Я понимала, что правительство достигло бы большего, если бы установило политику свободного предпринимательства. Но тогда было трудно отказаться от мер, ориентированных на социальную поддержку. Только к 1955 г. наметилась тенденция отказа от органов контроля и возвращения национализированных предприятий частным лицам. Однако в апреле 1955 г. Черчилль вышел в отставку, и премьер-министром стал Э. Иден, затем последовали внеочередные парламентские выборы, новое консервативное правительство, Суэцкое фиаско и появление на Даунинг-стрит, 10 «мастера превращений» Гарольда Макмиллана.
В ходе весенней кампании 1951 г. я выступала во многих избирательных округах. Для меня это было скучным занятием. Если однажды ты побывал кандидатом, все остальное уже неинтересно. Кроме того, было очевидно, какими будут результаты. Конечно, Консервативная партия завоевала большинство голосов с преимуществом в 58 мест, но политический медовый месяц администрации Идена оказался коротким. Вскоре выяснилось, что предвыборный бюджет Р. Батлера был слишком облегченным, и в октябре срочно приняли более напряженный бюджет, что сильно навредило репутации Батлера. Шесть месяцев спустя должность канцлера казначейства вместо него занял Гарольд Макмиллан, что серьезно покачнуло правительство.
Но причиной провала Идена стали, разумеется, международные дела. Предпосылки Суэцкого кризиса с июля по ноябрь 1956 г. неоднократно обсуждались. Для консерваторов было очевидно, что Британия обладала достаточной мощью, и следовало преподать урок лидеру Египта Насеру, pour encourager les autres{ Фр. – Чтоб другим неповадно было.}. Многие детали, в частности, пункты секретных договоренностей между Британией и Францией, с одной стороны, и Израилем, с другой, в то время не были известны широкой публике. Поэтому нам казалось непостижимым, что сначала Эн. Наттинг, а затем мой старый друг Эд. Бойл покинули правительство в знак протеста против военного вмешательства. Сегодня их действия понятны, хотя даже столько лет спустя я их не поддерживаю. С политической точки зрения, провал Суэцкой операции был тяжелым ударом. Хотя потребовалось много лет, чтобы прояснилась вся картина целиком, было очевидно, что правительство некомпетентно и что его некомпетентность проявилась самым унизительным образом.
Для консервативного правительства, руководимого человеком, чья репутация базировалась на ведении международных дел, итог был дискредитирующим. Среди сторонников Консервативной партии царило смятение на грани. Дэнис, бывший офицер Королевской артиллерии, был в ярости от того, что войска были выведены, когда операция была почти завершена. Он сказал мне: «Никогда не объявляется прекращение огня, когда твои солдаты в дозоре». Я запомнила это: политики не должны принимать военные решения без полного осознания того, что они значат для солдат на месте боевых действий.
Тогда мы резко осуждали поведение Соединенных Штатов, и тот факт, что антиамериканизм распространился среди правого крыла, когда я была премьер-министром, частично этим объясняется. Я тоже чувствовала, что нас предал наш традиционный союзник. В то время, конечно, я не знала, что Эйзенхауэр чувствовал себя преданным англо-французским решением начать военные операции накануне президентских выборов, когда он проповедовал мир. В любом случае я также чувствовала, что «особое отношение» с нашим трансатлантическим кузеном обладает слишком крепким основанием, чтобы разрушиться даже из-за такого кризиса, как Суэцкий.
Некоторые считали, что Суэц продемонстрировал враждебность американцев по отношению к британской имперской роли, и что США стали такой сверхдержавой, что не следует им доверять, обратившись к более тесной европейской интеграции. Но напрашивался противоположный вывод: британская внешняя политика больше не может осуществляться без гарантированной поддержки США. Действительно, оглядываясь назад, я вижу, что Суэц стал непреднамеренным катализатором мирной и необходимой передачи власти от Британии к Америке как к последнему приверженцу западных интересов и либеральной международной экономической системы.
После фиаско в Суэце было ясно, что Иден не может оставаться премьером. Он заболел во время кризиса и подал в отставку в январе 1957 г. Мои друзья-консерваторы в адвокатской конторе были убеждены, что королева никогда не выберет Рэба Батлера, он был слишком левым. В отличие от него являвшийся во время событий, связанных с Суэцем, канцлером казначейства Гарольд Макмиллан считался кандидатом правого крыла. Все это показывает, как мало мы знали о прошлых и настоящих убеждениях обоих мужчин, особенно блестящего и непостижимого человека, которому вскоре предстояло стать премьер-министром.
