– Ух, ты, какой!
– Голый! Ха! Зря времени не терял.
Помещение было освещено факелами, и Антон сумел осмотреться. Вокруг него стояли рукопашники Щекина со своими неизменными автоматами и ребята, что ушли с ними в тот роковой день три с лишним недели назад. Антону показалось, что парень-ушуист прятал глаза. У стены лежали связанные дружинники с кляпами во рту. Похоже, их также взяли спящими. Андрея, который должен был стоять в карауле, нигде не было видно, а вот Волей стоял тут, почему-то при оружии.
– Тихо! – выкрикнул Щекин, выходя к Антону, и голоса тут же смолкли.
Рукопашник насмешливо посмотрел на Антона, и парень непроизвольно потупился. Стоять голым перед одетыми людьми было стыдно.
– Где его одежда? – строго спросил Щекин.
Волей тут же метнулся в комнату Рыбникова.
– Михей, где одежа-то ихнего старшого? – донесся оттуда его голос. – Благородный ритер требует.
– Держи, – послышался ответ.
За спиной у Антона возникло движение, после чего державшие его рукопашники помогли парню надеть штаны и завязали тесемку.
– Так-то лучше, – одобрил Щекин. – Где тот, что на посту стоял?
Кто-то бросился из комнаты, но вскоре вернулся, толкая связанного Андрея. Голова парня была перевязана тряпкой, и из-под нее сочилась кровь. Следом вошли отец Никифор, ученица Алексеева и девушка-рукопашница. У последней костюм изменился. Теперь вместо камуфлированных штанов на ней была холщовая юбка до пола, а голова повязана платком.
– Да, это Волей перестарался. – Щекин бегло осмотрел рану на голове Андрея, а потом распорядился: – Олег и Слава, займите пост на воротах.
Двое рукопашников вышли. Щекин, кажется, хотел сказать что-то еще, но тут Андрей плюнул ему в лицо. Все ахнули, но Щекин поднял руку, предотвращая избиение, потом медленно вытер плевок и знаком приказал отвести пленника к другим захваченным ребятам. Его приказание было сразу выполнено.
– Андрей, тебя Волей предал? – крикнул Антон.
– Да. – Парень, кажется, с трудом сдерживался, чтобы не заплакать. – Сзади по голове ударил. А когда я очнулся, меня уже связали. Мне Тоня голову перевязала.
Антон кивнул. Ему постепенно становилось ясно, что произошло.
– Я, ритер Павел, принимаю на себя командование этим замком и принимаю под защиту все прилегающие к нему земли, – объявил Щекин.
– Это с каких пор вы стали ритером? – громко спросил Антон.
Щекин посмотрел на него и усмехнулся.
– С тех самых. Ритер – это местное воинское сословие. Что-то вроде рыцарей. Я объявил себя таковым.
– Себя нельзя провозгласить ритером, – возразил Антон. – Это должен признать другой ритер. Кто признал вас?
– Все, кто встречался с моей шашкой в бою. А инку и самому можно изготовить. – Щекин показал на висевший на его груди жетон сотрудника охранной фирмы. – Как раз в кармане у меня был.
– Тогда вы самозванец, – заявил Антон. – Вас не признают истинные ритеры.
Всеобщий хохот был ему ответом.
– Это ты финнам рассказывай, – хлопнул Антона по плечу стоявший рядом Волей. – Они в сказки о великой тайне верят. А нам главное, что у нашего господина сабля острая да рука твердая. Про то некоторые разбойники уже знают. А главное, он править готов и слуг своих достойно награждать. Не чета другим ритерам.
– Сволочь. – Антон бросил испепеляющий взгляд на предателя.
Волей лишь усмехнулся в ответ.
– А ты думал, что я мордобитие от тебя стерплю и не отвечу? На-ка, держи.
Он размахнулся и ударил парня в челюсть. Удар был сильным, и лишь державшие Антона рукопашники не позволили ему упасть. Антон «поплыл», но все же не потерял сознания.
– Прекратить! – рявкнул Щекин, отталкивая Волея. – Пленных бить запрещаю.
– Значит, мы пленные? – пробормотал Антон, пытаясь встать на внезапно обмякшие ноги. – Мы воюем?
Щекин заметно смутился.
– Не в том дело. Просто мы решили построить в этом мире русское православное государство. Все мы, попавшие сюда из нашей России, – его первые граждане. Остальных мы окрестим. Мы уже обратили в православие два племени. Теперь обратим еще три. Это только начало. Со временем мы распространим нашу власть на всю здешнюю Русь. А то и больше.
– А вы, значит, в цари?
– Я не рвался к этому, – поморщился Щекин. – Просто, кто, если не я? Ты видел, что случилось после того, как власть взял Васильев?
– А почему не Никита Викторович?
– Править должен истинный православный, – вступил в разговор отец Никифор.
