– Выбросил бы ты эту идею из головы, – вздохнула она. – Таких как ты раньше называли террористами.
– Сама выброси свои учебники, из которых ты достаешь такие бестолковые слова, – обиделся Фиц. – Я знаю, что такое терроризм. Это слово и сейчас говорят, только очень редко. Террористы – это те, кто не дают покоя и всегда держат людей в напряжении. А я не собираюсь никого пугать или устанавливать режим. Корпорации не понадобились бомбы, чтобы построить всех по линейке.
– Да делай ты что хочешь, – отмахнулась Син. – Меня сейчас интересует, где Маль.
Фиц опустил голову:
– Я тоже потому и болтаю, что беспокоюсь. Пойдем к ней домой?
Эта идея была прекрасной. Они заскочили в его хранилище, взяли одну канистру и направились в уже ставший хорошо знакомым дом. Там они нашли заплаканную и перепуганную Хельгу. Она сидела на кровати, и перед ней лежала скомканная простыня, на которой в художественном беспорядке лежали подушки и валики. Когда Син взяла ее на руки, малышка даже не пошевелилась. Ее хрупкое легкое тело сотрясали всхлипы и спазмы, и Син потребовалось немало времени, чтобы напоить ее водой и укачать в своих руках. Фиц все это время слонялся вокруг них, явно не зная, чем себя занять.
– Слава богу, у меня сегодня выходной, – справившись с девочкой, выдохнула уставшая Син, которая уселась прямо на пол в той же комнате, где спала измотанная бессонной ночью Хельга.
– А у меня нет выходного.
– Как же ты будешь работать?
Фиц пожал плечами – он любил так делать.
– Не все ли равно? По правде говоря, у меня не так уж и много работы. Может быть, удастся найти укромный уголок между трубами и поспать пару часов.
Син засмеялась, преодолевая дикое желание закрыть глаза и вырубиться прямо на голых досках.
– Мне бы так работать, – мечтательно протянула она.
Слабый стук в дверь заставил ее забыть о грезах и желании уснуть. Она вскочила и, опережая Фица, бросилась в маленькую прихожую.
На пороге стояла Маль. С зеленоватым оттенком лица. На дрожащих и подгибающихся ногах. С окровавленными кистями рук. Остальное разглядеть не удалось – она была одета в рубашку с длинными рукавами и темные брюки.
Фиц, протиснувшийся вперед, успел подхватить ее, когда она покачнулась и потеряла равновесие – должно быть, ее просто оглушило облегчение от осознания того, что все, наконец, закончилось. Впрочем, это не было обмороком – Маль не теряла сознания, она даже не закрыла глаза.
– Где Хельга? – разлепив высохшие губы, прохрипела она.
– Мы ее уложили спать. Она в порядке.
Ее довели до кухни, а потом Син выпроводила Фица и закрыла дверь. Только теперь она поняла, как мудро они поступили, взяв с собой целую канистру чистой воды – отмывать раны водой из-под крана было нельзя. Маль растянулась на полу и уставилась в потолок. Син опустилась рядом с ней на колени.
– Вы сделали все что нужно? – сорванным от бесконечного крика голосом спросила Маль.
– Да.
– Хорошо.
Она больше ничего не говорила, и Син была этому даже рада. Вместо разговоров они занялись более полезными делами. Син налила воды в чашу, и стала осторожно отмачивать прилипшую к ранам ткань одежды. Иссеченная кожа полопалась целыми полосами. Эти алые линии перекрещивались, сходились и расходились, уродуя и покрывая тело Маль страшными орнаментами. Когда им удалось снять с нее рубашку, Син зажала рот рукой, согнулась до самого пола и заплакала. Это была слишком высокая цена за какие-то химикаты. Однако с точки зрения Маль все было соразмерно – в обмен на это ее дочь получала возможность жить свободно и относительно безопасно.
В это время в дверь осторожно постучал Фиц. Он тихо предупредил их, что уходит на работу, и Син вышла, чтобы закрыть за ним дверь. Маль лежала и все так же смотрела в потолок. Вода в чаше была ярко-алой и противно пахла кровью. В комнате на кровати лежала маленькая Хельга, которая видела путанные неприятные сны. Маль смотрела в пустой потолок, но то, что видели ее глаза, было почти таким же кошмарным.
Перед тем, как отпустить, Никон дал ей три выходных дня. Маль знала, что это особая привилегия, которая достается далеко не каждой женщине. А еще это свидетельствовало о том, что он надеялся в дальнейшем повторить встречу еще раз. Разумеется, она не собиралась к нему возвращаться, однако три выходных дня и дополнительные деньги оказались не лишними. Было бы лучше выбросить эти деньги, но гордость была роскошью, которую она не могла себе позволить – воспитывая ребенка в одиночку, она была вынуждена чем-то жертвовать. В том числе и самолюбием.
Два дня прошло в тишине и спокойствии. Только изредка приходила Син, которая помогала ей обрабатывать раны и выполнять самую сложную работу по дому. Хельга с опаской смотрела на порезы и раны, но ни о чем не спрашивала. Маль всегда поражалась проницательности своего ребенка, но сейчас это взрослое качество почти пугало ее своей своевременностью и глубиной. Она никуда не выходила – им хватало воды, оставшейся в канистре, принесенной Фицем в то самое утро. Син приносила еду.
Хельга была рядом со своей мамой и днем и ночью. Большую часть первых двух дней они провели в постели, бездельничая и придумывая разные сказки. На второй вечер им удалось соорудить новую полянку и запустить туда «ручных человечков». Ссохшиеся корочки на длинных рубцах противно натягивались, и Маль старалась двигаться как можно осторожнее, но не могла отказать себе в этой простой радости. Ей очень хотелось отдать дочери все тепло, которое она хранила внутри. Пока это было возможно, она использовала каждую минуту и каждый момент.
Утром третьего дня ее стали посещать сомнения. Почему нет никаких вестей от Рувима? Он обещал прислать Фица с сообщением и говорил, что это произойдет очень быстро, но прошло уже двое суток, а этот спекулянт еще даже не появился. Дождавшись Син и узнав, что с Фицем все в порядке, Маль решила, что настало время нанести визит в лабораторию, пока она еще свободна от работы.
Она с трудом натянула на себя платье – наклоняться и вытягиваться было слишком больно. Иногда раны раскрывались и начинали кровоточить. Невзирая на это, она договорилась с Хельгой, оставила ей обед и ужин, а сама ушла знакомой дорогой.
Рувим ее не ждал. Он удивленно застыл на пороге, когда оказалось, что в его дверь постучался не Фиц.
– Добрый день, – глядя в его растерянные глаза, улыбнулась Маль, а затем оттолкнула его ладонями и прошла внутрь.
В лаборатории что-то изменилось. Что-то совершенно неуловимое и непонятное просачивалось сквозь стены и струилось в ее сознание, заставляя напрягаться в ожидании подвоха.
– Как продвигаются дела с синтезом? – повернувшись к нему, спросила она. – Я свою часть уговора выполнила, настал ваш черед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
