- Гамбургский суп из угря. Мой повар готовит его потрясающе. К тому же я в восторге от русского обычая начинать обед с пирожков.
К этому моменту мы с Карлом буквально истекали слюной, уж больно одуряющее пахла еда.
Суп сменился рыбой с овощами, политой пряным соусом-смесью из гвоздики, перца и мускатного ореха.
- Вам приходилось угощаться земляными яблоками? Я пристрастился к ним, будучи в Германии. Признаюсь, прусский император Фридрих Вильгельм был прав, когда велел рубить носы и уши тем, кто откажется их сажать. Вкус невообразимый. Жаль, здешние крестьяне придерживаются суеверия, что кушать их, всё равно, что души человеческие. Приходится выписывать из-за границы.
Я попробовал и понял, что Густав Бирон говорит о картофеле. Эх, картошка! Как я по тебе соскучился! Хорошо, что меня занесло в те времена, когда этот овощ уже начинал постепенно распространяться. Знаю, что выращивание картофеля в России шло со страшным скрипом, крестьяне почему-то безумно дорожили набившей оскомину репой до такой степени, что не хотели менять её на что-то другое.
На десерт подали пирожное, фрукты и кофе. Я так объелся, что с трудом дышал. Пожалуй, вредно набрасываться на еду с таким жаром, особенно после тюремной отсидки, можно заполучить заворот кишок.
Бирон предложил завершить обед штофом водочки и курением трубки, но мы оба отрицательно замотали головами. Я в привычной жизни не курил и старался пить как можно реже. Карл вроде был со мной солидарен.
Не огорчившись, Бирон, хлопнул в ладоши, вызвав слуг. Те появились так быстро, будто стояли за дверью.
- Уберите, - коротко приказал он.
Пока слуги суетились, Бирон неторопливо раскурил трубку и приступил к главному:
- Господа, вы люди умные и понимаете, что ваш визит вызван неслучайными причинами, - он выпустил колечко дыма.
- Догадываемся, - за всех ответил я.
- Я недавно вернулся из зарубежной поездки. Матушка Анна Иоанновна разрешила отправиться волонтёром в Цесарскую армию. Собралось достойное общество, кроме меня вызвались капитан-поручики Трубецкой и Мейендорф, поручики Левенвольде и Барятинский. Да много, кто ещё был. Провёл четыре месяца в окружении блистательного принца Евгения Савойского и узрел немало для себя полезного в организации австрийских войск. Но по возвращению в Петербург, узнал, что один из поручиков моих - доблестный Месснер чудовищно убит, и в убийстве том оказались замешаны вы и капрал Звонарский.
- Мы не убивали поручика, - горячо воскликнул Карл.
- Я знаю, - устало протянул Густав Бирон. - Брат мой, обер-камергер, по моей просьбе попросил Андрея Ивановича Ушакова раскрыть сие дело со всей старательностью. Стоит отметить, что расследование действительно было произведено, как подобает. Мы узнали, что за убийством сиим стоит не кто иной, как Иван Иванович Лесток, лейб-хирург при цесаревне Елизавете Петровне. Похоже, вместе с послом французским он ведёт опасную игру. Вы же случайно вмешались в неё и нанесли Лестоку значимый урон.
- Кто же стрелял в Месснера? - спросил я.
- У Лестока есть приближённое лицо, жестокий и кровожадный убийца. Никто не знает, как его зовут и кто он. Известно только его прозвище Балагур, но кого скрывает сия маска - досель является тайной. Мы полагаем, что Месснера застрелил он.
- Неужели Тайная канцелярия не сумела напасть на его след?
- Увы, Лесток при кажущейся ветрености и беспечности зело осторожен, а Тайная канцелярия опасается допросить его со всем пристрастием. Ибо он весьма приближен к особе цесаревны, а та слишком популярна в полках старой гвардии. Брат серьёзно опасается широких волнений.
'И правильно делает', - подумал я.
- Андрей Иванович сообщил, что вы проявили благородство, вступив в схватку со злодеем Звонарским, и не ваша вина, что поручик погиб. Вы сделали всё, что могли. Ваша отвага не могла пройти мимо меня. Я знаю, что такое полковое товарищество и хочу отблагодарить вас за ваши деяния. Кроме того, мы земляки и наш долг помогать друг другу. Вы ведь прибыли в Россию с чаяньем поступить на военную службу?
- Изначально у нас были такие намерения, - сказал Карл. - Правда, последние обстоятельства несколько поубавили наш пыл.
- О, если вы говорите о днях, проведённых в Петропавловской крепости, я постараюсь загладить чужие ошибки. У меня в полку появились две вакансии, обе на рядовые чины, но молодцы вроде вас без всяких опасений быстро выбьются в офицеры. Тому будет моя порука.
