— Слушай, Хани, ну ты пошутил так пошутил! Послушай, Джон, вот это шутка!
Слокум швырнул свою метлу в копыта искалеченной чалой лошади, та испуганно дернулась.
— Черт, вы можете заткнуть свои поганые рты на две минуты? — спросил он.
И. В. обиделся.
— Что на тебя нашло?
— Ты!
— А что я?
— Все и ничего! Никогда ничего толкового сказать не можешь. Болтаешь и болтаешь. Хуже шлюхи.
— Я просто хочу взбодриться. Надо же отыскать и светлую сторону.
— Да нет светлой стороны, тупая ты задница! Мальчик погиб, ты что, своей башкой этого понять не можешь?
— Его никто не заставлял уходить, — сказал Ханикатт. Слокум рассвирепел.
— Сукин ты сын, насильник! Он убежал, потому что мы его заставили, и ты это знаешь. Он был вконец перепуган. Мы его уговорили. Он был еще дитя. Посмотрел бы ты на него в тот момент, когда здесь все трахались. Он был настолько потрясен, что едва дышал! Боже милостивый, да что с вами? Вас это не угнетает? Не беспокоит, мать вашу? Вы что, ледяные?
— Джон, — прервал его И. В., — расслабься, выпусти пар. Мы не животные, но ничего не поделаешь. Если мы будем до конца наших дней корить себя — мы его все равно не оживим. Жизнь — сложная штука. Мальчик, который берет в руки оружие и садится в седло вместе со взрослыми мужчинами, сам решает свою судьбу. Вэйду не повезло, ему пришла не та карта. Просто…
— Ты прав, — отозвался Слокум. — Я вас двоих и не обвиняю. Это ведь я вытолкнул его за дверь. Это я с самого начала решил, что он должен удрать. Меня просто тошнит от этого. Господи, хоть ложись и помирай!
Снова взявшись за метлу, он начал выбрасывать помет в конец вагона, откуда Ханикатт выметал его наружу. Потом они кормили лошадей, чтобы, как заметил И. В., «убедиться, что нам хватит навоза надолго».
Состав спустился в долину и перешел на запасной путь. Вагон остановился, лошади затряслись друг о друга.
— Пора сматываться, — сказал Слокум, сжав зубы; — Все это слишком далеко зашло. В конце этого путешествия нас в любом случае ждет только могила.
— Я мог бы сказать то же еще в Монтане, — сказал Ханикатт. В проходе появился Сайкс, его рыжие волосы свисали на запотевшее лицо.
— Мы будем стоять на запасных путях до конца дня. Если вы закончили с чисткой лошадей, возьмите мальчишку, найдите подходящее место и похороните его. Лопаты есть в багажном вагоне.
Они выбрали место в тополиной роще, находившейся в пределах видимости с поезда. Шлюхи и бандиты высунулись из окон, с интересом наблюдая за ними. Жаркое солнце иссушило листья, которые лежали на земле вперемежку с сережками. Убрав этот лиственный ковер, они вырыли парнишке могилу. Затем опустили туда завернутое в одеяло тело.
— Кто-то из нас должен сказать что-нибудь из Библии, — сказал Ханикатт, с надеждой посматривая на И. В.
— Давай, — сказал И. В.
— А я не знаю.
— И я. Джон?
— И не я.
— Почему? Если ты знаешь, то скажи. Ты зная его, так что имеешь право.
— Я убил его. Так что это исключено.
И. В. грустно посмотрел на него, вздохнул и раскрыл руки как бы в молитве.
— Господи благослови и храни тебя, Вэйд, мальчик мой! — произнес он. — Аминь.
Кто-то, высунувшись из окна, сказал что-то. Остальные рассмеялись, но потом замолчали, остановленные одним из их компании.
— Жаль, у меня нет гатлинговского ружья, — пожаловался Слокум. — Я бы разнес эти окна из конца в конец.
Они опустили тело в могилу, набросали сухую красную землю на останки мальчика. Затем насыпали холм, после чего Слокум стал кидать горсти сережек сверху.
— Что ты делаешь? — спросил Ханикатт.
— Они мягкие и симпатичные, — ответил Слокум возбужденно, — а цветов у нас нет. А, дерьмо, я и сам не знаю, что делаю.
Швырнув последнюю горсть сережек на могилу, он повернулся и зашагал к поезду.
14
Вскоре после заката Слокум был в вагоне-конюшне, когда туда постучал Ханикатт и позвал его.
— Что случилось?
— Открой дверь. Мы только что узнали, — сообщил Ханикатт, — о том, что в Вайоминге поедем только до Грэнджера.
— И куда дальше?
— Там мы перейдем на линию «Юнион Пасифик».
— И что же?
— Мы не доедем до Шайенна. Мы даже не доедем до Грин-Ривер. Мы поедем на запад к Огдену, в Юту. И. В. говорит, что знает Огден как пять своих пальцев. Он считает, что, если все получится, мы сможем вырваться верхом из багажного вагона и скрыться в Уосетских горах. Он уверяет, что мы легко сможем уйти от любой погони. Он знает там полдюжины пещер.
— Так и поступим. А где он сейчас?
— Барлоу послал его наверх. Там свалился вниз один из тормозных кондукторов. Сломал себе шею и разбился насмерть. Мы даже не остановились и поехали дальше.
— Бог мой!
Чем больше Слокум думал об этом предложении, тем более разумным оно ему казалось. Что же до пояса с деньгами, то они могли и не терять из вида поезд. Оказавшись в горах, они могли легко следовать за ним. Не вызывало сомнений, что Барлоу с его шайкой и сэкет-спрингзскими подружками должны были остановить поезд задолго до Нового Орлеана или же могли уйти с поезда сами где-нибудь по дороге. Барлоу занервничал. Слокум видел, что за последние несколько дней он очень изменился и даже страстное внимание миссис О'Лири не могло его успокоить.
Они доехали до Грэнджера глубокой ночью. Кассиди развернулся, Мэлрей запросил путь на запад, и они двинулись к Огдену. И. В., дождавшийся уже смены на тормозной площадке, утверждал, что расстояние между двумя поселками было около ста миль — при той скорости, которую обычно поддерживал Кассиди, от шести до шести с половиной часов пути.
В десяти-двенадцати милях от Грэнджера, однако, сломался клапанный распределитель Стефенсона. Кассиди пришлось остановить состав и заняться неисправностью. Он смог ее устранить, однако остановка задержала их часа на полтора.
Тем временем Дэйзи Джан Ладлоу выследила Слокума в третьем от конца вагоне и вовлекла его в разговор.
— Ты меня что-то избегаешь, ковбой! — тихо сказала она, широко улыбаясь, и отгородила его руками с двух сторон, зажав у двери.
— Я так понял, что вы сошлись с большеротым Эйресом. Опустив руки, она жестом и голосом выразила несогласие.
— Мистер Тихоня! Знаешь что?
— Что?
— Твое счастье, что ты мужчина и не знаешь, что такое наша профессия.
Она дотронулась кончиком пальца до его подбородка и провела через все туловище.
— Эйрес из тех, кого мы, в нашем ремесле, называем «Мужчи-на-раз-в-неделю». А ты, с другой стороны… мммм… ты мне нравишься, Слокум. А я тебе нравлюсь?
— Мне не нравится, как ты ходишь по кругу, как шайенская трубка мира.
— Ты обещал прийти через две минуты. Я не знала, когда ты вернешься.
