— ОН решился, выбрав из всех вариантов СОБЫТИЕ. Судя по тому, как обставлен его приход, все весьма и весьма серьезно. Буквально во всех деталях чувствуется рука великого мастера. Ни один нюанс не выпал из его внимания. Да! ОН по-прежнему неподражаем в своем влиянии на все материальное и духовное, что было создано ЕГО разумом во Вселенной.
Дьяволу показалось, что он на мгновенье вернулся в дом Создателя и вновь восхищенно внимает тому, что вершит во благо всего разумного САМ.
— Удивительно! — поймал он себя на мысли. — Как только ситуация заставляет меня думать о Всевышнем, я с постоянством, достойным применения к чему-либо другому, по-прежнему восхищаюсь ИМ. Вот чувство уважения к НЕМУ в себе искоренил, а на восхищение — все еще отвлекаюсь. Ну что же, будем считать это той роскошью, которую может позволить себе мой разум, хотя роскошь, с той поры как Я заразил порочной любовью к ней человечество, развращает. Но это для них, для людей, для слабых разумом. То, что позволено мне, другим — верный путь к потере себя как личности. Мне, к примеру, личности на Земле нужны? Да что там на Земле! Везде во Вселенной?! С меня хватает одного ЕГО ВОЛИ, чтоб его…
Упоминание о ЕГО ВОЛЕ сделало мысли Дьявола еще более алчными до результата.
— СОБЫТИЕ, судя по всему, должно быть эпохальным для судьбы человечества. Ничего аналогичного ему на Земле никогда не происходило, если только не брать в расчет все случаи, инициированного САМИМ внезапного исчезновения людей на Земле. Видимо, Творцу надоело повторяться. Убедился, наконец, что у предоставленного самому себе человечества нет ни одного шанса остаться той идеальной конструкцией разумного существа, которую в изначальном виде ОН сотворил лично.
Человек с момента появления на свет ослеплен двумя чувствами — любовью и жалостью, прежде всего, к себе. Вся его жизнь замкнута только на этом. Все его поступки определяются формами сочетаний этой неразрывной дуальности. Как бы он ни старался скрывать или не признавать главенство этих чувств над собой, все равно, рано или поздно, они вырываются наружу, ломая в человеке все стоящее, все настоящее, что предполагал постоянно воспроизводить в людях Создатель. Этим и определяется слабость человека. Без ПОВОДЫРЯ этот вид разумных, но порочных существ не имеет сколько-нибудь длительного будущего. САМ-то человека создал, а вот ПОВОДЫРЕМ быть не захотел. Однако не Я сделал человека изначально слабым. ОН — его Создатель так захотел, не Я. Мне только удалось грамотно использовать эти слабости. Не возобладай они над человеком, неизвестно, сколь долго пришлось бы мне выращивать в нем разумное зло, которое в борьбе с ЕГО добром стало умным, хитрым и побеждающим.
Дьявол наотмашь хлестал мыслью человечество. Нельзя сказать, что это было вызвано разбушевавшимися в нем эмоциями человеконенавистничества. Он никогда не забывал, чем обязан человеку: навечное исчезновение людей как высшего вида примитивного разума превращало существование Дьявола в пустоту, самостоятельно, без толчка извне, эволюционирующую в НИЧТО. Собственно, стремление поделить власть с САМИМ именно над человечеством, и сделало из Дьявола того, кем он стал.
В данную конкретную минуту его размышлений в нем дало о себе знать его полное неуважение к людям, ко всем без исключения. Из его разума понятие «уважение» было выбраковано, когда он запретил себе уважать Создателя. Соратники, правда, сделали робкую попытку напоминания, что врага, да еще в лице САМОГО, надо-де уважать. Не то… Дальше им говорить не захотелось. Вместо ответа они в полной мере познали горький вкус презрительного молчания хозяина. Лишь через много, очень много лет Дьявол, как бы невзначай, коснулся этой темы.
Как-то, доведя двух выбранных им земных гениев до, унижающей достоинство разума, ненависти друг к другу из-за спора о праве считаться первооткрывателями фундаментальных физических законов тяготения, находясь в прекрасном расположении духа, он бросил ближайшим соратникам: «Я не считаю понятия „уважение“ и „вражда“ совместимыми. Особенно, если это касается выдающихся личностей». Этим и ограничился. И, наверное, был прав. Иначе пришлось бы объяснять, что Великие по своей природе не способны к уважению всего, что не составляет их собственный разум. Ему было очевидно, что не стоит, даже когда неймется, обижать своей надменностью тех, кто служит тебе верой и правдой, не говоря уже о той безликой серой массе, которая делает это не из-за преданности, а по необходимости.