- Вы предлагаете нам службу в гвардии? - уточнил я.
- Да, в лейб-гвардии Измайловском полку. Вы, фон Гофен благодаря богатырской стати можете стать гренадером[12]. В каждой роте служит по шестнадцать гренадер. В особое время их сводят в специальную роту. Вы, фон Браун, не столь высоки и могли бы...
- Я бы тоже хотел стать гренадером и служить вместе с кузеном, - вмешался Карл.
Бирон посмотрел на него сверху вниз.
- Быть по сему, - благосклонно сказал он. - Я подготовлю приказ о вашем зачислении. Дней через десять приходите в полковую канцелярию, всё будет готово.
- Благодарим за честь, - мы с Карлом одновременно встали и поклонились.
В комнату без стука вошла молодая красивая женщина, с чёрными пронзительными глазами и такими же волосами.
- Сашенька, это мои земляки, бароны фон Гофен и фон Браун, - обняв жену за талию, игривым голосом произнёс Бирон. - А это моя жена, княгиня Александра Александровна.
- Очень приятно, господа, - вежливо произнесла женщина.
После того, как её отец - сиятельный князь Меншиков - впал в немилость и оказался в опале вместе со всей семьёй, она провела четыре тяжёлых года в ссылке в Берёзове, где наряду с простыми крестьянками 'чинила платье и мыла бельё'. В 1731 году, взошедшая на престол Анна Иоанновна, вернула Меншиковых из ссылки - выжили только Сашенька, унаследовавшая красоту старшей сестры Марии - невесты Петра Второго, и её брат, тоже Александр. Ссылка изменила их характеры. Некогда взбалмошные и тщеславные баловни судьбы превратились в саму простоту и скромность. Александра вышла замуж за Густава Бирона и жила в пышности и богатстве, однако в сундуке её до сих пор хранилась крестьянская одежда, привезённая из Берёзова.
Несмотря на вежливое и скромное обращение женщины, мы быстро поняли, что пребывание наше в этом гостеприимном доме затягивается, и поспешили раскланяться.
Выйдя из ворот, я резко остановился. Шедший позади Карл не успел среагировать и врезался мне в спину.
- Ты чего? - удивился кузен.
- Ничего, - сказал я. - Когда подполковник сказал прийти в канцелярию?
- Через десять дней, - спокойно пояснил Карл.
- Вот именно, что через десять, - с нажимом произнёс я. - Надо каким-то образом перекантоваться десять дней, и как это сделать, если в карманах свищет ветер, и мы не знаем здесь ни одной души?
Глава 11
- Пере... что? - не понял Карл.
- Перекантоваться. Ладно, забудь, - махнул рукой я. - Так, выраженьице липкое. Я вот к чему - вопросы надо порешать: где жить и что есть. Было бы лето, с ночёвкой особых проблем бы не возникло. Тут половина домов пустые стоят - залезай и живи, только на глаза не попадайся. Но сейчас поздняя осень, даже днём холодно, а ночью вообще зуб на зуб не попадает, плюс дождь как из решета с утра и до вечера, значит, нужно искать какую-нибудь съёмную квартиру или постоялый двор, где тепло и сухо.
- Петербург дорогой город, - сообщил кузен.
- Вот именно. За любую ерунду штаны последние снимут. При наших нынешних финансах, вернее совсем без них - ничего хорошего нам не светит. Деньги нужны.
Действительно нужны. Без них, что в осьмнадцатом веке, что в двадцать первом - труба. И как достать сумму, которой хватит на ближайшие день-два, ума не приложу. Заработать? Каким образом? Всё что я умею, здесь вряд ли пригодится. Даже грамотность моя относительная, ибо письменность, что русская, что немецкая отличается от той, что меня учили. Я понятия не имею где и когда надо ставить всякие 'яти' и не уверен, что 'жи-ши' пишутся сейчас через 'и'. И тем более местным не надо ставить программку на компьютер, настраивать принтер или менять картридж в ксероксе. Никому, выходит, мои умения не нужны.
И по хозяйству помочь не сумею. Городской быт мало, чем отличается от деревенского: парового отопления нет, удобства во дворе, ванну не принять, еда в печах готовится, а их топить надо углём или дровами.
А я дрова-то рубил раза два в жизни, на даче. Обычно давал соседу бывшему колхознику пять сотен, так он мне два кубометра берёзы за день колол и в поленицу укладывал.
Отправиться в порт, поработать грузчиком? Во-первых, дворянину зазорно, во-вторых, денег больших вряд ли заработаешь, а спину с непривычки сорвать можно. Да и руки у меня после дыбы не прошли, не стоит перенапрягать.
- Может, продадим что-нибудь? - предложил Карл.
