[…] Не знаю, кто такой Ювенал; когда я отложил «Ежедневный скаковой бюллетень», у меня глаза болели.
Я гляжу в окно на холм, срезанный наполовину, а в ле́днике у меня 7 банок пива. Жизнь хороша.
Писать, как считает большинство писателей, – это как ебаться: только подумают, что у них неплохо получается, как вообще это делать перестают.
Надеюсь, выдержу еще несколько раундов, но я знаю, эта штука там поджидает, та штука, что дерет почти всех нас на части, не успеем мы умереть, тигр этот, эта блядь, эта черная ткань, этот ноготь на ноге.
господь будь с вами, и шпунт, и розовый змей, которого мальчишка запускает в 2 кварталах к Северу.
пойду я погуляю.
[Херолду Норзе]12 мая 1964 г.
[…] Да, ты прав: неудача есть преимущество, и я имею в виду неудачу в том, что тебя не подымает на вершину телефонного столба, пока работаешь с девкой, или со стихом, или с восковой статуей Химмлера. Лучше всего оставаться непривязанным, работать дико и легко и терпеть неудачу, как только ни пожелаешь. Не успеешь прыгнуть с шестом на 17 футов, им тут же захочется 18, и в итоге ты в стараньях запросто можешь сломать ногу. На толпу всегда нужно плевать – это нечто безумное, как река, полная блевотины. Как только выкинешь толпу в мусорку, где ей самое место, у тебя возникает шанс на хорошую десяточку – и, может, срок скостят. Я не о Культуре Снобизма тут, какую практикует множество богачей, и факиров, и скручивателей веревок, и электриков, и спортивных обозревателей, потому что у них представление, будто у них есть ВЛАСТЬ. Все они зависят от толпы, как листва, что цепляется за ветку дерева. Я же про ту зависимость, при которой волен действовать с размахом, потому что тебе не нужен поцелуй в щечку от старушки по соседству, тебе не нужна похвалогия или читать лекции перед Армянским обществом пасадинских писателей. Я в смысле – нахуй. Еще бумаги, еще пива, еще удачи, чтоб запора не было, время от времени жопки перехватишь и хорошей погоды, кому тут нужно больше? Квартплата, еще б. Ну вот, я уже больше не знаю, о чем говорю. Вот в чем опасность разговоров. Говоришь говоришь говоришь, сплошь ярость и нытье, и уже совсем скоро не понимаешь, что говоришь… Я вот не понимаю… именно поэтому мне гораздо лучше, когда я преимущественно помалкиваю.
1965
Энтин опубликовал стихотворение Буковски в журнале «что/то» т. 2, № 1 (1966) с работой Энди Уорхола на обложке.
[Дейвиду Энтину]16 января 1965 г.
благодарю за экземпляр «что/то» [т.] уно [номер] 2, какое-то время назад, и мне с ним было непросто, но по большей части непросто мне бывает со всем, так что ничего нового, и потому, скроив рот Бинга Кросби, я просматриваю ваш номер и нахожу в нем ту же беду, что и боль веков, – все чересчур прелестно и умно, чересчур разумно и скучно, трюкачество, обильное и чрезмерное применение курсива – я, к примеру, может, только один – был очень счастлив, ну, может, и не очень счастлив, но вздохнул свободнее, когда умер Фолкнер, не то чтоб места больше стало, но от Фолкнера у них бы не так голова кружилась, нам и без того пиздец, нас и в повседневной жизни достаточно ублажают и надувают. с перебором уж точно. и я имею тут в виду большие ЗАГЛАВНЫЕ буквы. вы, ребята, от-лично сводите с ума типографа. вручайте яйца. Я приложил рукоп, которую только что написал, покуда в своем обычном состоянии. чего хвалиться? Я пьян чаще некуда и готов употреблять любые виды прочей дряни, если ее не слишком трудно добывать, а также наказание не чрезмерное, если поймают, а то у меня на горбу и так довольно наказаний, вроде спериментальных змеев вот вам гав и как, ох ты ж. я о чем про рукоп, вотчё, верните пожалуйста, если вам не пойдет, копий я не держу, поскольку от копирки у меня краник вянет, и я мимо печатки промахиваюсь.
очень сильно ершусь я против использования поэтических символов для достижения поэтического состояния: а именно –
как таковых
зеленая звезда ¾ ¾ //
опечатыки
/ Я молил в
двери впус/
тить
В смысле, хватить вола ебать и давай уже
начнем разговаривать.
Фрэнклин опубликовал резкую рецензию на «Гонки с загнанными» Буковски в «Обозрении Грэнд-Ронд» (1964).
[Мелу Баффингтону]Конец апреля 1965 г.
[…] Да, я слышал от [Р. Р.] Кускадена о штуке фреда фрэнклина, и Кускаден показался изнасилованным, взбешенным, его будто пальцем выебли с таким методом критики ниже пояса (Кускаден выпустил «Гонки с загнанными»). В общем, судя по ему письму, штука Фрэнклина его по-настоящему допекла. Я не стал покупать экземпляр поглядеть на свои похороны и кончину. пусть собаки друг друга терзают. А мне есть чем заняться – спать, например, выколупывать засохшие сопли из ноздрей и, скажем, вот как сейчас – наблюдать за этой штукой, одетой в серые штаны, и у нее ножки паучьи, однако жопа с ванну, она проходит мимо этого окна, и мой вялый краник дергается, как пуза, полные червей в раю, поют из птичек в этот теплый лос-анджелесский вечер.
«Гонки с загнанными» случились некоторое время назад, однако я рад, что написал эту штуку. Интересно, что́ мальчик Фредди сделал бы с «Оно ловит сердце мое в ладони», или вот вчера я получил свой первый экземпляр «Распятия в омертвелой руке», один из 3100, новые стихи 1963–1965 гг. Фредди будет чем позавтракать.
Судя по всему, определенные люди считают, будто поэзия должна быть такой, а не сякой. Этим вот не светит ничего, кроме горестных лет впереди. Будет появляться все больше и больше людей и ломать их представления. Это трудно, я знаю, как будто кто-то ебет твою жену, пока ты на работе, но жизнь, как говорится, продолжается.
[Стиву Ричмонду]23 июля 1965 г.
[…] слушай, детка, Джефферса можно добыть почти в любой библиотеке… попробуй его «Такие советы давала ты мне» и «Чалого жеребца», «Тамар и другие стихи», особ. «Жеребца». Джефферс лучше в длинных поэмах. Кроме того, я думаю, Конраду Эйкену, несмотря на то что он более-менее уютного поэтического, почти что сучьего типа, и впрямь удалось некоторые рубежи перепахать. Главный его недостаток в том, что он слишком уж хорошо писал: шелково-хлопковые звуки чуть ли не скрывали собою смысл, а, разумеется, такова игра большинства говнопоэтов – выглядеть глубже, чем они есть, украдкой протаскивать меленькие восхитительно нежные дротики, а затем удаляться к надежным своим уютам. Жизнь становится все реальней – для меня, но поэзия почти вся, похоже, остается все той же. Могу взять любой номер «Поэзии» Чикаго, выпущенный за последние десять лет, и почувствовать, что меня обставили, а это и впрямь возможно, что с нами так и поступили. беда с нами в том, что мы ведемся на их кажущееся превосходство, а они, следовательно, и СТАНОВЯТСЯ превосходящими нас. однако в итоге они начинают писать в «Нью-Йоркер» и подыхать, а мы в итоге вкалываем в угольных шахтах и подыхаем, поэтому какая разница?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
