Этот сундук взлетал разогнавшись метров на шестидесяти, вёз тонну и быстрее ста тридцати километров в час двигаться не желал. В экономичном режиме получалось сто. Шасси он имел простейшее — автомобильные колёса. Двигатель, всё тот же ММ-1 мощностью двести пятьдесят лошадиных сил пришлось положить набок. Так он ничего так, нормально работал и в положении лёжа. Потом один из ребят попросил машину на время для домашних дел — сена привезти с пойменных лугов, что на островах. Другой — корову доставить куме брата из-под Николаева сюда, на Одессчину. Третий на Днестр смотался за рыбой — у него там кум матери в артели.
Лёха забегал, тот, что из ЭПРОНа. Насос нужно было по-быстрому перебросить взамен сломанного. Одним словом, не успели мои питомцы управиться — пошла техника нарасхват. Я прикинул для себя, что на ней от нас до Москвы вполне можно за пару ночей добраться с днёвкой где-нибудь на краю поля под маскировочной сеткой. Это, если на военное время прикидывать. Хотя, над своей территорией можно и светлого времени прихватить. Ну что же, годный транспорт.
А тут как раз начальник аэроклуба заглянул, дал понять, что хорошо бы ещё один экземпляр сделать. Ответственный товарищ из управления интересовался. Неудобно отказывать.
Глава 10. Началось
Двадцать первое июня тысяча девятьсот сорок первого года. Я сижу под деревцем на краю развалистой балки с заросшими чахлым южным леском склонами. Жду Саню, Шурочку и Мусю. Пионеры мои — все четверо — должны уже собраться, но не здесь, а на подворье Захара — карманника с Привоза. У них там из сарая лаз ведёт в старые каменоломни. Вот туда мы и перевезли недостроенные самолёты, моторы, материалы и шаблоны. А заодно и все технологическое оборудование для защиты органов дыхания при работе с бакелитовым лаком и приспособления для выдержки деталей при высокой температуре, чтобы те хорошенько полимеризовались. Сварочные аппараты и прочая, прочая, прочая.
Это наша “вторая волна”. Не успевали мы подготовить к сроку восемь машин — по штуке на брата. Завтра на рассвете ребята вскроют оставленный для них пакет и будут знать, что делать. У них в запасе не меньше двух месяцев, чтобы как следует завершить постройку ещё четырёх боевых машин. Есть и пушки, и боеприпасы и даже горючесмазочные материалы. Вообще-то они, эти парни, пока ещё недостаточно взрослые, чтобы воевать — Мусенькины ровестники. По семнадцать лет им сейчас. Но меня по привычке слушаются, не то, что эта заноза. Ну и летает она лучше — поэтому в первой волне.
Сами же мы будем взлетать и садиться с дороги, что проходит по дну балки — есть там прямой участок метров трехсот длиной. Главное, никому и в голову не может прийти, что в столь неподходящем месте расположена полоса аэродрома. Да, у нас всё на грани фола, всё не по правилам, не как у людей.
***
- Значит так, ребятки. Машины мы подготовили - всем спать. Подъём в три часа ночи, - запереглядывались мои товарищи, но возражать не стали. Устроились в палатке по две стороны ситцевой занавески — мальчики направо, девочки налево.
Слышал, как ворочались какое-то время. Саня наверняка хотел к Шурочке (похоже, их отношения уже допускают совместный сон), ну а я бы Мусеньку с удовольствием потискал. Но не сегодня — нужно выспаться. Да и девушку не стоит тревожить перед нелёгким испытанием. Уснул.
***
Подъём. Выпиваем по чашечке кофе с кусочком намазанного маслом белого хлеба.
- Ну а теперь, слушайте меня внимательно, - говорю я, вглядываясь в лица друзей при свете керосинового фонаря. - Фашистская Германия напала на нашу страну. Уведомление об этом будет сделано по радио только после обеда. Но противник уже действует. В частности — вскоре ко многим аэродромам направятся группы бомбардировщиков, перед которыми стоит задача уничтожить нашу авиацию прямо на земле.
Предположительно, это будет по три Юнкерса восемьдесят восьмых. Нас четверо, значит мы можем прикрыть четыре ближайших к нам аэродрома, - я показываю их на карте, “нарезая” каждому участки ответственности. Себе выбираю самый дальний — у меня будет меньше, чем у остальных, времени на поиск и уничтожение целей.
- Сверим часы. Время взлёта, азимут и продолжительность движения у каждого будут свои.
На меня смотрят шальными глазами, полными недоверия.
- Кто не хочет, может не лететь, - растерянно тяну я.
- Да чего уж там, - улыбается Шурочка. - Слетаем, посмотрим. Силуэты-то Юнкерсов, чай, знаем, не спутаем с нашими СБ.
- Да и нечего нашим в это время в указанных тобой местах делать, - соглашается Саня.