Гарольд Макмиллан был человеком в маске, обладавшим самыми противоречивыми качествами человека и политика. В частности, никто бы не догадался, что за циничным эдвардианским фасадом{ Король Эдуард (1841–1910, правил с 1901 г.) считается в британской традиции олицетворением легкомыслия в частной жизни. (Прим. ред.)} прячется одна из самых глубоко религиозных душ в политическом мире.
Большим достижением Гарольда Макмиллана можно считать возобновление сотрудничества с Соединенными Штатами. Это было важное для Британии условие, позволившее восстановить свою репутацию и положение. К сожалению, Макмиллан не мог поправить урон, нанесенный Суэцем морали британского политического класса, который можно назвать «суэцким синдромом», проявления которого варьировались: от веры в то, что Британия может все, до почти признания того, что она ничего не может. На самом деле мы были «вторым эшелоном» сразу после Америки и Советского Союза, ядерной державой, ведущим членом НАТО, постоянным членом Совета безопасности ООН и центром великого Содружества.
Вклад Макмиллана во внутренние дела был неоднозначным. При нем в 1957 г. частная аренда была освобождена от общественного контроля, что существенно уменьшило возможность регулирования арендной платы, существовавшего в той или иной форме с 1915 г. Это было необходимым, хотя и непопулярным шагом. Проводимая Макмилланом политика усиления государственного вмешательства стала явной после 1959 г.
Когда П. Торникрофт, Ин. Пауэлл и Н. Берч, вся команда Казначейства, в январе 1958 г. ушла в отставку, протестуя против увеличения бюджета на государственные расходы до 50 млн фунтов, Макмиллан назвал это «маленькими частными трудностями». Я не чувствовала себя вправе судить, что правильно в данном случае, но не могла осуждать тех, кто старался сберечь государственные средства. Любой шаг в сторону от финансовой чистоплотности всегда ведет к отказу от нее, а это приводит к самым неблагоприятным результатам. Так и случилось.
К парламентским выборам 1959 г. обе партии, консерваторы и лейбористы, бесстыдно соревновались, потакая стремлению нации к материальному благополучию. Предвыборный манифест консерваторов обещал повышение уровня жизни вдвое уже для следующего поколения. Что касается лейбористов, через несколько дней после начала кампании их лидер Хью Гейтскелл обещал, что подоходный налог не увеличится, несмотря на все дополнительные расходы, запланированные лейбористами, при уровне политического оптимизма это было невыполнимое обещание.
В феврале 1956 г. я написала Дональду Кэберри, вице-председателю Консервативной партии, отвечающему за кандидатов: «Уже некоторое время я чувствую искушение вернуться к активной политической работе. Я намеревалась, отдавшись адвокатской практике, полностью сконцентрироваться на юриспруденции, но опыт работы в сфере законов о налогах и компаниях не только не отвлек меня от политики, но, наоборот, еще более приковал мое внимание к учреждению, отвечающему за законодательство, по поводу которого у меня сформировались четкие взгляды».
Через месяц я пошла на встречу с Дональдом Кэберри. Меня вернули в список кандидатов, на этот раз в качестве претендента на надежный, контролируемый консерваторами избирательный округ. Я была очень рада, обнаружив в Дональде Кэберри источник мудрых советов, что чрезвычайно значимо для честолюбивого кандидата. Меньше повезло с тем, как меня приняли в отборочной комиссии. Я попадала в шорт-лист, выступала с речью, которую, как обычно, признали хорошей, и затем шли вопросы, совершенно очевидные по своей направленности. Смогу ли я уделять достаточно времени работе в избирательном округе, имея обязательства перед семьей? Осознаю ли я, как много времени член парламента должен проводить вне дома? И иногда даже еще прямее: действительно ли я думаю, что смогу выполнять одновременно обязанности и матери маленьких детей, и члена парламента?
Я объясняла, как обстоят мои семейные дела, что я пользуюсь помощью прекрасной няни. Обычно я рассказывала, что убедилась, что можно быть работающей женщиной и матерью, если правильно организовать время. Меня возмущало, что за всем этим скрывается убеждение, что Палата общин не место для женщины вообще. Некоторые мужчины из отборочных комиссий разделяли это предубеждение, заметнее было, что именно женщины поддерживают это мнение. Будучи обиженной и разочарованной, я, тем не менее, отказывалась сдаваться и была уверена, что у меня есть, что предложить в политике, а многие из тех, с кем я пересекалась в политике, хотели, чтобы я попала в парламент. Самое важное, что Дэнис никогда не сомневался. Он всегда был рядом, чтобы поддержать меня.
