прямо перед собой.
– Королева не должна была переводить тебя из аббатства. И как только поймаю Кавендиша, я прослежу, чтобы она прислушалась к голосу разума. Она восстановит тебя в должности и возобновит расследование. Вместе мы выясним, что произошло с Байерсом.
– Но что, если ты этого не сделаешь?
– В смысле не сделаю?
Рен остановилась и бросила сумку в снег. Теперь он падал густыми хлопьями, которые оседали на ресницах.
– Что, если ты не убедишь ее? Что, если ты вообще не найдешь Кавендиша? Или еще хуже… Что, если ты найдешь его и он убьет тебя?
Тень промелькнула по лицу Уны.
– Этого не произойдет.
– Ты не можешь гарантировать это.
– Как и ты, – резко ответила Уна.
– Значит, ты думаешь, что я покорно отправлюсь в шахты и буду ждать, как собачка, когда ты вернешься за мной?
– У тебя нет другого выбора. Просто потерпи…
– Я терпела. На этот раз я последовала твоим приказам, и посмотри, к чему это привело. – Рен сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Когда она закрыла глаза, перед внутренним взором возник шрам на руке Уны – единственное доказательство, которое ей было нужно, чтобы убедить себя в необходимости риска. – Королеву не волнует, что случилось с Байерсом и остальными. Грядет война. Но если я уйду сейчас, то смогу остановить это.
– Ты вообще слышишь себя? – прошипела Уна. – Ты бредишь. Я знаю, ты скорбишь, но это…
– Может, я брежу. – Рен вздернула подбородок. – Ты веришь мне?
В вопросе прозвучала невысказанная мольба: «Выбери меня».
Последовавшее за этим молчание несло на себе тяжесть всех ее тревог. Зачем она вообще спросила это? Зачем подвергать себя мучениям, требуя ответа? В каждом болезненном ударе сердца звучало: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя». Рен надеялась стать сильнее, но сердце снова разбивалось вдребезги. Уна никогда бы не заботилась о ней так, как это делала Рен. Она всегда предпочла бы долг. Несмотря ни на что, именно такие верные солдаты, как она, доставляли дезертиров королеве.
– Просто скажи то, что хотела. – Рен повернулась к Уне, чувствуя себя маленькой и глупой из-за разницы в росте. – Хотя на твоем лице все и так написано.
– Ты совершаешь огромную ошибку.
– Так позволь мне совершить ее.
– Ты ведешь себя как ребенок. – Каждое слово Уны сочилось ядом. – Вернись в аббатство. Сейчас же.
– Вы больше не можете отдавать мне приказы, майор. Меня перевели на другое место.
– Может, ты больше не под моим подчинением, но ты пренебрегаешь приказами королевы. – Теперь Уна стояла к ней нос к носу. – Если ты сделаешь еще один шаг вниз по дороге, я арестую тебя.
Снежинки, казалось, повисли в воздухе, как будто весь мир затаил дыхание. Рен вцепилась в ручку сумки, словно она могла помочь ей.
– Ты это несерьезно.
– Конечно, я серьезно. Если мне нужно выбрать между тем, чтобы держать тебя в безопасности в тюрьме или выслеживать как преступника, я однозначно выберу первое. – Глаза Уны сверкнули. – Почему ты это делаешь?
– Это моя последняя надежда.
– Это не так. Как я могу заставить тебя понять, что это вообще не вариант? Это смертный приговор?
«Как и отправиться в шахты. Как и потерять тебя».
– Если ты когда-нибудь хотела мне добра, отпусти и уйди с дороги.
– Нет. Если ты это сделаешь, если сбежишь, – королева отправит меня за тобой. – Уна была более подавленной, чем Рен когда-либо видела. Ее голос был хриплым, почти умоляющим. – Это моя работа. Ты думаешь, для меня это будет легко?
Рен не могла так поступить. Она не сможет уехать, если Уна сломается из-за нее. Но если Рен оттолкнет ее, может быть, это сделает все проще. Она зажмурила глаза и дала волю тем старым коварным страхам внутри.
«Если ты оступишься, если ты больше не будешь ей полезна, она бросит тебя точно так же, как это сделала Изабель.
Она не любит тебя, потому что ты обуза».
– Честно? – спросила Рен. – Да. Готова поспорить, для тебя это будет облегчением.
Возможно, это была игра света или воображение Рен. Но на мгновение, в своих сапогах до колен и черном пальто с военной символикой, Уна выглядела не столько как солдат в форме, сколько как ребенок в костюме. Затем выражение ее лица стало суровым – словно остыла сталь.
– Я вижу, что с тобой нет смысла разговаривать.
Никакие мольбы, никакие попытки спровоцировать на эмоции не могли бы сейчас тронуть Уну.
– Как и с тобой.
Уна положила руку на эфес сабли. Металл вспыхнул, и в нем Рен увидела отражение белой пустоты вокруг. Сердце бешено заколотилось от страха.
«Она действительно собирается драться со мной».
– Подожди. Ты права. Я недостаточно тщательно обдумала план.
Уна не ослабила бдительности. Ее глаза горели едва сдерживаемой болью. Рен должна уехать, но могла ли она вот так расстаться с Уной? Ей следовало бы догадаться, что она не сможет выйти из Нокейна невредимой. Она построила свою жизнь вокруг Уны, любила ее, поклялась служить ей. Это крепко-накрепко связывало их вместе. Что нужно сделать, чтобы разорвать такую связь?
– Я вернусь в аббатство. – Голос Рен дрогнул. – Я даже пойду в Башню, если ты этого хочешь.
Холодный ветер пронесся по полю, взлохмачивая волосы Уны. Снег кружился вокруг, сверкая, как рассеянный звездный свет. Расстояние между ними казалось непреодолимым.
Уна опустила руку.
– Нет, просто позволь отвести тебя в аббатство.
– Спасибо. – Рен сделала шаг вперед, бросила сумку и заключила Уну в крепкие объятия. – Я люблю тебя.
– Рен, – хрипло произнесла Уна. Именно это подтолкнуло Рен к итоговому решению. Звук голоса подруги, такой нежный и в то же время напряженный. Сопротивление в ее мышцах – отпрянуть назад или притянуть ближе.
Рен обхватила затылок Уны дрожащими руками. Спинной мозг – нежная вещь, яйцевидный очаг нервов и магических каналов. Малейшее энергетическое нарушение может сокрушить всю нервную систему. Было запрещено использовать Исцеляющее Прикосновение, чтобы причинить вред другому человеку. Но чтобы защитить друзей – остановить эту войну, – ей нужно было нарушить несколько правил.
Рен направила магию на шейный отдел позвоночника Уны. Та отпрянула, и Рен мельком увидела пугающую искру в ее глазах. Она видела ее много раз. На встречах с начальством – с теми, кто рассматривал звание как компетентность. На тренировочной базе, когда другой целитель заставил Рен плакать. На войне, когда товарищи падали рядом с ней в лужу собственной крови.
Ярость.
Именно тогда Рен поняла, что Уна никогда не простит ей этого. Когда-нибудь Тройственный Закон потребует своего воздаяния. Когда Уна без сознания рухнула в ее объятия,
