Однако далее Упанишада подтверждает и разъясняет первое данное определение и предписывает нам познание охарактеризованного таким образом Брахмана. Противоречие разрешается не немедленно; выход из затруднения указан лишь во второй главе, и лишь в четвертой представлены средства обретения этого знания. Противоречие рождается из самой природы нашего познания, представляющего собой отношение между сознанием ищущим и сознанием искомым; когда это отношение исчезает, познание замещается совершенным тождеством. В том, что именуется нами существованием, высшее познание не может быть чем-то большим, чем высшее отношение между ищущим и искомым, и оно состоит в подобии тождества, через которое мы должны выйти за пределы познания к тождеству абсолютному. Это метафизическое различение столь важно, поскольку предохраняет нас от ошибочного принятия любых отношений в познании как абсолютных и от такой привязанности к опыту, в результате которой можно утратить или упустить основополагающее осознание абсолютного за пределами всех возможных описаний и всякого сформулированного опыта. Однако от этого высшее отношение в познании, подобие тождества в опыте, не становится бесполезным или излишним. Напротив, именно к нему мы должны стремиться как к цели, которая является вершиной нашего существования в этом мире. Ибо если мы обладаем им, не будучи им ограниченными, – а если мы им ограничены, то мы по-настоящему им не обладаем, – то в нем и через него мы даже в этом теле будем пребывать в соприкосновении с Абсолютом.
Средство обретения этого высшего знания – постоянно подготавливать свой ум, допуская в него начало высшее, нежели он сам, вплоть до момента, когда ум станет способным отдаться деятельности супраментального, которое превосходит его и в итоге заместит его собою. Ум на самом деле тоже должен подчиняться закону естественной последовательности, который определял в этом мире нашу эволюцию от Материи к Жизни, а от Жизни к Уму. Как сознание Жизни внеположно порабощенному материальному бытию и недостижимо для него посредством его собственных инструментов, как умственное сознание внеположно первым неосознанным проявлениям жизни, так и это супраментальное сознание внеположно разделенной и разделяющей природе ума и недостижимо для него посредством его собственных инструментов. Но как Материя постоянно готовится к проявлению Жизни до тех пор, пока Жизнь не обретает способность развиваться в ней, владеть ею, руководить ею в своих действиях и реакциях, и как Жизнь постоянно готовится к проявлению Ума до тех пор, пока Ум не обретает способность использовать ее, просвещать ее действия и реакции с помощью все более высоких ментальных ценностей, так и в отношении Ума и того, что превыше Ума, должно произойти нечто подобное.
Такое развитие возможно потому, что все эти начала – лишь различные образования одного и того же бытия и сознания. Жизнь только раскрывает в Материи то, что таилось в Материи, то, что составляло сокровенный смысл и сущность Материи. Она как бы открывает материальному существованию его собственную душу, его предназначение. Так же и Ум раскрывает в Жизни все, что является смыслом Жизни, все, чем она неведомо для себя является в своей сути, но чего не может осознать, поскольку поглощена собственным практическим движением и собственными характерными формами. Так же должен вступить в дело и Сверхразум для того, чтобы раскрыть Ум перед ним самим, освободить его от поглощенности собственным практическим движением и характерными формами и позволить ментальному существу осознать то, что составляет сокровенную тайну его привычной деятельности в мире форм. Таким путем придет человек к познанию того, что является его внутренним властелином, что посылает его ум к назначенной цели, что вдохновляет его речь, что отправляет в путь жизненную силу и побуждает к действию его чувства.
Это верховное Начало знания мыслит не умом. Ум для него – это низший и второстепенный процесс, состояние, которое для него самого характерным не является. Зиждущийся на ограниченности и разделенности Ум может действовать только из некоего центра в низшем и затемненном существовании; Сверхразум же основывается на единстве, он охватывает и проницает; действие его универсально и происходит в сознательной сообщности с трансцендентным источником, который вечен и запределен по отношению к образованиям во вселенной. Сверхразум видит индивидуальное в универсальном, а не опирается на осознание индивидуального, равно как и не превращает его в отдельное бытие. Он опирается на осознание Трансцендентного и видит универсальное и индивидуальное в их отношении к нему – как обстоятельства его бытия, как его выражение; он не опирается на индивидуальное и универсальное для того, чтобы достичь Трансцендентного. Ум приобретает знание и господство; он приходит к ним через постоянное осмысление и волеизъявление; Сверхразум обладает знанием и господством; обладая ими, он свободно изливает себя в разнообразном знании и волеизъявлении. Ум движется на ощупь, используя разобщенное восприятие; он приходит к подобию единства через сочувствие; Сверхразум располагает, обладая свободным и всеохватывающим чувствованием; он пребывает в единстве, по отношению к которому всякая любовь и сочувствие есть лишь вторичная игра проявленности. Сверхразум исходит из осознания целого и видит в нем его части и свойства, он не выстраивает знание целого путем накопления знания о его частях и свойствах; и даже целое для него – это лишь единство суммы, лишь неполное и низшее состояние высшего единства беспредельной сущности.