- Опять же садиться будем уже при дневном освещении, - поддерживает Мусенька.
То есть, согласны ребята с моей диспозицией, хотя и не доверяют до конца.
- В точности времени прибытия бомберов я не знаю, как не знаю и высоты. Где-то от одного до трёх километров. И подойдут с западной стороны между без четверти пять и пять с четвертью. Придётся поискать, покараулить, побарражировать. И не попасться нашим ястребкам — они тоже могут подняться навстречу, потому что о войне войска уже предупреждены и готовятся к встрече врага. В частности, служба воздушного наблюдения, оповещения и связи не спит, - завершаю инструктаж и собираюсь вставать.
- Так ты не ждёшь при Юнкерсах истребительного прикрытия? - уточняет Саня.
- Темно ведь было, когда они вылетали. Судя по всему, не должно их быть. Ну и добавлю ещё — цельте в пилотскую кабину. Наше дело — выбивать лётный состав Люфтваффе.
На этой ноте заканчиваем дебаты и расходимся по капонирам — каждый к своей машине. Мне уже пора вылетать — пойду ведь не быстро, на самой экономичной скорости.
***
Нифига себе пельмень. Не юнкерсы, а хейнкели, и не три, а целая девятка. Идут на высоте трёх километров чётким строем клиньями-тройками. У каждого под брюхом и наверху турельная установка назад. Впрочем, снизу еще и вперёд может смотреть стрелок с пулемётом. И в бортах у этих самолётов имеются стволы, выставляемые через амбразуры. Эти машины очень хорошо защищены от нападения не только со стороны хвоста, простреливая, практически всю сферу окружающего пространства.
Разглядел я их чётко на фоне совсем уже светлого неба почти прямо над собой - сам-то, считай, на брюхе ползу… метрах на ста. Короткий вираж, и я догоняю их, разгоняясь, чтобы подкрасться снизу. Не видно, реагируют ли на это стрелки — не улавливаю шевеления стволов. Но страшно — вдруг уже берут на прицел. Хотя, могут не видеть маленький силуэт на фоне земли.
Снижаюсь с разгоном почти до плохо различимой земли и задираю нос, делая свечку. Скорость падает, зато я в зоне, где обоим нижним стрелкам неудобно — мой самолёт находится практически вертикально вниз от него.
Теряю скорость, заходя под брюхо, поворачиваю машину вокруг оси так, чтобы плоскость моих крыльев совпала с направлением движения цели, Близко подхожу, считай в упор, и даю залп из обоих стволов в переднюю часть фюзеляжа. Ручка на себя — валюсь через спину и, пока падение не перешло в штопор разгоняюсь, опустив нос, но кверху брюхом, настигая проскочивший дальше строй. В правой тройке Хейнкелей осталось две машины, зато в мою сторону потянулись трассы — разбудил стрелков.
Новый заход снизу начался неудачно — я недостаточно погасил скорость подъёма и был вынужден отвернуть ещё до того, как прицелился. То есть — “упал на спину” между двумя бомбардировщиками, перевернулся через крыло в обычное для полёта состояние, и тут оказалось, что движение моё уравнялось с перемещением целей. Ударил в правого — он в удобном положении и ближе, изменил крен и в вираже перенацелился на левого — ударил опять почти в упор. Условия для прицельной стрельбы идеальные, дистанция мизерная. Почему они в этот момент меня не срубили из верхних установок — буду гадать позднее.
Вот так — оглянуться не успел — троих в строю нет. Что с ними — ума не приложу. Некогда было разглядывать. Остальная шестёрка продолжает полёт по первоначальному маршруту, будто и не заметив потери трети самолётов. И истребителей не видно. Думаю, фактор внезапности сыграл мне на руку, плюс немного везения — по мне не стреляли сначала потому, что было неудобно целиться точно вниз, а потом я оказался для стрелков на фоне своего самолёта — вот и произошла заминка с открытием огня. Или стволы не смогли повернуть на достаточный угол?
А у меня на очереди вторая ведомая тройка. Пристраиваюсь точно в хвост правому заднему. Левый задний обстреливает меня из верхней установки, но ему далеко — трассы проходят ниже. Тот же, которого скрадываю — молчит, потому что моя машина оказалась точно за хвостовым стабилизатором для верхнего стрелка, зато высоковато для нижнего.
Пилот начинает немного поворачивать, намереваясь поставить меня под прицел, но я маневрирую синхронно, чем свожу его старания на нет. Стрелять не спешу — далеко. А подойти ближе — так с соседнего самолёта достанут. Зато строй тройки ломается — правый задний, уклонившийся вправо, пытается вернуться на покинутое место, левый чуть снижается, чтобы не столкнуться с ним, но это не открывает передо мной никаких новых перспектив подобраться поближе и не быть расстрелянным.
