— Ну ещё бы, — Уодделл сразу вышел из себя. — Репутация мистера Вульфа хорошо известна. Нам, бедным провинциалам, есть чему поучиться у него. Не так ли, мистер Вульф?
— Речь не о том, мистер Уодделл, — сказал Вульф. — Сейчас я хочу вам кое-что сообщить об убийстве Клайда Осгуда.
— Убийстве?! — Уодделл выпучил глаза. — Ничего не понимаю… Petito principii[6] — не лучшая завязка для столь серьёзного разговора. Не так ли?
— Согласен. — Вульф устроился в кресле поудобнее и вздохнул. — Я употребил слово «убийство» не как аксиому, но как нечто, что требуется доказать. Вам приходилось наблюдать, как бык убивает человека рогами? Или хотя бы увечит?
— Нет, бог миловал.
— А доводилось ли вам видеть быка после того, как он забодал человека, или лошадь, или любое другое животное? Сразу после того, как это случилось?
— Нет.
— А я видел… Правда, давно… Добрую дюжину раз на корридах. Убитые лошади, раненые люди… один даже убитый. — Вульф поднял палец. — Видели вы это или нет, вы, разумеется, в состоянии представить, что происходит, когда бык вонзает рога в живое тело, подбрасывает его, терзает… Кровь жертвы обрызгивает морду быка, заливает его туловище. Убитый буквально истекает кровью, она хлещет потоком. Так было и с Клайдом Осгудом. Вся его одежда была пропитана кровью. Я слышал, что в полицейском протоколе упоминается лужа запёкшейся крови на том месте, где обнаружили тело. Это верно? Вы признаёте. Вчера вечером мой помощник, мистер Гудвин, видел, как бык рогами перекатывал тело Клайда Осгуда по земле, впрочем, особой ярости бык не проявлял. Естественно было предположить, что бык и убил Клайда. Не более чем через четверть часа после того, как быка привязали, я внимательно осмотрел его вблизи с фонариком. Морда у быка белая, и на ней я заметил лишь одно пятнышко крови, и только самые кончики рогов были в крови. Этот факт занесён в полицейский протокол?
— Не знаю… кажется, нет, — задумчиво произнёс Уодделл.
— Тогда я настоятельно рекомендую, чтобы быка поскорее освидетельствовали, если, конечно, его морду ещё не вымыли. — Вульф опять поднял палец. — Я пришёл сюда, мистер Уодделл, не для того, чтобы строить догадки. И вступать с вами в спор я не собираюсь. Часто, рассматривая различные аспекты явления, мы встречаемся с подозрительными обстоятельствами, которые требуют изучения и вызывают дискуссии, но факты, которые я вам изложил, безусловно, свидетельствуют о том, что Клайд Осгуд погиб не от рогов быка. Вы говорили о моей репутации. Готов поставить её на карту.
— Бог мой, — пробормотал Осгуд. — Бог мой, я же сам видел быка, но мне даже в голову не пришло…
— Боюсь, что вчера вам было не до размышлений, — заметил Вульф. — Впрочем, от вас этого и не ожидалось. Но от полиции… хотя бы и от бедных провинциалов…
Прокурор согласился неожиданно миролюбиво:
— Пожалуй, вы правы, признаю. Но я хотел бы знать заключение врача по поводу крови…
— Кровь была на теле убитого и на траве. Целая лужа. Если желаете проконсультироваться с врачом, побеседуйте с тем, который видел рану. А если вы решили действовать, то приступайте сразу, не откладывая в долгий ящик. Все факты в ваших руках.
— Вы говорите очень убеждённо, мистер Вульф. Очень.
— Я убеждён в своей правоте.
— Не могло ли случиться так, что бык выдернул рога столь быстро, что сумел избежать брызжущей крови?
— Нет, кровь сразу фонтанирует. Да и повадки быков иные. Они не отступают, а продолжают терзать жертву. Вам описывали рану?
Уодделл кивнул. Я заметил, что он старается не смотреть на Осгуда.
— Кстати, о ране, — сказал он, — если её нанёс не бык, то кто? И чем? Каким оружием?
— Орудие преступления валяется менее чем в тридцати ярдах от забора. Или валялось. По крайней мере, вчера я его видел. И внимательно осмотрел.
«Ага, — подумал я, — всё-таки мой проницательный толстячок решил подлить масла в огонь». Все уставились на Вульфа. Осгуд что-то воскликнул, а Уодделл переспросил внезапно треснувшим голосом:
— Что вы сделали?
— Я же сказал: осмотрел его.
— Орудие убийства?
— Да. Я взял у мистера Гудвина фонарик, поскольку сомневался, что Клайд Осгуд позволил быку забодать себя. Тем более что днём он уверял, что разбирается в скоте. Те же сомнения позднее высказал и мистер Осгуд. Так вот, я взял фонарик, осмотрел быка и пришёл к выводу, что общее мнение ошибочно. Бык не убивал Клайда Осгуда. Возникает вопрос: кто это сделал?
