Надо позвонить Родиону.
Я расстегнула сумочку и потянула оттуда сотовый. При этом я опустила взгляд на подоконник и только тут увидела… окурок. Но это был не обычный окурок, не какой-нибудь там «Петр I» или «Честерфилд». Это был жадно «додерганный» почти до самого конца окурок «Житана». Культового парижского «Житана».
Я едва не выронила мобильник от внезапно накатившей мысли. Да! Это был совершенно такой же окурок, какой бросил в пепельницу Куценко. Сегодня, в своем кабинете! Точно так же жадно докуренный до самого «не могу». Окурок… сколько раз в моей практике окурки выступали в качестве важной улики, ценного указания на какое-либо обстоятельство!
Я выбежала из подъезда и укрылась от начавшегося дождя в салоне машины. Там было душно, солнце нагрело машину до чудовищного состояния, а еще на днях у меня полетел кондиционер, на починку которого упорно не выкраивалось времени. Голова кружилась от избытка впечатлений, и мне нужно было перевести дух.
* * *
Было о чем поразмыслить.
Некоторая вздорность обвинений против Алексея Ельцова казалась мне бесспорной с самого начала расследования. А в свете новых фактов, оглушающих своей очевидностью, вырисовывались куда более явные кандидатуры убийцы. К примеру, та же Римма Маратовна.
Никогда не забуду, с какими глазами она кинулась на меня. И вспышка эта произошла после того, как я начала спрашивать о Куценко, от знакомства, а уж тем более от родства с которым она упорно открещивалась. А финальный всплеск эмоций и вовсе имел место после моей, признаюсь, неосторожной и провокационной фразы в отношении наследования квартиры.
Миллион долларов в недвижимости, что еще нужно для мотива убийства, а?
Что ж, Римма Маратовна Ищеева, как человек вспыльчивый, мизантропичный и неуравновешенный, вполне могла оказаться убийцей Таннер. По крайней мере на эту роль подходит больше Леши Ельцова, оказавшегося козлом отпущения.
Да, быть может. Оформленная на наследование Ищеевой квартира, нервная болезнь, ненависть к Алексею Ельцову и болезненные подозрения в отношении Таннер, которая, по истовым уверениям домоправительницы, сожительствовала с Ельцовым, – все эти ниточки вполне могли завязаться в узел, затянувшийся на шее Татьяны Оттобальдовны.
А почему нет, простите? На юридическом языке это называется «убийство в состоянии аффекта». Ищеева вполне подходит под эту статью, по крайней мере гипотетически.
Правда, для убийства применено не вяжущееся с фигурой Ищеевой оружие – пистолет, – но ведь если бы Таннер умерла от отравления или, скажем, от удара бельемешалки, то первое подозрение пало бы именно на озлобленную и полуглухую старуху.
А так – она отделалась допросом и теперь спокойно сидит в громадной квартире, которая непонятно зачем переходит к ней, женщине преклонного возраста.
Я постучала пальцами по рулю. Ход расследования напоминал мне бестолковую погоню даже не за двумя, а за энным количеством зайцев, причем некоторые зайцы играли в красивую надменность и предпочитали не замечать погони, как Ксения Кристалинская, другие кидались на преследователя с кулаками и подручными средствами, как Ищеева, а еще одна разновидность зайцев так и вовсе помирала на бегу, и в самый неподходящий момент к тому же. Как Куценко, Георгий Станиславович, друг Ельцова.
Кстати, о Куценко. Вокруг него теперь было еще больше неясностей, чем в отношении его тетушки Риммы Маратовны. Куценко явно что-то знал об убийстве Таннер. Шальная версия зашевелилась в моей голове: а что, если Куценко был соучастником убийства, застрелил Таннер, а потом Римма Маратовна явилась в женскую баню и пристрелила племянника, проявив при этом великолепную беговую и стрелковую подготовку?
Я даже засмеялась, хотя смех гулко и болезненно отдался в голове. Нет, конечно, это ерунда. Но тем не менее и Ищеева, и особенно Куценко крепко завязаны в этом деле. Быть может, независимо друг от друга, но все же… Все же.
Во всяком случае, никто не станет идти на колоссальный риск, убивая человека среди бела дня, просто так, без веских на то причин. Не станет. Значит, причины есть, и мое дело – найти их.
Ну что ж, Ищеева Римма Маратовна… Учтем. Ничего, в скором времени я смогу подтвердить или опровергнуть свои подозрения, если злобную домохозяйку угораздит ляпнуть что-либо в пределах той гостиной, где убили Татьяну Оттобальдовну, или прихожей, через которую я бодро выскочила, ретируясь из злополучной квартиры. Потому как в данных местах я установила два «жучка». Так, на всякий случай. Теперь новая информация пойдет прямо на ноутбук Родиона Потаповича.
