Каждую ночь я лежала в постели, представляла себе, как сперматозоиды Выродка медленно продвигаются внутри меня, и внушала своим яйцеклеткам, чтобы они прятались. Поскольку, когда он увез меня, я находилась на таблетках, то надеялась, что в моем организме все сбилось, и меня спасут прежде, чем я забеременею. Но я также думала, что у меня будут месячные сразу же после первого пропущенного приема таблетки, однако это произошло только через неделю после того, как он смог наконец изнасиловать меня.
Однажды утром мы были в душе, занимаясь привычными делами: я стояла лицом к стене, а он был сзади и мыл мне ноги, снизу доверху, а также между ними. Вдруг он резко остановился. Когда я обернулась, он просто стоял, уставившись на мочалку. На ней была кровь, и когда я посмотрела на себя, то увидела кровь на своих ногах. Челюсть его отвисла, лицо было красным. Я уже знала этот его взгляд.
– Прости… Я не знала.
Я в панике прижалась к стене.
Он бросил в меня мочалку, вылез из-под душа и, стоя на коврике перед ванной, уставился мне между ног. Занавеска была наполовину открыта, и вода капала на пол. Я была уверена, что сейчас он взбесится, но он снова залез обратно, направил душ так, чтобы струя воды била на меня, и на полную включил холодную воду – она была просто ледяной, так что у меня даже дух перехватило.
– Помойся.
Я изо всех сил старалась не закричать от обжигающе холодной воды. Он поднял мочалку и швырнул ее мне.
– Я сказал тебе помыться.
Когда я решила, что дело сделано, то, держа мочалку в руках, сказала:
– Что мне делать с этим?
Он протянул руку, взял мочалку, внимательно осмотрел ее и снова протянул мне.
– Сделай это еще раз.
Когда на мочалке ничего не осталось, а я стала практически синей от холода, он наконец выпустил меня оттуда.
– Не двигайся, – сказал он.
Я думала только о том, будет ли он считать мою дрожь движениями. Выродок вышел из комнаты и через пару минут вернулся с куском ткани.
– Воспользуйся вот этим.
Он бросил это мне.
– А у вас нет тампонов или чего-нибудь в этом роде? – спросила я.
Он приблизил свое лицо вплотную к моему и медленно произнес:
– Настоящая женщина к этому моменту была бы уже беременна. – Я не знала, что ему ответить, и он повысил голос. – Что ты сделала?
– Как я могла что-то…
– Если ты не будешь выполнять свою работу, я найду кого-нибудь, кто будет это делать.
Он смотрел, как я надеваю платье и сую под белье эту дурацкую тряпку. Пальцы у меня так занемели от холода, что я не могла застегнуть пуговицы, и, пока я мучилась с ними, он, покачав головой, сказал:
– Ты выглядишь жалкой.
Мои месячные длились шесть дней, и каждое утро он стоял снаружи, пока я была под холодным душем, и ждал, когда я протяну ему мочалку без следов крови. После этого, прежде чем он примет душ, вся ванна должна была быть вымыта моющим средством. Он заставил меня складывать использованные тряпки в мешок, который вынес наружу и, как сказал, сжег. Мы также пропускали время принятия ванны, что было хорошо для меня: это были шесть дней, когда он вообще не прикасался ко мне.
Во второй половине дня он заставлял меня изучать разные книжки о том, как забеременеть. Я до сих пор помню название одной из них – «Быстрейший способ забеременеть естественным путем». Да, в этом был весь Выродок, поскольку что в этом смысле может быть более естественным, чем похитить женщину, запереть ее в хижине и постоянно насиловать?
Как только кровотечение прекратилось, он енот попытался обрюхатить меня. Я молила свое тело, чтобы оно посчитало его сперму нездоровой и отвергло ее, чтобы стресс и испуг помешали мне зачать. Но мне не повезло.
Три недели спустя я знала, что срок уже подошел, и с трепетом прислушивалась к любой боли в животе, надеясь, что это начало месячных. Каждый раз, когда я шла в туалет, я молилась о том, чтобы увидеть кровь на белье. Но через четыре недели я уже все поняла. По своему маленькому настенному календарю я вычислила, что забеременела где-то в середине сентября, примерно через две недели после окончания месячных.
