— Нет! — хором ответили мы, — Нам и вдвоем хорошо.
И он потрусил дальше, а мы выпили из горла, поздравили друг друга и, уже не торопясь, врастопырочку, побрели к месту заработка. А чего спешить, на пьянку все равно опоздали.
…И так год за годом, калейдоскоп лиц, квартир, елок. Как-то мою Снегурочку пытались перекупить армяне, у которых мы работали.
— Э-э, ты иди. А Снэгурочку нам оставь.
— Вы что, с ума сошли?! Это моя жена, — препирался я.
— Да ладно, жэна не жэна. Сколько ты за нее хочешь?
— Она не продается!
…Кстати, то мое прошлое не исчезло, не ушло ведь по улицам продолжают ходить ряженые, с которыми бродил и я, они по-прежнему нужны людям. Иногда из прошлого раздаются звонки.
Так, года четыре назад я снимаю трубку.
— Роман, а можно вас заказать в садик Дедом Морозом?
— Можно, — несколько удивился я, но решил не отказывать. — Только должен предупредить, что стоит это пять тысяч долларов (на тот момент цена была такой).
— Как?! — воскликнула женщина. — А почему так дорого?!
— На данный момент я так стою.
— Что вы мне рассказываете? Обычная цена пятьсот-тысяча рублей.
— Да, но у меня другая.
— Но вы же у нас проводили за пятьсот у меня все записано.
— Да.
— А с кем я разговариваю? С Романом?
— Да. С Трахтенбергом.
— Ой, да? — В трубке зависла пауза. — Ой, извините. Я, наверное, не туда попала.
— Туда. Я раньше работал в садиках.
Мне даже пришла в голову мысль, что можно бы и отработать разочек бесплатно ради рекламы. Собрать прессу. Чтобы увидели, что Трахтенберг все-таки умеет работать с детьми. Я считаю, что довольно прилично вел утренники. Понимал, что ребятишкам обычно все равно, в каком состоянии дедушка Мороз; им весело, даже если он пьян в зюзю, а вот родителям скучно, и обычно работал еще и на них тоже. Бросая в сторону реплики для пап и мам, типа: ну, мы-то с вами понимаем… Родители радовались, как дети, только, в отличие от чад, давали денег, наливали…
Но не только приятные воспоминания связаны у меня с праздником. Однажды, помню, как жутко я влип, явившись по «вызову» в одну квартиру. Там было несколько детей, скорее всего, несколько соседей вскладчину взяли одного Деда, а я сразу взял «быка за рога».
— Дети, кто громче всех поет?..
— А кто какой подарок хочет?
— А теперь давайте поскачем, как зайчики.
Никто из родителей не сказал мне, а сам я не заметил, что у одной девочки нет ножек. Но, искренне радуясь игре в зайчиков, она пыталась подпрыгивать на ручках, и когда я увидел, в чем дело, то оторопел. Совершенно глупая ситуация; я просто не заметил и даже не предполагал, что такое возможно.
Наверное, эта скачущая на ручках девочка и положила конец моим походам с мешком конфет в люди.
Привычка жениться
Свадьба, свадьба — В жизни только раз! Может два, а может — три, Но это не для нас.
Песня
— Какое платье тебе нравится? — Ирина прыгает на кровать с журналом «Работница», посвященным свадьбам.
Невеста — «баба на чайнике»; невеста — «кукла на капоте»; невеста — «смерть занавескам» и невеста — «не упусти последний шанс»… Девушек радуют такие фасончики, я бы выбрала более элегантное, но таких в «Работнице» нет. Впрочем, и выбрала бы не для Иры…
— Давай не будем делать пышную свадьбу? Понимаешь, у меня уже была одна такая, но мы все равно развелись. Шумное торжество ведь еще не залог долгого супружества.
Она хмурится и недоуменно поднимает бровки.
— Зато сэкономим кучу денег и сможем поехать куда-нибудь в Дагомыс. Ты была там?
— Нет.
— Замечательное место…
И я пускаюсь в сказочно-неописуемую шикарно-незабываемую историю про отдых на море, которую Ира слушает открыв рот. Женщин легко сбить с толку, особенно если ты сам… женщина. На самом деле торжеств не хочется совсем по иной причине: чем пышнее свадьба, чем больше разговоров о ней, чем дольше приготовления — тем больше воспоминаний, которые когда-нибудь смогут причинить боль.
Конечно, сейчас, спустя три месяца нашей совместной жизни, я люблю Ирину. Это уже не подростковое влечение, какое было у нас с Леной. Тут более осмысленное взрослое чувство, родство душ, если хотите. Опять кто-то невидимый «переключил» меня в мужской род, и я хочу только одного — быть с любимой. И все-таки… Если в ту новогоднюю ночь я готов был признаться ей в своей проблеме, спьяну начав думать, что она поймет меня, то сейчас вижу, что она все-таки обычная русская баба — хочет семью, пышную свадьбу, «жить долго и счастливо и родить кучу детишек», а я молчу. Меня просто устраивают совместный быт, секс и ее квартира в центре.