Итак. На сегодня с меня хватит. Пора бы немного привести себя в порядок, отлежаться, принять ванну, пустить в ход кремы и косметические маски. Нельзя же, в самом деле, молодой женщине ходить с лицом, размалеванным невзгодами во все цвета радуги.
Через полчаса я доехала до офиса. Босса не оказалось. Мобильный его лежал на столе; Шульгин всегда оставлял его дома, если не хотел, чтобы его беспокоили, – и соответственно давал понять это самым действенным методом. Валентина, покачивая на руках воющего Тапика, сказала, что Родион уехал около часа назад и скоро быть не обещал.
Ну и ладно. Я поднялась на второй этаж, в свою комнату и, наскоро перекусив и подмалевав боевые раны, рухнула спать без ванны. Обычно я ложусь часа в два ночи, а тут получилось около восьми вечера. Что ж, незабываемые впечатления иной раз тяжелее разгрузки мешков с мукой.
Несмотря на свинцовую усталость и тяжесть во всем теле, я долго не могла заснуть. Гулко стучала, пульсировала в висках боль. Я долго ворочалась, жара обволакивала тело, в ушах чудилось противное пищание комаров, хотя их отродясь не было в моей комнате.
Я сама не заметила, как заснула. Мне снились калейдоскопически сменяющие друг друга картинки, я задыхалась, я никак не могла разобраться в том, где я нахожусь, заснула ли я или этот кошмар снится наяву. Я будто бы открыла глаза и увидела, что в мои зрачки втыкается темный мрачный взгляд стоящего в углу человека. Изящные контуры фигуры ясно указывали на то, что это женщина. Она шагнула и словно вознеслась надо мной, мелькнули, разлетаясь, темные волосы и зажглись холодно и терпко глаза, бархатные глаза! Мне стало больно, я хотела отмахнуться, отвести от себя беду, я попыталась поднять руки, мокрые, с липнущей к ним тонкой простыней, но никак не могла!
Сон, ведь это только сон! Но женское лицо трогает презрительная гримаса, шевельнулись алые губы, и на том месте, где только что было бледное лицо, вздулся тугой язык пламени.
Меня затрясло, лицо женщины стремительно приблизилось и больно ударило меня лбом в переносицу.
Ксения Кристалинская? Здесь, в моей комнате? Но как же… про-кля-тая!..
…Я открыла глаза. Лоб мучительно ныл, в бедре тупо стучала боль. Я лежала на полу рядом со своей кроватью, с которой только что упала.
Я оделась и спустилась вниз, в кабинет босса. Он оказался там. Лицо Родиона было серым от усталости, но он чему-то растерянно улыбался. При моем появлении он кивнул на циферблат часов и сказал:
– Раненько ты сегодня. Половина пятого утра. Не спалось?
– Не спалось, – ответила я.
Глава 7
Я мрачно пересказала Родиону события вчерашнего дня из тех, о которых он даже не подозревал. Мою блестящую теорию о сговоре Риммы Маратовны и Куценко он выслушал со слабой улыбкой, а потом сказал:
– Вы знаете, моя милая Мария, вы всегда были человеком действия, но стоит вам начать конструировать теории, как вы тотчас же обретаете поистине женскую логику.
– Разве это так плохо?
– Нет, ничуть. Просто в моей практике был такой случай, когда я заподозрил в причастности к преступлению одну милую женщину только на том основании, что она упорно не желала, чтобы ее лицо освещалось светом лампы. Беседовали мы вечером и при одностороннем освещении. Когда же я спросил у нее, почему она не желает, чтобы я разглядел ее лицо, она устроила мне жуткий скандал. Я тоже подумал черт-те что. А позже оказалось, что она просто не успела наложить макияж и очень нервничала по этому поводу.
– Ну что ж, бывает, – сказала я.
– А что касается вашей версии насчет сообщничества домработницы Ищеевой и Куценко, то, уверяю вас, оно невозможно.
– Сейчас – конечно, раз Куценко убит.
– Да и раньше тоже. Ищеева считает его мерзавцем и паршивой овцой, так что ни за что не стала бы с ним связываться. Этот Куценко вообще был не из тех людей, кому следовало бы доверять. Так что тут копать не стоит.
Родион налил себе коньяка и выпил. Ранний час приема спиртного давал понять, что ему требуется успокоить нервы. Вероятно, он тоже пережил нервный стресс, хотя обычно на нем это отражалось в самой малой степени.
– Не желаешь? – спросил он.
– Чего?
– Коньячку.
– Нет. А как ваши дела, босс? Судя по всему, вы на что-то наткнулись?
