем дворцах из высушенного на солнце кирпича, принадлежащих Баркеру, Шедорму или Бенисюру, начинала кипеть жизнь. Туалет занимал не более двух-трех часов. Поначалу Виетрикс считал подобную заботу о внешности чрезмерной, однако вскоре понял, что она вызвана особенностями климата, желанием вавилонян поддерживать красоту и силу. Там, в Галлии, а затем в Греции, он видел мужчин и женщин, которые до шестидесяти лет сохраняли молодость тела. К пятидесяти годам те, кто жил размеренной жизнью, работал и сражался на свежем воздухе, находились в полной гармонии со своим развитием. Однако здесь, в этих больших городах, Виетрикс уже отметил тенденцию жителей к быстрому и раннему старению. Например, Ма-Шан, которому едва исполнилось пятьдесят, уже жаловался, что жизнь его катится под уклон. Природе должны были помочь заботливые ухищрения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Итак, на закате солнца вся челядь крупных вельмож — еврейские врачи, которых предпочитали халдейским, мастера педикюра и маникюра, атлетически сложенные массажисты-индусы, египетские цирюльники и парфюмеры, личные прорицатели, астрологи и знатоки предзнаменований — приступала к своим обязанностям во дворцах.
Во дворце молодого принца Меретсара — одного из самых богатых вельмож Вавилона — роскошь которого затмевала даже роскошь палат его двоюродного брата, царя Валтасара, насчитывалось пятьсот слуг. Меретсар слыл законодателем моды. Каждую неделю к нему являлись полторы сотни самых известных вавилонских парикмахеров, чтобы представить эскизы новых причесок лично для него, для женщин из его гарема и для его фаворитов. Три живописца и три скульптора постоянно присутствовали при подобных показах, дабы в этот важный момент сообщить ему свое мнение. Прежде Поладамастор и Ди-Сор тоже приглашались принцем для исполнения этих важных обязанностей, однако впоследствии, мало приспособленные к несению какой бы то ни было службы, да к тому же избегающие давящей ответственности, те от приглашения отказались. В случае разногласий между судьями срочно призывали Ма-Шана. Он высказывался, и его суждение считалось непреложным.
Именно у Меретсара должен был состояться легкий ужин перед визитом к куртизанкам, что с таким удовольствием предвкушал Виетрикс. Принц был счастлив принять у себя во дворце знатного чужеземца, прибывшего из такой отдаленной страны, что даже самые выдающиеся географы Вавилона не знали ее обычаев. Меретсар почитал себя покровителем и другом писателей и художников.
* * *
Покончив с туалетом, выкупанный, растертый, выбритый, причесанный, умащенный, припудренный, подкрашенный и расфуфыренный Меретсар, надев изящную, но простую тунику, принял посетителей. К каждому он обратился с ласковым словом, особенно к Виетриксу, и все без промедления уселись за стол.
Трапеза была легкой. Сначала подали жареные крокодильи яйца, за ними последовало суфле из павлиньих и ибисовых мозгов, черепашки на вертеле, фаршированные чабрецом и дикой мятой бараньи языки, засахаренные колибри и финики в меду. Все это с несравненным мастерством было приготовлено превосходным поваром принца, родом из Катая.
* * *
Во время трапезы, когда легкие кипрские и сирийские вина развязали языки, Виетрикс выразил свою тревогу относительно той пресловутой свастики, от которой в некотором роде зависела его судьба.
— Вот уж не поверю, — пожал плечами принц, — что можно всерьез положиться на женщину, рожденную под таким предзнаменованием. В самом деле, мне кажется, что этот знак представляет собой двух переплетенных змей, а, как известно, эти мерзкие твари…
— Иначе говоря, — со смехом подхватил Поладама-стор, — этим знаком отмечены все женщины! Об этом существуют старинные истории.
— А вот я бы скорей подумал, — откликнулся Ди-Сор, — что свастика изображает скелет петуха.
— Петуха?! — отвечал Виетрикс. — Так уж не ошибся ли я, отправившись в такую даль искать разгадку? Ведь петух — священное животное моей собственной страны…
— Нам тут не разобраться, господа, — заметил Ма-Шан. — Мы ведь все видели этот знак… Но каков его точный смысл?.. Петух, змея, но, по моему скромному мнению, есть также что-то еще… Мне представляется маловероятным, дорогой Виетрикс, что в тех местах, куда мы собираемся отправиться нынче вечером, нам удастся обнаружить избранницу, каковую уготовили вам боги по своей бесконечной благосклонности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ошибка! — воскликнул Ди-Сор. — Нигде, кроме борделя, я не встречал воистину целомудренных и сердечных женщин…