Сегодня настоящая трагедия. Ленка каким-то образом узнала, что я женюсь, и устроила истерику. Она звонила и визжала, что не видела более лживых людей, я держал трубку на расстоянии, чтобы не оглохнуть. Но самое страшное — она сказала, что запрещает сыну видеться со мной. А я люблю этого ребенка, хотя и не уверен, что он от меня. И в полной мере осознал свою любовь теперь, когда он потерян. Иногда я даже плачу по ночам, чувствуя, что и ОНА тоже мечется и тоскует.
Ирина тоже хочет рожать, но я боюсь. Мало ли что может случиться? Да и моя ЖЕНСКАЯ ЧАСТЬ в испуге и бешенстве. Рано или поздно правда откроется, и, как тогда поведет себя моя вторая жена, неизвестно. Совсем не хочется терять еще одного ребенка. Стоит ли отдавать то, что тебе очень дорого, на откуп биологической матери? Чем она лучше тебя? Почему у нее больше прав? Потому, что у нее есть матка?!
…К тому же… Что если любви хватит ровно на полгода? Так же, как было с Ленкой. На шесть месяцев женщина захватывает как водоворот, втягивает в любовь, в интимную сказку. Затем страсть приближается к какому-то пику, а потом… сходит на нет, словно ничего и не было. И что делать?
Спустя три месяца после скромного бракосочетания в ЗАГСе, я полностью, как и подозревал, охладел к супруге и постепенно начал перетаскивать из маминой квартиры в дом к Ирке свои женские вещи, благо здесь было достаточно места для тайников, и даже имелась здоровая кладовка, где хранились вещи бабушек и дедушек, мамы и папы, елочные игрушки, книги и тетради. Жена никогда не разбирала хлам, и ЕЕ вещички вполне гармонично вписались в эту кучу отходов бытия.
И все же, хотя я по-прежнему переодевался, по- прежнему скрывался и лгал, что-то изменилось. Годы шли, я становился все старше и начинал понимать, что, наверное, когда-нибудь в нашей стране что-то изменится, да что толку, если я к тому времени стану дедушкой?! Будет ли в этом смысл? Ну слепят из меня бабушку. И в чем счастье?!
В рабочий полдень
— Пойдем ко мне, музыку послушаем.
— А если мне не понравится?
— Оденешься и пойдешь домой.
— Олег Леонидович, а когда все должно быть готово? — Моя молодая помощница всегда заглядывает в глаза и смотрит в рот.
— К пятнице.
— Хорошо.
Побежала исполнять. Очень старается, все-таки работает у лучшего инженера на заводе. Глазки строит, хотя знает, что женат. А чего не знает, так только того, что не особо интересуют меня ее стройные ноги и длинные рыжие волосы. Тем не менее, наверное, желание женщины понравиться мужчине — повод, чтобы хорошо работать.
…Все началось однажды вечером, когда я нашел у жены на прикроватной тумбочке женский роман, где аристократка влюбляется в садовника. Прочел залпом. Ирка удивилась, сказала, что подобная литература нравится только бабам. У них на работе они за этот роман дерутся, а мужики плюются. Я про себя усмехнулся, но, на всякий случай, раскритиковал их мужиков. Сказал, что они не самые развитые люди.
Но главное, что я понял, прочтя любовную тягомотину, что запретность любви, страх быть пойманным обостряет чувства и рождает страсть. И может, нужно предпринять что-нибудь эдакое?.. Может, острота ощущений загонит меня в классическую колею?.. Дикая мысль о запретном удовольствии усилилась, когда вышел фильм «Эммануэль». Его все смотрели в только появившихся видеосалонах, тихо мучились от возбуждения, а в меня он вселил надежду.
Вот и решил попробовать на работе с молодой сотрудницей…
— Олег Леонидович, я все сделала. — Надя показывает работу.
Юбки у нее все короче. Кстати, насчет «короче»: завтра на заводе короткий рабочий день. Но Надя, наверняка, согласится задержаться, если ее загрузить работой. Кабинет будет в нашем полном распоряжении. Рабочие останутся только в цеху. Они, конечно, могут зайти за чем-нибудь, но… в кино такие случайности только возбуждают героев.
Наступил час икс. Мы уже два часа сидим над отчетами, хотя мой-то давно закончен, но мне страшно. Глядя на Надю, я понимаю, что и ей тоже. Она сидит, низко опустив голову, и что-то чертит. В холодильнике в кабинете лежит шампанское, я взял, понимая, что «на сухую» никогда не решусь.