– Подождите, святой отец, – прервал его Щекин. – Видишь ли, в чем дело… Как тебя зовут?
– Антон.
– Видишь, в чем дело, Антон. Я действительно не рвусь к власти. Но я понимаю, что без твердого руководства люди распускаются. Я также верующий человек. И я знаю: ничто кроме православной церкви не может отвратить их от зла, наставить на путь истинный. Мы с отцом Никифором решили помочь жителям этого мира добиться лучшей жизни, не допустить тех ошибок, которые были сделаны у нас. Я согласился взять власть мирскую. Отец Никифор, как единственный здесь священник, станет пастырем народов. Не ради себя. Не ради богатства и славы. Ради тех, кому нужна наша помощь. Никита Викторович большой мастер. Я был бы счастлив, если бы он пошел с нами. Но он принципиально не хочет принимать на себя власть. Он всегда сторонился государственных должностей, а ведь мог… Но ты видел, что он делал, когда мы попали сюда. Если бы он согласился. Если бы его избрали. Я бы сам отдал ему власть. Но он не хотел и не думаю, что захочет.
– Но, если цели так благородны, зачем вы захватили замок силой? – спросил Антон.
– А ты бы открыл ворота? – усмехнулся Щекин.
– Вряд ли, – признался Антон. – Но вы ведь свою веру распространять хотите. Если бы вы стали проповедовать среди местных племен, я бы мешать не стал. Зачем же захватывать нас силой. Нас просили о защите от разбойников. Вы бы ведь не стали никого грабить?
– Конечно, – Щекин тяжело вздохнул. – Но надо понимать психологию здешних племен. Мы здесь среди язычников. В этом мире уважаются лишь сила и военная удача. Здесь считают, что бог помогает только тому, кто побеждает в бою. Мирная проповедь не действует на их души. Потому мне и пришлось объявить себя ритером. Первого успеха мы добились только после того, как прогнали разбойников. Если бы мы просто пришли сюда с проповедью, нас бы не стали слушать. А вот когда я объявлю себя их защитником. Когда они увидят, что на моей стороне сила, они будут и более восприимчивы к слову Божьему. Только так мы сможем принести им истинную веру.
– А вы уверены, что она им нужна? Здесь свой мир, своя культура, свои боги. Вы даже не узнали еще, как здесь живут люди, а уже хотите переиначивать их жизнь. Может, они и без вас вполне счастливы.
– Люди, не познавшие Христа, не могут быть счастливы, – заявил отец Никифор.
– И сколько еще захватов и битв вы готовы устроить, чтобы обратить грешников в свою веру?
– Сколько нужно, – вскрикнул отец Никифор.
– Именно, столько, сколько нужно, – подтвердил Щекин.
– И религиозных войн не боитесь? – покачал головой Антон. – Наша история вас ничему не научила.
– Это будет не просто религиозная война, – объявил священник. – Это будет война истинной веры с язычеством. И мы веруем, что Господь дарует нам победу.
Антон тяжело вздохнул. Было ясно, что этих людей невозможно переубедить. «Прав был Рыбников, – подумал он, – и себя погубят, и другим беды принесут. Надо это остановить. Но как?»
– Послушай, Антон, – Щекин придвинулся к нему, – я тебя видел в деле. Ты хороший боец. Ведь это ты в Васильева нунчаки бросал. Я тогда тебя так и не поблагодарил, извини. А ведь ты мне жизнь спас. Спасибо. И серебро на городе весной ведь ты взял. Я помню. То, что произошло сегодня… Будем считать это недоразумением. Ведь ты наш, настоящий русский человек. Ты должен быть с нами. Присоединяйся.
– Я бы ему не доверял, – нахмурился отец Никифор. – Он святую церковь хулил, к священникам непочтительно относился. Он восточными единоборствами занимался и языческие обряды исполнял.
– Да какие там языческие обряды? – поморщился Щекин.
– А поклон залу? – вскричал священник. – А идолам их? Вы знаете, какие там духи живут?
На лице Щекина мелькнуло секундное раздражение. Кажется, поп немало раздражал его, но почтение к сану все же взяло верх, и он заговорил с почтением.
– У всех бывают свои ошибки, отче. Но путь к спасению никому не заказан. Главное, чтобы человек был чист сердцем, а помыслы его устремлены к добру. Вон, Михей к нам каким прибежал. А теперь он добрый христианин.
– Да, но путь ко спасению лежит через раскаяние, – возразил отец Никифор. – Михей Христа всем сердцем принял, как только услышал о нем. А этот в православном государстве был рожден, а Христа так и не принял. Я ему не верю.
– Всему свое время, – отмахнулся Щекин и повернулся к пленнику. – Антон, я очень прошу тебя, присоединяйся к нам. Ведь ты видишь, мы никому не желаем зла. Мы лишь боремся за честь и достоинство русских и в нашем мире, и в этом. Переходи к нам.
