– Посадите его, пожалуйста, – попросила я.
При виде меня Василий как-то странно хрюкнул, закрыл глаза, открыл и снова зажмурился.
– Ну, Васька, паршивец, рассказывай, где алмазы! – велел Савелий Елисеевич и положил руку на топор.
Я ожидала какой угодно реакции, но только не той, которая последовала. Василий зарыдал. Непрошеные гости тоже не ожидали ничего подобного. Но у Василия по лицу ручьями текли настоящие слезы и смешивались с водой, продолжавшей капать с волос.
– Камни были? – уточнила я.
– Были, – всхлипнул Василий.
– Кто отобрал?
– Сволочи! Паскуды! Гады!
– Согласна с вами, что они – сволочи и гады. Но кто они?
– Москвичи недобитые… Приперлись в наши места…
Я не была уверена, что Константин, Слава и Митя, с которыми сегодня познакомилась по принуждению, москвичи. Я вообще-то посчитала их сибиряками. Хотя могли родиться в Сибири (или где-то еще за Уральским хребтом), а затем перебраться в Москву. Поэтому я уточнила, имеет ли он в виду мужчин, проживающих в доме с решетками.
– Нет, те не москвичи, – тут же вставил Савелий Елисеевич. – Может, у них, конечно, начальство московское, но только не те, которые здесь появляются. И не питерские. У них закваска деревенская. Мы же видим, как они тут живут. Все, кого сюда посылают, когда-то жили в деревне.
Я решила положиться на мнение Савелия Елисеевича, который явно обсуждал чужаков с другими местными жителям. Глаз у народа наметанный.
– А москвичи откуда взялись? – спросила я у Василия.
– Из Москвы, откуда же еще?
– Вы по говору определяете? Или у них на лбах штамп стоит?
– Чего? – посмотрел на меня Василий.
– Они вам представлялись перед тем, как отобрать камни? Паспорт с пропиской показывали?
Василий молчал. Петр, дожевав луковицу, спокойно развернулся и так же спокойно врезал Василию в ухо. Хозяин завалился на мокрую кровать и выдал порцию отборного мата. Потом нормальным голосом попросил воды. Петр поднес кружку к его рту. Воду тут пили некипяченую и даже не использовали фильтры.
– Камни сегодня отобрали? – спросила я, когда Василий пришел в себя.
Тот гневно зыркнул на меня.
– Ответь девушке, – велел Валера.
– Нет, – вынужден был признать хозяин дома.
– А когда? – удивился Петр. – Чего ж ты тогда сегодня так напился? Я-то подумал, что с горя…
– Так они сегодня сюда приперлись! – завизжал Василий.
– Кто и куда? – тут же встряла я.
– Ты что, дура? Как ты думаешь, кто ваших порешил, а остальных в плен забрал?
Я замерла на месте.
– А ты тогда где был? – вкрадчиво спросил Савелий Елисеевич.
Василий угрюмо молчал. Петр уже занес руку для очередного удара в ухо, Василий дернулся и заорал:
– В лесу сидел! Я же местный! Охотник! Услышал, как те слоны подходили! Это вот они, – мужик кивнул на меня, – не услышали бы, даже если бы не спали. А я услышал!
– Так, будьте добры сначала и подробно, – попросила я. Камера работала.
Вероятно, Василий решил, что лучше все рассказать. Тем более сам он никого не убивал, только усыпил. И поди докажи его вину где-то в суде! Да и в суд ведь никто не пойдет.
Из его рассказа выяснилось следующее. Василий, вероятно, где-то похвастался по пьянке, что нашел алмазы. Он не помнит. Просыпаясь после пьянки, мужик обычно мало что помнит из вчерашнего.
– Почему вы стали искать алмазы? – уточнила я.
– Да Ольга, сестра моя, решила, что камешки тут могут быть. Она же в своем Питере все время в Интернете сидит, по библиотекам каким-то ходит. На работу бы устроилась, раз делать нечего! В общем, она мне пыталась доказать, я только не смогу повторить ее объяснений. Бейте, режьте – не смогу! У нее спросите. Мне велела искать. И я нашел. В самом деле нашел!
– А откуда ты знал, как выглядит алмаз? – вкрадчиво спросил Валера.
– Насколько мне известно, алмаз и кварц похожи, – заметила я.
– Ольга мне электронный тестер дала, – сообщил Василий и посмотрел на меня. – Такой, как вы с собой привезли.
Электронные тестеры пропали из лагеря на реке вместе с остальным оборудованием. Это приборы, которые по теплоемкости определяют, что камень – алмаз. Карманный прибор размером с три зажигалки.
– Ну и поцарапать его можно чем-то стальным, – продолжал Василий. – На алмазе не должно остаться следов.