Я надеялась скрыть это от Выродка, но однажды утром проснулась оттого, что его рука ласкала мой живот.
– Я знаю, что ты не спишь. Тебе не обязательно сегодня вставать прямо сейчас. – Он ткнулся носом мне в плечо. – Посмотри на меня, Энни!
Я повернулась к нему лицом.
– Доброе утро, – с улыбкой сказал он, а потом выразительно посмотрел на свою руку у меня на животе. – Джульетта, женщина, которая воспитала меня, не была моей биологической матерью, она взяла меня к себе, когда мне было пять лет. Та шлюха, которая родила меня, вероятно, была слишком молодой, чтобы вырастить ребенка. – Его голос стал жестким. – Но она не была слишком молодой, чтобы раздвинуть ноги перед моим отцом, кто бы он там ни был. – Он покачал головой и уже более мягким тоном добавил: – Но потом Джульетта изменила мою жизнь. Она потеряла собственного сына, когда ему был всего год и она еще кормила его грудью. В ней было столько любви… Именно она научила меня тому, что семья – это все. И ты, Энни, тоже рано потеряла половину родных, и я знаю, что тебе хотелось бы иметь собственную семью. Я рад, что оказался тем мужчиной, которого ты выбрала.
Выбрала? Лично я вкладываю в это слово несколько другой смысл. Даже до того как Выродок похитил меня, я еще точно не знала, как отношусь к тому, чтобы иметь детей. Я была вполне счастлива жить жизнью независимой деловой женщины и не относилась к тому типу людей, которые, заходя в комнату, полную детей, тут же заявляют: «Вау, и я хочу себе такого же». И вот теперь я беременна и вынашиваю ребенка от какого-то монстра. А он лежит тут рядом, рассказывает мне о своей матери, предоставляя мне возможность заглянуть к нему в мозги и получше узнать его. Какая-то моя часть боялась раскачивать лодку, но мне нужно было думать о своих выгодах в долгосрочной перспективе.
– Вы сказали, что ее звали Джульетта. Значит, ваша мама умерла?
Улыбка оставила его лицо. Он перевернулся на спину и уставился в потолок.
– Ее забрали у меня, когда мне было всего восемнадцать.
Я ждала, что он продолжит, но он, казалось, был полностью поглощен своими мыслями.
– Такое впечатление, – сказала я, – что она была особенным человеком. Это очень хорошо, что вы с ней были так близки. Моя мама никогда меня не бросала, как это сделала ваша настоящая мать, но после той автомобильной катастрофы доктора постоянно давали ей всякие успокаивающие, так что в итоге в голове у нее все перемешалось. Мне пришлось на некоторое время переехать жить к дяде и тете. Я знаю, каково это – быть одному.
Он быстро взглянул на меня и снова отвел глаза в сторону.
– Как тебе жилось с этими родственниками? Они были добры к тебе?
Лет в двадцать я обращалась к врачу, чтобы разобраться со своими чувствами по поводу того несчастного случая и попытаться решить свои проблемы с мамой, – толку от этого не было никакого, – но, сколько бы я ни повторяла эту историю, легче мне не становилось. Эти свои ощущения я даже с Люком не обсуждала.
– Моя тетя – сестра моей матери, и они всегда соперничали друг с другом, но, думаю, она относилась ко мне довольно хорошо. Мои двоюродные сестра и брат были постарше меня и в основном меня игнорировали. Только мне было все равно.
– Неужели? А я уверен, что ты очень переживала из-за этого. – В голосе его не было насмешки. – А была какая-нибудь другая семья, где ты могла бы тогда жить?
– Родственники отца уже все умерли, а у мамы была, только сестра. – Собственно говоря, у нее был еще старший сводный брат, но он сидел в тюрьме за ограбление, и уж его-то мама своей семьей точно не считала. – Было тяжело, но теперь, став старше, я пытаюсь понять, через что пришлось пройти моей матери. В тот момент никто особенно не поддерживал ее в горе и не давал советов. А доктора ограничивались только таблетками.
