ее шее напряглись под тонкой кожей. Рен не ожидала радости – возможно, удивления, учитывая, что Кернос никогда не отвечал на просьбы королевы о помощи против весрианцев. Но та только уставилась на конверт с усталым раздражением.
– Что это? – сухо спросила она.
– Письмо из Керноса.
– От кого?
– Лорда Алистера Лоури. – Лицо Рен вспыхнуло под пристальным взглядом тети. – Он предлагает мне работу. В его доме слуги чем-то болеют.
Изабель издала резкий смешок, высокий, как бьющееся стекло.
– Лорд Алистер Лоури? Этот дурак?
– Но, ваше величество…
– Он смеется надо мной. Он и его люди считают себя лучше нас, выше нашего бедственного положения. Это определенно одна из его игр, в которую я не собираюсь играть.
– Прошу прощения за то, что перебиваю, но кажется, это та возможность, которую вы ждали. Почему вы отказываетесь от первого контакта с Керносом за многие годы? Он предлагает политический союз в обмен на мою помощь. Его поддержка могла бы предотвратить войну. Она могла бы спасти жизни.
– Если мне понадобится твой совет, я спрошу его. Ты не имеешь права обращаться ко мне так фамильярно.
– Ваше величество, я настаиваю, чтобы вы передумали! Ради блага Дану мы не можем отвернуться от его предложения. Мы и так уже потеряли слишком многих…
– Позволь мне сказать прямо. – Изабель встала из-за стола, из-за чего ее украшения зазвенели. Даже в шелке цвета слоновой кости и кружевном муслиновом воротничке она была ужасающей. Следующие ее слова были пропитаны ядом: – Давай предположим, что Лоури просит тебя об услуге всерьез. Давай предположим, что ты будешь первым человеком, который установит контакт с Керносом. С твоим послужным списком ты скорее начнешь войну, чем закончишь ее.
– Я знаю, как держать себя в руках…
– Ты только разочаровывала меня, – резко прервала ее Изабель. – Ты безрассудная. Ты чересчур эмоциональная. Тобой легко манипулировать. Ты последний человек, которого бы я отправила на подобное задание.
Каждое слово было иглой, которая пронзала глубже предыдущей. Рен заставила себя проглотить гнев, и он начал сжигать ее изнутри. Однако королева еще не закончила.
– И ты такая наивная. Что, по-твоему, ты могла бы сделать? У тебя нет ни дипломатического, ни политического образования, ни изящества. В тебе нет ничего от моей сестры, и ты бросила тень на ее наследие. – Ее серебряные глаза блеснули, как сталь. – Она была превосходным стратегом, жестоким воином – люди ее любили, а враги боялись. Твой безвестный отец был ее единственной ошибкой. Из-за него ее убили на войне. Потомок Богини – королевы – жертвует жизнью, чтобы защитить человека, выросшего в баре. Я не могу этого понять.
Слезы подступили к глазам Рен, но нет. Нет. Она не будет плакать. Она не доставит Изабель этого удовольствия, не даст ей возможности снова причинить ей боль.
Изабель вздохнула, открыла ящик стола и достала серебряный футляр, полный спичек. Она зажгла одну, и огонь позолотил прозрачный верхний слой платья, блеснул на каждом серебряном кольце и бриллианте на шее.
– Я вижу его, когда смотрю на тебя. – Изабель зажгла подсвечник на столе. По мере того как каждый огонек разгорался, тени под ее глазами становились глубже. – Его волосы. Его глаза. Его дерзость. И все же моя сестра дала тебе его имя, а ты носишь его так, будто заслуживаешь этого. Ты осмеливаешься предстать передо мной, будто ты достойна выполнять работу принцессы. Но это не так.
Рен все еще молчала.
– А теперь… – произнесла Изабель. Она задула спичку. Ее тепло некоторое время мерцало, как вуаль, на лице королевы. – Должна ли я договориться о выходном пособии или ты согласишься на новую должность?
Отказаться от задания было невозможно. Изабель хотела услышать признание поражения. И даже если бы Рен отказалась из-за гордости, она приговорила бы себя к жизни без магии, жизни, прожитой наполовину и полностью потраченной впустую. Без этого она никогда бы не стала кем-то. Она никогда не будет достойна любви.
– Я согласна.
– Хорошо. – Изабель протянула руку. – Отдай мне письмо.
– Нет, – прошептала Рен.
– Я не буду просить дважды.
Рен швырнула его на стол. Изабель поднесла его к пламени свечей, мерцающих рядом с ней. Когда конверт засох и почернел, Изабель бросила его в металлическую миску. Вся надежда Рен исчезла, рассыпалась в прах.
– На этом все, – едва слышно произнесла Изабель. Ее слова уносились вверх в клубящемся дыму.
– Благодарю вас, ваше величество. – Рен сумела поднять подбородок и вышла с мрачной целеустремленностью. Но в главном зале паника, которую она сумела подавить в кабинете королевы, накинулась и раздавила ее своей тяжестью.
Скоро Уна отправится на задание, чтобы поймать Жнеца Весрии. Если ее новый целитель недостаточно компетентен, чтобы не оставлять шрамов, ради Богини, как он сможет защитить ее от магии Хэла Кавендиша? Скоро Уна может стать еще одним именем в заголовке. Еще одна трагическая история, которая ляжет в основу войны Изабель. Еще одного удара Рен не выдержит.
Она никогда не простит себя, если Уна не вернется домой.
И она не позволит себе сгнить в этой шахте. Она не позволит Изабель победить.
Размеренное тиканье часов разрушало ее сдержанность. Ей захотелось сорвать их со стен и швырнуть через всю комнату. Она испытывала извращенное удовлетворение, представляя себе ливень пружин и шестеренок, как Изабель и ее слуги разинут рты в коллективном безмолвном крике.
Ей нужно выйти на улицу. Ей нужно избавиться от этих чувств и уйти подальше от удушающей жары. Рен протиснулась в дверь, и когда она спотыкаясь вышла наружу, то сделала глубокий вдох. Небо давило слишком сильно, но она не боялась. Она была в ярости.
Ее гнев кипел всю обратную дорогу до аббатства, усиливаясь под ударами снега и ветра. Когда она наконец добралась до своей комнаты, то отбросила сумку в сторону, сорвала одежду и бросила ее на пол. Ткань осталась лежать, как только что содранная шкура животного, рядом с листком бумаги, который выпал из сумки.
Обратный адрес, который был вложен в письмо Лоури.
Рен бросилась на пол и прижала записку к груди, как новорожденного. Глаза заслезились. Она все еще могла принять предложение. Еще не слишком поздно. Как только Рен заключит союз, Изабель поймет, какую услугу она оказала стране. У нее не останется другого выбора, кроме как восстановить ее в должности.
Это была единственная надежда, которая у нее оставалась.
Рен села за стол, достала лист пергамента и обмакнула перо в чернила. Она колебалась всего секунду, прежде чем напомнила себе, что ее уволили за неподчинение. Ей было не привыкать к непослушанию, и