Мы, таким образом, видим, что два этих принципа знания исходят из противолежащих полюсов и действуют противоположными методами в противоположных направлениях, но при этом низший принцип знания формируется и управляется высшим. Ум мыслится тем, что находится за пределами Ума; ментализирующее сознание выстраивает свое движение в соответствии со знанием и побуждением, полученными от высшего Сверхразума, и даже самый материал, из которого оно сформировано, принадлежит этому высшему Принципу. Ментальность существует потому, что то, что за пределами Ума, «помыслило» обратное себе действие, происходящее в менее изобильной, менее просветленной и могущественной субстанции бытия и основанное на его самососредоточении в различных точках и формах собственного бытия. Сверхразум устанавливает эти точки, наблюдая, как сознание должно действовать из них на другие формы самого себя и откликаться на импульс этих других форм, когда задан определенный ритм или закон вселенского действия; он выстраивает всю ментальную деятельность в соответствии с тем, что он таким образом устанавливает и наблюдает. Даже наше неведение – лишь искаженное действие истины, спроецированной из Сверхразума, и не могло бы существовать, не будь оно таковым искажением; аналогичным образом, всякая двойственность нашего знания, наших ощущений, эмоций и сил проистекает из этого высшего видения, подчиняется ему и является вторичным или, можно сказать, извращенным действием самого скрытого Сверхразума, который всегда управляет этой низшей деятельностью в соответствии с его исходным замыслом локализованного сознания, действительно разобщенного и поэтому не владеющего своим миром и собой, но чутьем тянущегося к этому владению и единству, которое, как оно благодаря присутствию в нас Сверхразума инстинктивно знает, пусть и смутно, является его истинной природой и предназначением.
По той же причине, однако, это тяготение, эти усилия и поиски могут становиться успешными лишь по мере того, как ментальное существо оставит свойственную ему ментальность и ее ограниченность, с тем чтобы возвыситься к тому Уму ума, который есть его источник и тайный руководящий принцип. Его ментальность должна принять Сверхразум, как Жизнь приняла Ум. До тех пор, пока человек поклоняется, предается, следует всему тому, что ныне считает объектом своих устремлений: уму и его целям, его фрагментарным методам, его волевым, мыслительным и эмоциональным построениям, подчиненным эгоизму, разобщенности и неведению, – он не может выйти из этого смертного состояния к тому бессмертию, которое Упанишада обещает ищущему. Того Брахмана нам должно знать и искать, а не то, чем влекутся и чего добиваются здесь люди.
8
УПАНИШАДА не удовлетворяется определением сознания Брахмана как Ума ума. Подобно тому, как она назвала его Речью речи, она называет его Глазом глаза, Ухом уха. Он не только абсолютное знание, стоящее за игрой выражения, но и абсолютное Чувство за действием органов чувств. Каждая часть нашего существа обретает завершение в том, что превыше его нынешних форм функционирования и чего нет в самих этих формах.
Это представление о всенаправляющем верховном сознании не согласуется с нашими обычными теориями о чувствах, уме и Брахмане. Об чувствах нам известно, что это действие органов, посредством которых воплощенный ум общается с внешней Материей, и что эти органы чувств отдельно развились в ходе эволюции; чувства, таким образом, не являются началами основополагающими, представляя собой лишь вспомогательные приспособления и временные физические функции воплощенного ума. С другой стороны, Брахмана мы представляем путем исключения всего, что не является основополагающим, вплоть до исключения самого Ума. Это своего рода положительный ноль, «икс», непознаваемое, которое не уравнивается ни с какими физическими или психологическими величинами. Может быть, по сути это и верно, а может быть нет, но нам сейчас следует думать не о Непознаваемом, а о его высшем проявлении в сознании, которое было нами определено как воззрение Абсолютного на относительное, а также как причина и направляющая сила всего в нас самих и во вселенной. Там, в той направляющей причине, должно быть нечто сущностное и главенствующее, воспроизведением чего в условиях воплощенного сознания оказываются все наши фундаментальные свойства-функции в этом мире.