Вульф поёрзал в кресле — всё-таки оно было дюймов на восемь уже, чем ему требовалось, и продолжил:
— Как вы считаете, от чего зависит умение делать правильные умозаключения: от природных способностей или от тренировки? В моём случае, как бы щедро ни одарила меня природа, на становление моего таланта решающее влияние оказали длительные упорные тренировки. Одним из результатов стало то, что я выработал в себе способность забываться и полностью абстрагироваться от всего, что меня не касается. Так случилось и прошлой ночью. Благодаря этому всего секунд через тридцать после того, как я взглянул на морду быка, я пришёл к выводу о том, какое орудие могло быть использовано. Зная, где его искать, я нашел орудие, осмотрел и убедился в правильности своих догадок. Потом вернулся домой. По дороге я пришёл к окончательному заключению о том, как было совершено убийство. С тех пор я не изменил мнения.
— Но что это за орудие? Где оно?
— Обыкновенная кирка. Вчера днём, когда на нас напал бык, — незадолго до этого мистер Гудвин ухитрился разбить мою машину, — мисс Пратт вывезла меня с пастбища на автомобиле. Мы проехали мимо большой ямы — для барбекю, как я выяснил впоследствии, — где возле свежевыкопанной земли были разбросаны кирки и лопаты. Осмотрев морду быка, я предположил, что орудием убийства вполне могла быть кирка. Я отправился с фонариком к яме, и там моя гипотеза подтвердилась. Возле ямы лежали две кирки. Одна совершенно сухая, с присохшими комочками земли, а другая влажная. Металл снизу был ещё влажным на ощупь, а деревянная ручка просто мокрой. Ни частицы земли на кирке не было. Видимо, кирку тщательно вымыли, причём совсем недавно, не более чем за час до моего появления. Неподалёку от ямы я обнаружил садовый шланг, подсоединённый к водопроводу: когда я приподнял конец шланга, потекла вода. Трава вокруг была мокрой — я потрогал. Таким образом, моя догадка подтвердилась: смертельный удар нанесли киркой, которая испачкалась кровью, потом её ополоснули водой из шланга и положили обратно на кучу земли, где я её и обнаружил.
— Вы утверждаете, что… — Фредерик Осгуд стиснул зубы. Костяшки его сжатых кулаков, лежащих на коленях, побелели, — …мой сын… убит… киркой?..
Уодделл, явно выбитый из колеи таким поворотом событий, попытался перейти в наступление:
— Так вы знали об этом ещё вчера? Какого же чёрта вы молчали, когда приехали шериф и полицейские?
— Вчера я не представлял ничьих интересов.
— А интересы правосудия? Вы же гражданин! Вы знаете, что такое сокрытие улик?
— Ерунда. Я не скрывал ни бычьей морды, ни кирки. Не ставьте себя в дурацкое положение. Мои мыслительные процессы и умозаключения принадлежат только мне.
— Вы говорите, что деревянная рукоятка была мокрой, а на остром конце не было даже следов налипшей грязи. А вы не допускаете, что кирку могли вымыть по вполне естественным причинам? Вы кого-нибудь расспрашивали на этот счёт?
— Я никого ни о чём не расспрашивал. В одиннадцать часов вечера рукоятка кирки была мокрой. Если вы считаете разумным предпринимать поиски лица, моющего по ночам кирки, то что ж, действуйте. Если же вам нужно подтверждение моей версии, поищите-ка лучше следы крови на траве возле шланга для полива и отправьте кирку на экспертизу, чтобы рукоятку осмотрели под микроскопом. С деревянной поверхности невероятно сложно полностью удалить следы крови. Впрочем, для вас всё это, конечно же, очевидно, как и дальнейшие шаги.
— Не учите меня! — Окружной прокурор окинул Осгуда суровым взглядом, потом посмотрел на Вульфа. — Поймите меня правильно… И вы тоже, Фред Осгуд. Как прокурор округа, я знаю свой долг и выполню его до конца. Если было совершено преступление, то ни я, ни Сэм Лейк не станем закрывать на него глаза, но и шумиху на пустом месте подымать я тоже не собираюсь. И вы не вправе осуждать меня за это. Моим избирателям не нужна праздная суета. Что же касается вашей версии — пусть на морде быка и впрямь нет крови, и пусть я не знаю, кто вымыл кирку, — то она мне кажется высосанной из пальца. Вы считаете, что убийца с киркой в руках забрался на пастбище, где находился бык, затем туда залез Клайд Осгуд и покорно стоял и ждал, пока убийца замахнётся на него киркой? Другой вариант — Клайд уже находился на пастбище, а преступник последовал за ним с киркой и убил? Да как вообще можно убить человека в темноте таким тяжёлым и неудобным предметом? К тому же кровь должна была попасть и на преступника! Куда же он подевался, обагрённый кровью?