Дьявол сознательно отвлекался на негативные сентенции о человеке. Без этого он не мог поддерживать в себе предельный уровень накала мыслительного процесса, благодаря которому он заставил всю совокупность разума антимира достигнуть редчайшей консолидации вокруг своей персоны. Подобное происходило лишь однажды, когда соратники сплотились за спиной Дьявола единым, почти непробиваемым монолитом решимости идти с ним до конца, понимая, что любое самостоятельное выступление против САМОГО или ЕГО ВОЛИ неминуемо приведет к их исчезновению. Они быстро и без всякого сожаления по одиночке или по отдельным группам будут превращены Создателем в пыль нейтральных частиц пространства-времени.
После короткого отдыха на теме неуважения человечества Дьявол вернулся к проблеме, обжегшей все его существо страхом. Что-то в разуме настойчиво и повелительно подсказывало ему: «Плотнее работай с мыслями, делай окончательные выводы и подводи черту! Время не ждет!»
— Ах, ты! — встрепенулся Дьявол. — Действительно, чем-чем, а временем Я не располагаю. Над ним властен только САМ. До сих пор не понимаю, как ОН его создал и как им управляет. Если до НАЧАЛА ВСЕГО не было ни времени, ни пространства, то когда, в чем и где существовал собственно САМ и из чего ОН создал, пронизывающее все мое существо, это самое пространство — время?
Этот вопрос Дьявол задавал себе бесчисленное количество раз, прекрасно осознавая издевающуюся над его разумом бесперспективность ответа. Раскрытие этой тайны мироздания автоматически поднимало бы Дьявола выше Создателя, так как только ему одному стала бы известна истина появления и сущности САМОГО. Но!.. На то она и истина, чтобы вечно оставаться непознаваемой. Не подпускала к себе она даже на отдаленное расстояние и разум Дьявола, сколь бы велик по познавательной мощи он ни был в масштабах Вселенной.
Дьявол всегда взрывался бешенством, когда вопрос истины появления Создателя оставался для него снова и снова неразрешимым вопросом. Вместо ответа он слышал из реального мира надменное и издевательское: «Богу — Богово! А ты — всего лишь его искусственное порождение, которое никогда не сможет приблизиться к совершенству Разума САМОГО ТВОРЦА».
Прошедшие со времени разрыва с Создателем миллиарды лет ему удавалось блокировать это бешенство внутри себя. Перед соратниками он всегда старался выглядеть идеальным самообладанием и чарующей их уверенностью в себе и своей Вселенской миссии. Однако за весь период противостояния САМОМУ это накопленное бешенство превратилось в тяготивший его разум взрывной потенциал. С трудом, до поры до времени умело прикрытый волей великого изгоя, он в любой момент при серьезном ударе из реального мира был способен вырваться наружу, обнажив неспособность разума властителя антимира удерживать его под действенным контролем. Не Дьяволу было объяснять, к каким плачевным последствиям во время боевых действий приводят вырвавшиеся наружу эмоции. В нем жила и бурлила уверенность, что умело препарированные САМИМ, они превратятся в лучшую по своей достоверности картину его слабости и ненадежности как незыблемого оплота существования антимира.
Подходя к итогам своих размышлений, Дьявол в общих чертах уже прикинул, каким образом будет задействовано накопившееся в нем и рвущееся к выходу бешенство в накачивании им разума соратников угрозой, надвигающейся со стороны реального мира. Пока еще аморфная, но уже активно пульсирующая в его разуме идея состояла в том, чтобы синтезировать живущее в нем бешенство против САМОГО в доведенную до крайности ярость соратников. Из «чистой» правды Дьявола, не вызывающей иного толкования, кроме обозначенного хозяином антимира, им надлежало узнать, что Создатель в обход установившегося во Вселенной паритета сил зла и добра решил сам насильственным образом покончить с присутствием зла на Земле навсегда.
— Конечно, это будет ложь! — Упоминание о своей любимой каверзе растеклось теплом по разуму Дьявола. — Но, зато, в какой восхитительной обертке! Не зря Создатель, разъясняя мне, когда-то совсем неразумному, принципы глубинного отличия ложной правды от правдивой лжи, всегда предупреждал, что чем наглее, искуснее и красивее ложь, тем более она похожа на правду, а значит, убедительна для внимающих ей. Хорошо усвоенному уроку всегда найдется достойное применение. Надо бы только сделать все попроще. Оттолкнуться от простого и, ни в коем случае не прыгнуть в сложное. Формула лживой правды должна быть проста как совершенство, внятна и, одновременно, отвратительна разуму соратников. Вчерне все должно выглядеть примерно так: САМ, марающий свой разум уничтожением несогласных с ним и гонимых по Вселенной разумных существ, деградировал в банального маниакального диктатора-убийцу, а значит, лишился той силы всепрощающей сущности, на которой основывается его право распоряжаться душами и судьбами всего разумного, что ИМ было создано. У НЕГО, как и у всех, проявились слабости. Это слабости Великого Разума, но слабости. ЕГО слабости — наша сила, наш реальный шанс сделать вечным свое естество.