– Но почему ты решил, что они тут могут быть? – воскликнул Валера. – Мало ли что тебе сестра сказала! Она ж сколько лет живет в Петербурге…
– Про деревню колдунов слышали? – Василий посмотрел вначале на Валеру, потом на Петра.
Савелий Елисеевич как-то странно крякнул, и все повернулись к нему.
– Была такая, – кивнул дедок. – Советские власти их извели. Мне мамка рассказывала, как комиссары сюда приехали в двадцатые годы устанавливать советскую власть. Но не всех извели.
– Я про утопленную деревню слышал, – вставил Петр. – Вы про нее говорите?
– Нет, утопили староверов, – покачал головой дедок. – Много людей погибло, женщины, дети… Правда, слухи ходили, что пара семей ушла. Остальные остались и молились по-своему. Но воду все равно пустили. Сволочи!
– То есть кто-то изменил русло реки? – спросила я.
– «Кто-то»… Комиссары! – Савелий Елисеевич сплюнул. – То есть, конечно, не своими руками. Нагнали политических, заставили копать. Они быстро узнали, что делают. Тех, кто отказывался работать, стреляли. Другие, скрипя зубами, работали. Многие сами померли. Климат-то у нас – сама понимаешь. К тому же кормили их паршиво. Ну а потом… Давайте за упокой их душ выпьем.
На этот раз даже я смочила губы самогонкой, но проглатывать не стала. Я спросила, какую реку пускали по другому руслу – ту, которую я видела, или другую.
– Другую, – ответил дедок, вытирая рот рукавом. – Но сейчас она по старому бежит. Сама вернулась. Не захотела течь, как ей люди приказали. Или Господь так повелел.
– А ведь какие-то кретины хотели сибирские реки вспять поворачивать… – вспомнил Валера. – Необъяснимый с точки зрения здравого смысла проект.
Я вспомнила, что совсем недавно читала про китайский проект – они собираются перебросить часть стока рек Янцзы и Хаунхэ с юга на север. Народ переселяют из тех мест, где пройдут каналы. Но там все объяснимо – север Китая страдает от нехватки воды. А у нас в стране все не как у людей.
– А что сейчас на том месте, где была деревня староверов? – спросила я.
– У нас оно гиблым считается, – пояснил Петр. – Кто-то там огни странные видел, кому-то вообще люди мерещились. Мне мужик один, охотник, рассказывал, что видел семью целую в непривычных одеждах. Отец, мать, трое деток, младшенький вообще на руках у мамки…
– Все-таки что осталось на том месте? – еще раз спросила я, думая о том, какой можно сделать сюжет. А если еще в архивах покопаться…
– Что, что… Дома стоят! – сообщил Василий. – Вот люди строили! – пораженно покачал он головой.
– А ты там был? – прищурился Валера. – Небось мародерствовал.
– Когда я туда добрался, там уже ничего стоящего не осталось, – возразил Василий.
– Значит, такие, как ты, постарались! – рявкнул Петр. – Вот души умерших и являются, потому что мало того, что мученической смертью погибли, так еще и мародеры типа тебя покоя им не дают, шастают и шастают.
– Я пожарным в детстве хотел стать, а кто мне дал?
Какое отношение детская мечта имеет к желанию поживиться чужим добром, я не поняла.
– Может, у тебя генетическая склонность к мародерству? – задумчиво спросил Валера.
– Так если я не возьму, другие возьмут! – завопил Василий. – Вы, можно подумать, оставили бы добро, если бы на него набрели!
– Знаешь ли, добро добру рознь, – заметил Петр. – Брошенное за ненадобностью, или потому что лень было тащить – одно дело. То, что богатые охотники оставляют, мы, конечно, подбираем. Но идти мародерствовать в затопленную деревню, где люди погибли, – последнее дело!
– Сколько добираться до той деревни? – вклинилась я.
– Могу проводить, – тут же расплылся в улыбке Василий.
– Юля, вы хотите репортаж сделать? – посмотрел на меня Валера.
Я кивнула.
– Вместе поедем, – объявил Петр. – Помолимся за упокой душ невинно убиенных.
Петр перекрестился, его примеру последовали Валера и Савелий Елисеевич. Василий не мог из-за связанных рук (честно сказать, я не уверена, что он собирался это делать), я держала камеру.
– Правильно, надо все заснять и рассказать народу, – кивнул Савелий Елисеевич. – Я тоже поеду.
И тут я вдруг вспомнила слова Ольги Ивановны… Она ведь говорила, что Василий – геолог!
– Кто вы по специальности? – спросила у него.
– Камнерезчик. ПТУ заканчивал в советские времена в городе. Потом в армии отслужил, сюда вернулся, женился. В карьере работал вахтовым методом, в ста километрах отсюда. По нашим меркам недалеко. Как все жил, пока эта дурацкая перестройка не началась. Работа у всех была, уверенность в завтрашнем дне. А теперь как людям жить?!
