– А обещали сделать еще? Кому-нибудь здесь обещали сделать еще?
– Нет.
Маль цепко разглядывала испуганную девочку. Это крохотное личико с темными глазками казалось ей смутно знакомым, но она не могла вспомнить, где видела ее. Ее ум был слишком истощенным и перевозбужденным, и она решила, что ей просто показалось.
Она поблагодарила ребенка, а потом вышла из комнаты, прикрывшись для верности все тем же подносом. Это было лишним – Рувим и не думал мстить ей.
Хельга действительно очень сильно страдала. Маль была вынуждена заплатить медсестре в одном из центров, сказав, что это контрабандное лекарство. У девушки не возникло никаких вопросов – главным условием для нее была оплата, на которую Маль не поскупилась. Все прошло быстро и гладко, но она сбежала сразу же, едва спрятав в карман деньги, и Маль ее не осуждала.
Так страшно ей не было никогда. Хельга плакала, не переставая, и Маль вспоминала об отваре из каких-то измельченных до неузнаваемости трав, который пил в те сложные дни Рувим. Теперь она понимала, что ее помощь понадобилась ему для того чтобы пережить болезненное время адаптации. У нее не было никаких трав, и она ни к кому не могла обратиться за помощью. Она лишь обтирала дочь мокрыми тряпочками и поила холодной водой, припоминая, что ему это тоже помогало.
Спазмы и судороги не имели никаких предпосылок – они начинались в самые неожиданные моменты и длились долгими минутами, истязая Хельгу болью и заставляя ее пронзительно кричать и хвататься за простыни.
Сколько сомнений успело поселиться в душе Маль за это время!
Рувим мог дать ей слишком большую дозу – количество, рассчитанное на взрослого. Он мог дать ей разбавленное лекарство. У него было множество возможностей обмануть или обхитрить ее, а девочка в комнате (та самая, чье лицо временами всплывало перед глазами и не давало покоя), могла просто сказать такие слова от испуга.
Однако на четвертый день боль пошла на спад, и Маль поняла, что Рувим ее не обманул – по крайней мере, в этот раз. Очевидно, ее поведение слишком сильно сбило его с толку. Он просто не ожидал, что она попытается разрушить его лабораторию, а его самого избить до полусмерти, и, боясь за свою жизнь, отдал ей правильную ампулу.
Страх отступил, оставив место облегчению и радости. Еще три дня Маль провела возле дочери, позабыв о себе и не заметив, как кровяная корка стала отходить от порезов и рубцов, а места заживающих ран начали зудеть и открываться. К концу недели, когда они обе были почти здоровыми, настал черед для другого беспокойства.
Маль долго сидела на кухне над стаканом водопроводной воды, не решаясь отдать его дочери. Она убеждала себя в том, что это необходимо, но потом трусость брала верх, и она думала, что лучше продолжать пить здоровую воду, а уж до отравленной девочка и так доберется, когда останется без матери. Зачем торопить события? Главное уже осталось позади. Доводы были разумными и логичными, но Маль знала, что не сможет спокойно попрощаться с жизнью, если не увидит, что Хельга действительно способна пить отравленную воду без риска умереть.
Она поднялась, взяла в руки стакан и прошла в комнату. Хельга доверчиво подняла глаза и улыбнулась.
– У меня больше нигде ничего не болит, – сообщила она. – Но пить я хочу.
– Возьми, – с замиранием сердца отвечая на чистый взгляд дочери, прошептала Маль.
Когда Хельга поднесла стакан к губам, ей захотелось вырвать у нее из рук эту посудину и разбить ее об стену. Страх перед водопроводной водой, внушавшийся с самого рождения, проснулся и заколотил кулаками по ее груди изнутри, норовя прорвать стену самообладания.
Малышка сделала первый глоток, и Маль застыла, парализованная необратимостью этого простого действия. Назад не повернуть.
Хельга выпила половину, а потом вернула ей стакан и улеглась на подушки. Маль вышла из комнаты, боясь услышать крик или всхлип, но пока что было тихо. Когда она вернулась, ее дочь игралась с платочком, завязывая его концы узелками и пытаясь натянуть на голову. Смерть больше не простирала к ней свои руки.
Маль обняла свою девочку, усадила к себе на колени и засмеялась от счастья. Она смеялась впервые за долгие годы.
Первая эйфория прошла, оставив другие вопросы. Маль дождалась прихода Син, и спросила, не знает ли она, где сейчас Фиц. Син сказала, что видится с ним каждый день. Она также сообщила о том, что Никон искал не появлявшуюся на работе Маль несколько смен подряд и только сейчас прекратил расспрашивать о ней всех других уборщиц.
– Ты не представляешь, что с ним творится, – пожаловалась Син. – Он просто в панике. Говорит, что ты очень ценный сотрудник и городит всякую другую чушь. Мы, конечно, не особо этому верим и не только мы, кстати. Та кража прошла для нас без последствий, но зато ему досталось. Ужесточение режима. Теперь фиксируются все работники, пришедшие на территорию Корпорации или покинувшие ее стены. Отмечаешься каждый раз, когда приходишь или уходишь. Утомительно.
– Что насчет Фица?
– Он придет очень скоро, я скажу ему, что ты уже готова принимать гостей.
– Он ничего не говорил о Рувиме?
– Нет. Мы с ним в последнее время вообще редко разговариваем, он только спрашивает о тебе, а я отвечаю. Он нес какую-то чушь про бомбу, и мы с ним разругались.
Маль улыбнулась:
– Бомба – это небольшая вещь, способная разнести весь город?
– Да, то самое. Только то, что он хотел купить может разрушить пару домов, не больше. И зачем ему эта дрянь?
– Ему виднее. Он ведь собирается потратить на это свои, а не чужие деньги, – задумчиво проговорила Маль. – Но держать такое у себя дома очень опасно.
– Он говорит, что пока ее не заведешь, она не взорвется. Но я с тобой согласна – зачем рисковать? Как-то все это слишком уж чересчур.
Они поболтали еще немного, а потом Син собралась уходить и напоследок пообещала, что на следующий день приведет Фица. Она умела держать обещания.
Фиц действительно пришел. Выглядел он довольным, но уставшим. Маль была рада его видеть. Никогда прежде ей не приходилось так доверяться людям и так много общаться с ними. Теперь Син и Фиц стали для нее настоящими друзьями, о которых она беспокоилась и вспоминала.
– Как твои дела? – спросила она, рассматривая его, как правило, грязную и заношенную одежду.
– У меня все отлично, и рассказывать мне особо нечего. А что у тебя?
Маль вздохнула, сдерживая себя чтобы не засмеяться в голос – говорить о том, что Хельга успешно адаптировалась к отравленной воде, до сих пор было очень приятно.
– Моя дочь пережила самое сложное. У нас все хорошо.
– Я рад за тебя. Впрочем, Син уже все мне рассказала, как ты догадалась. Что у тебя за проблемы с Рувимом?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
